- Но-но, потише можно? Я сказал «абсент», а не «шашлык», - недовольно крикнул филин огромному чудовищу, занимавшему бОльшую часть внутреннего пространства, вытащил откуда-то соломинку и, закатив глаза, затянулся с видом знатока.
- Нет, - пощёлкав клювом и критически осмотрев соломинку, вздохнул он. - Давай, хвостом ещё поверти.
- Отстань, - тоскливо сказало чудовище и подпёрло большую голову плавником, казавшимся крошечным на его массивной туше.
- Что значит «отстань»! - Возмутился филин. - Хоть какой-то толк от тебя будет, бездельник!
- Алкаш ты, - грустно констатировало чудовище.
- Я? Это у меня, что ли, в брюхе тонны спирта? Я, что ли, весь ром с затонувших кораблей вылакал? Я вообще не пью! Только дышу!
- Пассивный алкаш. - Чудовище снова икнуло и синее пламя вырвалось из его пасти.
- Плохо мне... - Жалобно пробормотало оно. - Зачем я электрическими скатами закусывал...
- Печень? - Деловито осведомился филин.
- Нет у меня печени... ничего нет... один спирт внутри... бессмертный я... А знаешь, - слегка оживилось чудовище, - смерть моя - на острие иглы...
- Знаю-знаю, - досадливо перебил филин, - сто раз слышал: яйцо в утке, утка в зайце, заяц не в духе...
- Друг... единственный друг, которого я пестовал, когда он был ещё несмышлённым яйцом, - даже он не хочет меня слушать, - горестно запричитало чудовище.
- Друг тебя лет пятьдесят слушает. Сколько раз говорил - выбираться отсюда надо. - Филин увернулся от очередного «ика».
- Большой я стал... В ту щель только голова пролезет...
- Толстый. - Безжалостно поправил филин. - Уплыть, значит, не можешь. А по стене забраться?
- Я - водоплавающий! - Гордо сообщило чудовище. - Рождённый плавать ползать не может!
- Слушай, у меня идея, - филин задумался. - Ты, когда икаешь или выдыхаешь, что чувствуешь?
- Изжогу... бе-е-е...
- Больше ничего?
- Ну, в пол вдавливает ещё - тоже гадость...
- А ты... э-э-э-э... с другого, так сказать, торца можешь пламя выдуть?
- Что?! - Возмутилось чудовище. - Я тебе не какой-нибудь! Я - порядочный гад морской!..
- Дурак ты порядочный, - перебил его филин. - Давай, не кобенься! Будешь у нас - гад летающий турбореактивный...
Папа с дочкой сидели на берегу океана и смотрели в ночное небо. Внезапно гигантская туша заслонила звёзды. Синий огонь вырывался то с одной, то с другой её стороны, отчего она неуклюже дёргалась. Маленькая тень носилась вокруг туши: «Задний торец, задний, бурдюк ты реактивный! Теперь, давай, левой ластой табань... табань, сказал, калоша ты воздухоплавающая!»
В ужасе папа прижал девочку к себе:
- Всё хорошо, не бойся, не смотри туда...
- Папочка, - девочка вырывалась, с восхищением глядя на страшного гада, - папочка... Это же дракон! Какой он красивый! Самый красивый... Папочка, он улетает, улетает!
Она заплакала и попыталась побежать туда... в океан...
- Папочка, он же вернётся? Правда? Я буду ждать его и он обязательно вернётся!
Глупая девочка... Вообще, такое поведение свойственно всем женщинам... Ах, что это я? Это же совсем другая сказка!
А девочка смотрела в небо и ждала. Да, дорогая, он вернётся - лет через шестьдесят. Тебе будет... Да что ж такое! Простите, уважаемый читатель - сказки перепутались. Продолжим ту, которая со счастливым концом.
Итак, эпилог.
Высоко в небе парило чудовище, извергая пламя через... э-э-э-э...
Впрочем, какое нам дело до технических подробностей?
Наступал год Чёрного Дракона.