Золотой Корабль (Рассказ)

В тюремной камере на жёстких дощатых нарах спали двое. Через небольшое квадратное отверстие, преграждённое четырьмя толстыми прутьями, проникал утренний свет.
Меревс и Арев попали сюда за то, что позволили себе сказать лишнее о своём короле. Мол, король их островного государства Иларика не такой уж хороший и добрый, как его расписывали глашатаи, каждый день читающие новости на центральной площади. Говорили, что он незаконно занял трон, организовав «роковую случайность»: во время морской прогулки на яхте его старшего брата ударило гиком по голове. После чего тот, потеряв сознание, упал за борт и утонул...
Друзей взяли по доносу их приятеля. Заходя в кабачки, притворяясь, что пьёт со всеми, он внимательно слушал, кто и что говорил. В тот злополучный вечер, узнав, что двое рыбаков видели преступление короля, соглядатай тихонько покинул компанию. Через несколько минут пришла полиция и нарушителей негласного закона «О короле или хорошо, или ничего» увели без объяснения причин. В полицейском участке друзьям предъявили обвинение, и без суда, без следствия назначили срок – десять лет заключения. Это произошло так быстро и тайно, что жена одного из пострадавших не знала, куда пропал её муж. А когда женщина в своих мучительных поисках приходила в полицию, ей говорили: «Ваш благоверный давеча немного перепил – мы его подержали часик и отпустили восвояси…».
Друзья стали первыми заключёнными королевства. Люди Иларики были нетребовательны и кротки, когда речь заходила о короле, портрет которого висел в каждом доме в переднем углу. С первого взгляда могло показаться, причиной такому отношению к власти была слепая вера в обещание короля. Он говорил, что все жители Иларики разбогатеют и перестанут в чём-либо нуждаться, надо только потерпеть, не роптать на трудности и довериться своему господину. Однако, на самом деле, у людей были другие основание так себя вести…
Наших героев посадили в одну маленькую камеру (три шага в длину и столько же в ширину). Охранник Юлар, добрый, уже немолодой толстяк, любил болтать со своими подопечными и рад был бы выпустить этих «славных малых». Но боялся за последствия. Ведь он скоро выдавал замуж свою дочь. Трое остальных охранников, сменщиков Юлара, держались подчёркнуто строго и почти никогда не разговаривали с осуждёнными. По расписанию Юлар должен был занять пост в то утро, когда произошла эта история.
Среди тишины, нарушаемой лишь шумом океана и криками чаек, раздался грохот от какого-то железного предмета, упавшего на каменный пол.
– Что за …?! – проговорил несколько крепких ругательств Меревс и, поняв, что больше не уснёт, сел, спустив босые ноги на холодные плиты.
– Доброе утро, Меревс! – пробормотал ещё лежавший с закрытыми глазами Арев.
– Издеваешься? Мне такой сон снился – позавидуешь, а меня разбудили… Какое ж это «доброе утро»?
– Ну, извини! – немного расстроившись, сказал Арев.
– Как мне надоело здесь жить! Кто б знал… Арев, – обратился к другу, окончив свой разговор с самим собой Меревс, – сколько нам осталось тут гнить?
– Я же тебе вчера говорил, что осталось два года, четыре месяца и десять дней, значит осталось два года, четыре месяца девять дней… – выговорил деловым тоном Арев.
– Я помню это, просто мне приятно слышать, как текут дни нашего заключения, будь оно тысячу раз неладно… Жду не дождусь, когда прижму Джедану к своей груди и поцелую. Она живёт вдовой, не выходит замуж, хотя за ней ухлёстывают многие… – говорил Меревс, вспоминая полученные накануне от Юлара новости.
Охранник жил в доме напротив лачуги, где проживала жена Меревса. Здоровался с ней, когда сталкивался с женщиной на улице, перекидывался парой фраз. Но он никогда не говорил, что Меревс на самом деле не погиб, не пропал без вести, как говорили в полиции Джедане, а сидит в тюрьме. Ведь узнав правду о муже, женщина непременно пойдёт в полицию и потребует освободить его. После такого требования её упекли бы за решётку, или ещё хуже: стали бы угрожать, что убьют двух её  и Меревса сыновей. Поэтому, по просьбе Меревса, Юлар приглядывал за Джеданой и детьми, иногда помогал им. Правда, она почти всегда отказывалась от помощи мужчины, говоря, что справится со всем сама.
