НЕМНОГО О ЛЮБВИ… И О ДРУГОМ
За кухонным столом сидит семья Звягиных, за исключением Дарьи Андреевны, смотревшей любимый сериал. Она только к вечеру пришла из больницы, и теперь удобно устроилась в кресле и с наслаждением взирала на экран.
А на кухне царила другая, гнетущая обстановка: лица у всех были напряжены, и, казалось, что они боялись смотреть друг на друга.
– Тань, ты может быть, что не так поняла? – допытывался Сергей, её муж. Он угрюмо смотрел на свои массивные руки с кулаками-кувалдами, не зная, куда их деть.
– Да что не так, когда в справке ясно сказано – опухоль. Требуется немедленная операция. – Татьяна говорила угрюмо, постоянно смахивая с лица, непроизвольно катившиеся слёзы.
– Мам, а что, они так открыто и сказали, что операция стоит десять тысяч? – вступил в разговор Игорь, их сын.
– Конечно. Да и это не всё. Ещё надо заплатить анестезиологу, медсёстрам, санитарке. Как мне сказали в палате – тысяч в пятнадцать выльется, – голос Татьяны был тихий, какой-то дребезжащий, до предела напоенный слезами, в любую минуту готовый сорваться на плач.
– Подожди, Таня, раньше времени не хорони мать, может быть, всё обойдётся, она же у нас сильная.
– Сильная… Была когда-то, а сейчас врач отпустил ей всего недельку пожить… Господи, ну где взять деньги? Я всех знакомых обежала…
– Мама, а в институте не могут отдать назад деньги за обучение, если студент бросит учёбу?
– Конечно, не отдадут. Ты что, забыл условия договора? Да и что ты придумал? Это бабушкина мечта – чтобы у тебя было высшее образование. Она все свои украшения продала, квартиру разменяла, а ты – уйти… Да ты её сразу в гроб уложишь.
И вдруг по комнате разнёсся крик Дарьи Андреевны:
– Ах, ах, люди добрые, да вы посмотрите, да что ж такое делается?!
Крик был такой резкий, тревожный, что все разом поднялись, и друг за другом выскочили из кухни.
Дарья Андреевна в растерянности бегала у телевизора, без дела махала руками. Увидев своих домочадцев, она остановилась и со слезами показала на экран:
– Да что же это такое делается? Какой позор-то! Прилюдно и они такое вытворяют!
На экране демонстрировался эротический фильм.
Игорь, недвусмысленно ухмыльнувшись и посмотрев с усмешкой на бабушку, выключил телевизор.
– Бабуля, а ты как попала на эту программу? Твой фильм в другом месте находится. – В его глазах бегали весёлые зайчики. Он усадил бабушку в кресло, присел перед ней на корточки и ласково гладил подрагивающие старческие узелковые руки.
– Да опять там эта дурацкая реклама про стирку и бритьё ног. Вот я и решила посмотреть, что по другим программам показывают.
А там, на одной убивают, на другой мордуют друг друга боксёры. Вот я и забрела сюда. Да как же так можно, сынок? Что ж они голяком перед людьми-то? Дети ещё не спят, могут увидеть.
– Бабуля, да дети об этом всё знают, в школе проходят.
– Как это в школе?! Тань, о чём он говорит-то?!
– Мама, отстали мы с тобой. В школе сократили уроки русского языка и литературы, вместо них ввели сексологию.
– А это чего такое? С чем её едят?
– А это вот то, что ты сейчас видела.
– Да ты что, дочка,? Правду что ли говоришь? Что же будет с молодёжью? Они же захотят на практике это применить.
– Да правду я говорю, мама, горькую правду. Они и применяют на практике. Столько изнасилований, убийств, – Татьяна тронула сына за плечо, взглядом показала на дверь, а сама села рядом с матерью, обняла за плечи.
Дарья Андреевна посмотрела на выходивших из комнаты Сергея с Игорем и коротко, с лукавинкой засмеялась.
– Тань, а чего это он там, на экране о каких-то способах кричал и как козёл прыгал перед девкой-то? Он же пустой.
– Ты о чём, мама? – Татьяна не могла отключиться от своих горестных мыслей. А Дарья Андреевна с усмешкой зашептала ей:
– Да вот истинный крест, говорю тебе, что пустой он. Одна кобура у него без пистолета и без заряда.
