Лаборатория. С профессором евреем
мы разгоняем центрифугой время,
невольно ожидая чудеса.
Профессор шепчет в жидкую бородку,
иллюзий раб, отвергнутых идей,
в лаборатории - сыро, и проводка
бросает искры с каждым мигом злей.
Чу, вспышка, пламнь, мир во цвета окрашен,
профессор, - час триумфа всех светил,
и центрифуга закипела кашей,
тряхнула стены до корней стропил.
А из небес сыпнуло штукатуркой
- мир люди Вам – а дальше – стоп и – тьма.
Раскольников застыл пред нами с булкой,
а мы сходили медленно с ума.
- Профессор, друг, обратно, если можно!
Металла студень, пластилина лимб,
- ах, дорогой, сие виденье ложно,
и понял я, что в это время влип.
Процентщица-старуха прошмыгнула,
(зачем их Достоевский написал?)
и кошка у процентщицы зевнула,
ждала, чтоб кто-то шерстку почесал.
Фонтанкой Мармеладов пробирался,
он только что пустой – из кабака,
он не упасть, дойти живым старался,
в испуге пропуская рысака.
Потом – топор, и, как бумага, белый –
- Раскольников (ну, надо же, студент!)
И - шёпот осторожный и несмелый,
сие видение – лишь эксперимент.
Из-за угла свистел городовой,
и Карамазов, грязный, чуть живой,
всяк – нищета, худоба, да лохмотья,
бежал, что было сил, по мостовой.
Уж век двадцатый грезил на дворе,
век девятнадцатый ушёл за дымку,
пути трамвайные, и – прямо по весне,
лежит с улыбкою (да, лично мне!)
товарищ Берлиоз с землёй в обнимку.
А Аннушка всё масло льёт, да льёт,
век двадцать первый, холодно, черёд:
идут под ручку Ельцин с Горбачёвым,
а следом - Путинский весёлый сброд.
Горят зарницы, как прошла гроза.
Мы собираем мелкие осколки.
Рядами – книжки, покосились полки,
из книжек низбегают голоса.
Миг сумасшествия – он тоже миг,
толпятся роем прошлые герои,
и - будущие, что пока, не скрою,
легко меняют лица и парик.
А ежели их всех перемешать?
Профессор, хватит, тяжело дышать!
Раскольников с проверкой, что – не вша,
уже - в Кремле, дотошная душа.
Голодных дней стеклянные глаза.
Сорвало у машины тормоза.
И если Сталин Путина здесь встретит,
то разберётся с ним за полчаса.
А Дума – в Учредительном собрании
в составе полном, о, какой конфуз!
И Рыбкин начинает заседание,
пока Чернов кусает длинный ус.
27 ноября 2011 г.
С-Петербург