– … А я, дурак, изменял ей с кем попало… – продолжал Меревс. – А она, Арев, она же лучше всех…
– Я тебе завидую, Меревс… – пробормотал Арев, который был ещё  не женат. – Моя невеста недолго горевала, выскочила за Тадерода… Ладно, Тадерод – хороший парень; я спокоен за Фарлу. – Сказал он, не зная о том, что его приятель Тадерод и был тем наводчиком, той «крысой», по вине которой они с Меревсом прозябали здесь уже почти восемь лет.
– Да, он классный парень. – Утверждающе кивнул Меревс и, словно опомнившись, громко крикнул: – Где этот толстяк Юлар? Я жрать уже хочу! Слышишь? Эй…
Но обычного добродушного отклика и шаркающих шагов не было слышно. Не было слышно и других звуков…
– Что за дерьмо!? – воскликнул Меревс и, случайно взглянув на пол за решёткой, шепнул: – Арев, гляди!
Почти вплотную к прутьям решётки лежало железное кольцо с нанизанным на него десятком ключей ото всех камер, которое охранники всегда носили на поясе.
– Вот, Арев, что сегодня нас разбудило. – С торжествующим видом, словно поймал напроказившего кота, сказал Меревс и, протянув руку, достал связку. После этого он сел на пол и принялся рассматривать свою добычу.
– Ты что сел, Меревс?! – воскликнул Арев, ошеломлённый находкой, удивлённый спокойствием друга-сокамерника.
– А что я должен делать? – удивлённо спросил Меревс.
– Открывать дверь и бежать отсюда на волю!
– Ты хочешь, чтобы нас поймали и упекли ещё  на пять лет?! Я этого не хочу; я хочу через два года, четыре месяца и девять дней выйти и жить спокойно со своей семьёй до смерти. – Возмущённо ответил Меревс.
– Ты ещё  не понял, Меревс, что случилось и происходит? – спросил с возбуждением Арев.
– Что же, по-твоему, происходит? – недоуменно ответил вопросом на вопрос Меревс.
– Золотой Корабль пришёл в нашу бухту! – торжествующим шёпотом сообщил Арев.
– Ты что, веришь в эти бабские бредни? – с раздражённым непониманием спросил Меревс.
Легенду о Золотом Корабле и его Капитане в Илирике знали все, но далеко не все в неё верили. Точнее, некоторые люди, к которым относился и Меревс, утверждали, что не верят. При этом они смеялись напоказ над глупостью этой легенды. Однако никто не мог поручиться, было ли это истинное их убеждение или притворство. Тем временем все знали, сколько осталось до того момента, когда появится Капитан, и что скоро кончится правление короля. Именно этим объясняется такое смиренное поведение народа Илирики. Они не хотели тратить силы на свержение господина, который уже порядком надоел большинству своих подданных, и они терпели свои притеснение и беды, доставляемые королём и его сторонниками. Мало того, по словам Капитана, сказанным им при отплытии и передаваемым из поколения в поколение, перед его возращением Илирикой будет править злой человек, угнетающий народ. Но Капитан сказал, что не надо смещать его, а ждать, когда настанет заветный день и час. Главное не верить королю, не покоряться злодею. Тем же, кто  всё-таки подчинятся тирану, станет очень плохо от сияния Золотого Корабля, им будет невозможно жить в новой Илирике. Это была больше, чем легенда, чем сказка. Летоисчисление, по которому жила вся Илирика, насчитывало к тому времени семьсот девяносто лет и было разделено на две неравных части – до и после Прибытия Золотого Корабля в бухту Илирики. Все жители знали предание о том, что в пятьсот шестьдесят седьмом году от Основания города на Острове его народ первый раз увидели Золотой Корабль. Неверующие в Капитана, чтобы не упоминать Золотой Корабль, называли время после его Прибытия «Новой эпохой».
Капитан никогда не сходил на берег – днём он стоял на носу Золотого Корабля, одетый в серебряные ботфорты и золотой китель, голову его украшала лазурная треуголка, усеянная большими алмазами. Ночью же Капитан сходил со своего поста в каюту. Никто не знал, спит он там или бодрствует... Стоя там, он иногда призывал всех жителей Илирики и рассказывал им, что творится и как живётся там, откуда он пришёл. Учил как нужно жить, когда его не будет. Речи его были так красивы и мудры, что все люди, слушая их, удивлялись, откуда он  всё это знает.
