Альмечитов Игорь
Двадцать пятая весна…
…Почему он, в конце концов? Мысль навязчиво преследовала. Как ни пытался он доказать себе, что был полностью равнодушен к ней, сам процесс постоянного доказывания медленно сводил с ума. Почему он? Что определило их выбор? Его неуравновешенная натура? Прошлое, где его единственным умением было убивать? Козел отпущения со стороны? Наверняка все вместе и каждый аспект в отдельности… Восемь тысяч долларов наличными за заказ. Отчего-то он сумел подавить спонтанное желание сразу согласиться, оговорив несколько дней на раздумье, чуть ли не впервые изменив привычке начинать и заканчивать все на одном дыхании. Несколько раз подходил с противоречивыми чувствами к телефону готовый или твердо согласиться или отказаться. Однажды даже набрал номер, но услышав первый гудок, нервно опустил трубку. Мысли – от успокаивающих до абсолютно безумных в бешеном ритме проносились в мозгу. Ни одна не удовлетворяла его. Голова раскалывалась от невозможности принять решение. То же происходило и с настроением - огромные скачки от истерической эйфории, где он хохотал пугающим даже себя самого смехом, сменялись полным упадком физических и истощением моральных сил – падал на кровать, зарывался лицом в подушку, ожидая, что решение само найдет его или, на худой конец, чтобы провалиться в черный и глубокий сон без сновидений.
Но раздразненное воображение не успокаивалось и во сне. Нарисованные картины смешивались с реальностью, причудливо переплетались с ней, пугая несуществующими подробностями…
…Шум ветра за окном, едва слышная вибрация стекол, журчание воды в трубах, редкие звуки, падающих в подставленную тарелку, капель из протекающей батареи. Он лежал, не двигаясь, медленно переползая ото сна к реальности, все еще не совсем понимая в полудреме где находится.
…Звук старых, отстающих от стены обоев отозвался резким спазмом в животе и ударил по нервам, застывшим в напряженном ожидании хоть какого-то сигнала извне. “Двадцать пять лет… Чего я жду?.. Манны небесной?.. Откуда эта бесконечная усталость?.. Сколько можно драться с ветряными мельницами, кожей чувствуя бессмысленность и неопределенность происходящего?.. Неужели это последний шанс?.. Все, что я заслужил?..” Он приоткрыл глаза: большие, мутно-желтые квадраты света на стенах, темные силуэты полок, забитых книгами, уходящих к потолку, письменный стол, заваленный бумагами…”Что дали сотни книг, кроме почти полного неприятия всех их?.. Книги…” С горькой усмешкой он повернулся к окну. Луна светила в глаза, желтым пятном зависнув между ветвей деревьев. Несколько минут он всматривался в мягкий отраженный свет, отрешенно думая, что завтра опять не избежать упреков матери в том, что спит по полдня и не работает. Попытался задуматься о чем-то еще – в голове всплыло лицо незнакомой девушки, увиденной в городе вечером. ”Почему я?..” Он повернул голову от окна к стене. Мысль возвратилась опять. “Да пошли они все!..” Взгляд упал на лунный блик. ”Улететь бы сейчас туда, ко всем чертям от этих проблем… Отказаться?.. Что я еще умею?.. Да ни хрена ты не умеешь и никогда не умел…” Словно чужой голос больно кольнул в самое уязвимое место, напомнив о разбитых мечтах и ожиданиях. ”Что я скажу им?.. Да и что сказать, когда им одно только слово нужно…” Он протянул руку, нащупал на столе пачку сигарет и зажигалку. Хотел прикурить, но ясно представил себе запах табачного перегара в комнате с утра, вздохнул и поднялся с кровати. “Надо форточку открыть…” Старые доски пола жалобно заскрипели. Он недовольно поморщился. Мысль, что даже вещи противопоставляют себя ему, неотвязно преследовала в последнее время. Зажигалка не работала. Он пощелкал несколько раз, надеясь выбить искру. “Дерьмо…” Небрежно бросил сигарету на стол и вдруг, не выдержав, с размаха швырнул зажигалку о пол. Пластмассовый корпус с треском разлетелся на куски. Тело трясло мелкой дрожью. ”Неужели я отсюда никогда не выберусь?..”
За окном лежал ночной двор. Черные силуэты деревьев, бесформенные очертания гаражей, согнутые, проржавевшие качели, как символ украденного временем детства, разбитая асфальтовая дорожка, изорванная колесами машин земля, глубокие колеи в грязи, пятна света танцующие нереальные танцы с тенями под завывания ветра.
