Голодный шум безликих улиц,
И шум иной стучится в стих,
Как в дверь открытую безумец.
Но слух, привыкший к голосам,
Надёжно выберет родное,
До срока даже небесам
не говоря имён героев,
их впустит. И тогда душа…
иль что-то, от чего не спится,
уронит слог с карандаша,
не разрешив сомкнуть ресницы.