Одну такую речь народ Илирики помнил почти дословно. Вот она: «Два рыбака каждый день выходили в море, чтобы наловить рыбы для своих семей, всякий раз возвращаясь с уловом, которого едва хватало на день. Однажды один рыбак решил не возвращаться домой, пока не поймает ту огромную рыбу, о которой твердили все рыбаки. Вышел тот рыбак в море, забросил удочку и стал ждать… День ждёт, второй ждёт, третий, четвёртый. Рыбу, которую доселе почитал за большой улов, он спокойно отпускал. Ему постоянно хотелось пить и есть: с собой он взял только фляжку с пресной водой, да и в той после пяти дней осталось три капли. На шестой день он увидел своего друга, который все эти дни ловил обычную мелкую рыбу и был рад этому, плывущего в лодке с лежащей на ней огромной рыбой, пойманной только что. Подплывши к другу, он сказал: “Видишь, какая рыбина!? Мне отец всегда говорил, что не надо хотеть поймать больше, чем ты всегда ловишь, и тебе обязательно повезёт… Давай, пошли со мной, приготовим её , закатим пирушку на два дня! Мы с твоими делились по-дружески, пока ты тут сидел. Было трудно, но мы ж друзья...”. И я вам говорю: не заботьтесь, чтобы получить больше денег, новое красивое платье или что-то ещё, не думайте об этом, будьте довольны тем, что у вас есть и вы обязательно получите намного больше, чем вы имеете. Заботьтесь же только о том, чтобы быть благодарным сыном или дочкой, хорошим мужем или женой, добрым и заботливым папой или мамой и верным другом.  всё остальное – власть, деньги, одежда, вкусная еда и питье – ничего не значит, как искры, отлетающие от костра.  всё это приятно, красиво и доставляет удовольствие, но скоро гаснет, исчезает, а настоящая любовь и дружба никогда не угасает… Любите друг друга и не жалейте себя для того, кого любите!».
На палубе и мачтах Золотого Корабля не было видно ни одного человека. Но стоило только Капитану отдать команду, паруса поднимались, словно сами собой. Поговаривали, что ими управляли невидимые силы, что члены невидимой команды сходили на берег и помогали людям втайне от их самих. Умея ходить сквозь стены, они могли не дать упасть с кровати маленьким детям, снимали забытую готовившуюся на огне еду.
– Это не бабские бредни, это – правда! – воскликнул разгорячённый Арев. – Мне дед рассказывал, что, когда его прапрадеду было десять лет, в бухту приходил огромный шестимачтовый Корабль, весь – от парусов до пушек – золотой. От его сияния ночью было светло как днём. Всякий, кто ни побывал на этом Корабле, исцелялся ото всех болезней и жил долго. Прапрадед деда, например, был глухим. Как только он наступил на первую доску золотого трапа, то стал слышать. А через год…
– Через год своего стояния в бухте Капитан Корабля объявил, что уплывает к себе домой, – перебил друга Меревс, сознательно употребляя слова, оскорбляющие каждого ходящего под парусом. – И сказал, что вернётся через лет двести... – Окончил он хорошо знакомую и надоевшую легенду.
– Через двести двадцать три года. – Поправил собеседника Арев. – И они закончились сегодня, сейчас! Отныне Капитан будет оберегать Иларику вечно. У нас не будет ни смерти, ни болезней, никто не будет ни в чём нуждаться.
– Чушь это  всё! – утомлённо говорил Меревс. – Я выходил в открытый океан на много сот миль от родного берега, но не встречал ничего похожего даже на маленький клочок суши… Арев, поверь, в мире, кроме нас, нет больше людей, тем более никаких золотых шестимачтовых кораблей! – заключил Меревс.
– Меревс, ну, откуда, скажи, откуда ты знаешь, что океан ограничивается твоими выходами? – спрашивал Арев. – Да хоть выйди на пять тысяч миль от Иларики, ты  всё равно не скажешь, что на шестой тебе что-то не попадётся, не так ли?
– Верно, только так далеко никто не заходил. – Тихо проговорил Меревс.
– Ну, вот! А теперь давай открывай решётку, и валим отсюда!
После этих слов друга Меревс, странно улыбаясь, поднялся с пола, на котором он до сих пор сидел, подошёл к решётке, нашёл подходящий ключ, и открыл массивную дверь. Пригласив жестом Арева выйти первым и дождавшись пока друг пересечёт границу камеры, Меревс закрыл дверь и сел на том же месте, где и сидел до этого.
– Ты иди, а я здесь посижу. – Удручённо промолвил Меревс.
– Нет, Меревс, так не пойдёт! – говорил Арев, открыв дверь и войдя в камеру. – Так не пойдёт! Я выйду отсюда только с тобой! Слышишь, Меревс? – сказал он и сел на корточки перед другом.
– Скажи, Арев, почему этот твой Капитан не зайдёт сюда и не позовёт нас на волю? – говорил Меревс, глядя в одну точку. – Почему, объясни!