Сколько ночей провел он так, бесцельно бродя по городу или простаивая у окна в ожидании каждой новой весны, с жадностью вдыхая свежий, приторный запах обнажившейся после долгой зимы земли? “Но весна все-таки наступала, хотя каждый раз было страшно, что она могла так и не наступить…” Вспомнилась любимая фраза из Хемингуэя. Он грустно и нежно улыбнулся; слова чуть ли не впервые остались просто словами… ”Сейчас даже спрятаться за ними не получается… Почему я не могу отказаться?.. Последний шанс?.. Неужели я и вправду ни на что не способен?.. В этой стране даже проиграть достойно невозможно… Надо быть просто все время в игре… Может потому и не могу отказаться, не начав даже заведомо проигрышную партию… Еще один шанс проиграть по-крупному… Последний раз… Что я еще могу сделать?.. Французский легион?.. Несколько лет… Счет в банке, французское гражданство… А в результате?.. Нет, это последний вариант… Если ничего больше не останется… Господи, что со мной сделала эта страна!..”
Дико хотелось курить – хоть чем-то успокоить расшатавшиеся нервы. Он вышел на кухню и, не включая света, на ощупь нашел спички. После пары затяжек исчезла дрожь в теле, и расслабились мышцы. “Ладно,- сигарета медленно тлела между пальцев,- черт с ним со всем, может завтра что-то прояснится…”
Уже лежа в кровати, беспомощно цеплялся за незнакомое понравившееся лицо, опять неожиданно всплывшее в памяти, пытался дорисовать ускользнувшие при встрече детали, не сразу заметив параллельную мысль, постепенно заслонившую все остальное. Все еще глупо улыбаясь, вдруг почувствовал новый подвох. ”…Сколько нужно денег, чтобы купить дом за границей?.. Тысяч сто?.. Или больше?.. Еще счет в банке… Человек пятнадцать – двадцать… Ч-черт, о чем я думаю?!” Простыня сбилась в комок. Он поднялся, расправил ее и сел на кровать. Рука автоматически потянулась за сигаретами. “Где решение?.. Всего ”да” или ”нет”… Одно слово… ” Механически покрутил пачку в руках и бросил на стол. “Одно слово… Как же я их всех ненавижу…” Встал, подошел к стене, уперся в нее лбом и положил обе ладони на прохладную поверхность. Сон полностью ушел, оставив гнетущее ощущение надвигающегося утра. ”Что я еще умею?.. Что?..” Резко отвел голову и с силой ударил о стену… Еще раз… И еще… С единственным желанием выбить само воспоминание о том предложении… Перед глазами поплыл туман, колени противно задрожали, из рассеченного лба тонкой струйкой полилась кровь, пачкая обои. ”Как же я вас ненавижу…” Чтобы не упасть вцепился судорожно в грядушку, сделал пару шагов и свалился на кровать. Кровь заливала лицо, стекала по щекам на подушку. Он вытер ее рукой, поднес к глазам потемневшую, влажную ладонь и тихо засмеялся. “Позер херов… Легче стало?..” На глаза навернулись слезы. ”Еще немного и я сорвусь…” Ныла шея, кровь мучительно ударяла в виски. Он закрыл глаза и представил лицо вчерашней девушки. Отчего-то захотелось найти ее, отдать остатки нерастраченной нежности, почувствовать тепло чужого тела, вкус влажных и мягких губ… ”Киллер…” Слово было как хрупкая игрушка – предмет зависти и восхищения друзей в детстве. ”Детство, - он попытался усмехнуться; слабое движение отозвалось болью в голове. ”Нечего даже вспомнить… Киллер… Господи, ну почему я?..”
…Большие, тяжелые капли дождя, тонкими струйками стекающие по спине… Мутный свет фонарей какой-то давно забытой улицы… Прозрачные лужи на сыром асфальте… Пузырящаяся, будто живая вода… Тишина и одиночество, если бы не дождь… Ветви берез, выступающие из темноты… Когда это было? В каком году?.. Мокрые волосы, пахнущие весной… Огромные серые глаза полные сомнения…
Где-то за стеной отвратительным металлическим лязгом отозвалась чужая жизнь. Не открывая глаз, он повернулся на другой бок, ожидая продолжения. В полудреме сам начал дорисовывать упущенные подробности, но сон не держался, постепенно тая, пока, наконец, не пришлось отказаться от безуспешных попыток… Неосознанным жестом потянулся к столу, вытащил из пачки сигарету и засунул в рот. Ни зажигалки, ни спичек не было. ”Ах, да… зажигалка… и спички на кухне…” Осторожно ощупал опухоль вокруг лопнувшей кожи. Засохшая корка крови, ушибленная кость… С каким-то безучастием, удивившим даже себя, подумал, что через пару дней все пройдет. ”Шрам, наверно, останется… Да, ладно, бог с ним…”- раздраженно, перебивая собственную мысль вернулся к предложению, на долю секунды все же успев усомниться не приснилось ли оно ему.