У Татьяны глаза округлились от удивления и непонимания.
– Мама, что такое ты говоришь-то?
– Да ты что, не заметила что ли? – обиженно произнесла Дарья Андреевна – Это ж надо, какая ты невнимательная. Ты видела, как он пальчиками старался поднять свою писульку? Зря старался, с полшестого ему её не поднять, потому что заряда нет. Ты видела, что у него одни мошонки висят, а клубочков в яичках нет. А туда же, о чём-то разглагольствует.
Ты, Тань, запомни: чем больше говорят о любви, тем меньше любят. Это тоска, мечта о несбыточном заставляют говорить. – Дарья Андреевна с жалостью посмотрела на дочь. – Тань, а твой Андрей-то тоже без заряда… Но я его вылечу.
Татьяна с ещё большим удивлением посмотрела на мать и вдруг громко захохотала, постепенно переходя на плач и на рыдание. Всё её напряжение последних дней выходило со слезами и криком.
Дарья Андреевна прижала дочь к себе и шептала:
– Не плачь, дочка, не плачь, говорю тебе, что вылечу Андрея, всё у вас будет хорошо.
Прошла неделя, вторая, месяц, другой. Дарья Андреевна готовила какие-то настои, поила Андрея, пила сама. Гнетущая обстановка в семье спадала, уступая место спокойствию. Андрей устроился ещё на одну работу. Но вместо усталости в нём появилась энергия, уверенность. И в один из идущих своим чередом дней семья собралась на совет. Разговор завела Татьяна.
– Мама, тебе надо лечь в больницу на обследование и соглашаться на операцию. Мы собрали деньги.
– Это на какую ещё операцию? Никуда я не пойду. Не верю я этому бородачу – ему бы только деньги содрать. Если умереть, то и так умру, а выжить – то ещё покопчу небушко. А деньги положи на книжку, Игорьку на свадьбу пойдут. Тань, а сон-то мой сбылся.
– Какой сон, мама?
– А перед выпиской из больницы видела. Сижу я в темнотище, страшно так. А тут Игорёк заходит и выводит меня на улицу. А там луг цветущий. И я как будто помолодела. И так хорошо, легко мне.
Проснулась, а Борода в кабинет вызвал и говорит:
– К понедельнику пусть родня принесут деньги, будем операцию делать, а то опоздаем, через неделю тебя не будет.
Ну я и врезала тогда ему, всё высказала, что в палате слышала, что видела сама, что наболело на душе – уж если суждено уйти, то надо без груза идти, всё тут, на земле оставить. Да такое зло взяло: думаю, обберёшь меня, а я всё равно уйду, а ты, Борода, других будешь обирать, резать. Да не бывать этому! И всё это время ложилась и вставала с одним заданием – выжить, выздороветь!
А ему тогда сказала: « рано хоронишь, Борода, мне ещё девяностолетний юбилей отметить надо, правнуков понянчить». Ох, и разозлился он!
– Мама, а папа тебя любил? – неожиданно спросила Татьяна, радостно глядя на оживлённую мать.
– А ты что, иль сама не видела? – обиделась Дарья Андреевна. – Любовь в мешке не спрячешь, она на лице живёт.
Если бы не этот смерч в стране, он и сейчас бы жил. А что о любви говорить, её чувствовать надо. Бывало, как подхватит на руки, закружит по комнате, а в глазах все красоты вселенной отражаются. Вон у вас с Андреем сейчас глазки-то горят, попробуй, скрой её.
Игорь, усмехаясь, хмыкнул.
– А ты чего хмыкаешь? Жениться пора, пока раньше времени семя не растерял по закоулкам.
– Жениться?! А жить где, бабуля?
– А ты с квартирой ищи. Парень ты видный, самостоятельный. Да ты не под юбку заглядывай, а в душу. Вон, Ольгунька с верхнего этажа сохнет по тебе, а ты нос воротишь. А ей бабушка квартиру подписала, да и сама на работу устроилась уже. Да и поглядеть есть на что.
Игорь обнял Дарью Андреевну, рассмеялся:
– Бабуля, когда же ты успела разведать всё?
– Жизнь любить надо, Игорёша, вот тогда всё и успеешь. Без любви жизнь не проживёшь, а промаешься. А надо жить с любовью.
2007 г.