– Ты не хуже меня знаешь, что он не может нарушать нашей воли, он так добр, так любит нас, что не хочет вторгаться в нашу душу. Идём скорее, Меревс! – умолял Арев. – Там, наверно, уже давно все празднуют, танцуют и смеются. Нет больше этого самодура короля, зла вообще больше не существует! – и он схватил Меревса за руку, в которой тот держал связку ключей. – Вставай!
Меревс неохотно встал и медленно побрёл из камеры, по привычке заложив руки за спину. Пройдя несколько шагов по коридору, по обеим сторонам которого виднелись пустые камеры, Меревс почувствовал положенную к себе на плечо руку Арева, и ему стало легче.
–  всё будет хорошо, Меревс! – послышался голос друга. Он уже не боялся, что его поймают и дадут пять дополнительных лет заключения; другой страх обуревал его. Меревс замирал от сознания того, что их могут убить. Ведь власти необходимо скрыть неблаговидные дела нынешнего короля, дабы тот спокойно правил до своей смерти, передав власть своему сыну, капризному и властному, как отец. «Хоть умрём вместе…» – пришло в голову Меревсу.
Друзья дошли до места, где обычно сидел охранник. Стол и стул стояли ровно так, как они стояли всегда, никакого беспорядка там не было. Это ещё  больше насторожило Меревса. «Ну вот, и Юлара убьют, или уже убили»  – подумал он.
Наконец, наши герои, сделав несколько поворотов по лабиринту тёмного коридора, подошли к выходу из тюрьмы. Арев смело толкнул массивную железную дверь босой ногой, и она, будто немного подумав, начала открываться. По мере того, как открывалась дверь, темнота, поселившаяся здесь, казалось, навечно, постепенно исчезала под силой и напором света. Когда же дверь отворилась полностью, друзей на минуту ослепил диск утреннего солнца, которого Меревс и Арев не видели девяносто два месяца. Они спустились по ступеням, ведшим почти к самому берегу океана.
Чтобы увидеть город и бухту, друзьям нужно было обойти здание тюрьмы по каменистому берегу…
– Как же хорошо на свободе, Меревс! – кричал опьянённый свежим воздухом Арев. – Ты что стоишь как пень? Наслаждайся!
Несколько секунд спустя Меревс уже громко смеялся и бежал к воде, снимая на ходу полосатую тюремную одежду. То же самое сделал и Арев. Они долго барахтались в прохладной прозрачной воде, смывая с тел грязь и смрад заключения. Вдоволь повеселившись, они надели свои робы и быстро пошли вдоль полосы прибоя, бодро переговариваясь. От сомнений Меревса не осталось и следа: они исчезли, улетучились как дым от погасшего костра. Он теперь точно знал, что в бухте Иларики уже стоит шестимачтовый Золотой Корабль...
всё так и было в действительности. Казалось (скорее всего так и было), что население Илирики увеличилось в десятки раз. На центральной площади города было столько народу, что сквозь эту толпу не мог проползти и муравей. Люди, не замечая тесноты, обнимали, целовали друг друга, танцевали, одним словом: веселились, как могли. Там был и столетний старик, который этим утром, поднявшись с постели, почувствовал себя двадцатилетним. И охранник Юлар, так и не пришедший на службу, потому что, выйдя из дома, он увидел Золотой Корабль и забыл обо  всём на свете. И Джедана с детьми, веселившиеся вместе со всеми.
Среди толпы не было только двух человек – Тадерода и бывшего короля. Когда последний увидел из окна своей спальни Золотой Корабль, то отвернул ковёр, открыл люк, залез в подпол и больше не появлялся, живя там до смерти. Единственно верный королю служака Тадерод тихо ловил рыбу в полумиле от берега. Поняв, что свершилось то, во что он не верил, Тадерод бросил удочку и стал грести в открытый океан.
Когда его жена Фарла проснулась, она не была удивлена, что рядом не было мужа: в последнее время они часто ссорились и Тадерод уходил из дома на рыбалку или в кабак. Подойдя к окну, Фарла увидела, что по её  улице к центральной площади течёт пёстрая людская река. Одевшись, она вышла и влилась в эту реку. Великая радость охватила её  сердце, и она забыла обо  всём на свете.
Потому что вдалеке в бухте, где уже двести двадцать три года приставали только рыбацкие лодки, был пришвартован шестимачтовый Золотой Корабль. В точности такой, как рассказывал Арев. А на его носу, обращённом к берегу, величественно стоял светящийся как будто изнутри Капитан…