Ускакали кавалеристы. Истлел закат
и ковыльное море луне навстречу
прокатилось волною. Да ты не рад,
погляжу я, мнивший себя предтечей.
И похоже, мысля́, продлевая полёт стрелы,
пропоёт опосля́ - мол, расплата настигнет неистовых...
Остывают походные наши котлы
- вот и сдали тех странных горнистов мы:
за кусочек парчи, за кило алычи,
за оффшоры, за сладкий чужой мармелад,
попроси и себе под шумок, не молчи,
говори, отвечай, почему ты не рад?
Ты же любишь, чтоб жёстко, чтоб полный раздрай
и смеёшься над толстыми – быть бы живу.
Шевельнулась звезда, погоди, не сгорай,
загадаю желанье: не быть фальшивым.
Будет всё в нашем времени новом ништяк,
но конечно, снова не без обмана.
- Да пошёл ты, - качнулся однажды степной сорняк
прямо в спину великому Тамерлану...
Поменяется хан, властелин, пахан,
демократы шумным пройдутся строем
- на кургане каменный истукан
равнодушен вполне, он так устроен.
И ему всё равно - не его вина,
лишь бы дальше стоять да доверить ветру
унести письмена, унести имена
и развеять по свету, по белу свету...