К чему он пришел? Чужие жизни, равные загнутым пальцам на руке…Нехитрая арифметика в уме. Чужие жизни… Шкура неубитого медведя… Что они значили, когда не было возможности устроить даже свою судьбу. ”Потерянное поколение… Чему удивляться?.. Каждый просто пытается выжить и в меру сил устроиться… Этика отдельного человека” – он растерянно усмехнулся – “И где? В стране, где общество предлагает единственное безальтернативное решение и само же наказывает за свою систему ценностей… Ценностей…” Сильно зажмурившись, он глубоко вдохнул и долго, пока не заболели глаза, вглядывался в расцвеченную оранжевым черноту.
Растерянные как-то незаметно друзья и перспективы, давно забытые мечты и амбиции… Где все это сейчас? Неужели все для того, чтобы остаться наедине с этим предложением в захламленной комнате старого дома, наедине с тишиной и собственным страхом? Как ни крути, а выходило именно так…
Часто вечерами он одевался и уходил бродить по спящему городу, спасаясь от нестерпимого, почти физического ощущения удушья. Пожалуй, так было всегда, сколько он помнил себя… Потом была война, контузия… Зная, что обманывает себя, он все же продолжал считать началом всех психических и моральных срывов именно войну. Так было намного удобнее, по крайней мере, находилась точка отсчета, за которую можно было зацепиться, чтобы привязать к ней и неуравновешенность, и свои неудачи. Война расколола сознание, сделав его тем, чем он был сейчас, сломала и из кусков собрала нового человека. От старой жизни – нереального книжного мира – осталась лишь лицемерная потребность обращаться к совести, как многолетняя привычка, с которой давно сжился и уже не обращаешь на нее внимания, и умение оправдывать любое действие рациональными причинами…
Ночь успокаивала почти полным отсутствием людей и тишиной. Огромный вымерший город. Появлялась даже иллюзия того, что не все еще потеряно.
Он улыбнулся, вспомнив, как месяц назад ходил по городу, засыпанному снегом. Нарочно шел не выбирая дороги, проваливаясь в сугробы, с наигранным усилием передвигая ноги. Оборачивался иногда посмотреть на собственные следы, двумя темными колеями выделявшимися в мягком свете фонарей… ”Может на улицу выйти?..” Cовсем неуверенно спросил себя, ожидая твердого отказа, заранее зная, что не пересилит себя, не сможет даже подняться с кровати… Лень.
Небо за окном серело все больше, селя в душе беспокойство и страх. “Что я еще могу?” Лежа, он прислушивался к воспоминаниям и ощущениям. Пытался воскресить в памяти безликие фигуры, встречавшиеся иногда на пустых улицах. Уже тогда он смотрел на них как на мишени… Ничего ни ужасающего, ни волнующего… Просто мишени… ”Какая разница, чем я займусь, если давно уже не нужен даже сам себе… Все равно кто-то получит эти деньги… Почему не я, в конце концов?.. Жизни… Смерти… А посередине я … Год, два и все… И ради такой ерунды столько нервов… Смешно…” Потянулся было за сигаретой, но вспомнил, что нет спичек. ”Ч-черт, а?.. Может монету подкинуть?.. Решка – нет, орел – да… И сразу позвонить, чтобы не успеть передумать?..” Решение было настолько глупым и простым, что он заулыбался, предчувствуя, что найдутся тысячи оправданий и аргументов ”за” и “против”, что бы ни выпало.
”Что я еще умею?..” Первый раз мысль появилась как простая констатация факта, не напугав и не разозлив. Он посмотрел на оборванные местами обои, выцветшие вырезки из журналов на стенах, до которых не доходили руки снять и устало прикрыл глаза. ”Наверно, ничего…”
Не было ощущения чего-то аморального или внутреннего разлада в том, что все так быстро и просто определилось. Одновременно пропали страх и неуверенность. И уже проваливаясь в сон, с удовлетворением и смутной, неокрепшей еще радостью по поводу принятого, наконец, решения подумал, что все-таки отыскал свою нишу в жизни, пусть и не самую лучшую… “В конце концов, кто виноват, что в этой стране мне не нашлось другого места?..”
Весна 1999 года