2002 - 2010
+
Мы расстаемся. Всё так резко…
Мы рвем друг другу имена.
И между нами – Rupes Recta –
Прямая Лунная Стена.
И вниз летят обломки душ…
Остатки встреч, осколки дружб…
И свадебный кортеж кривой
тебя увозит, как конвой…
Я не погиб. Хоть был погибшим.
Затоптанным был под салют.
Теперь: не я иду по крышам.
Теперь: они – по мне идут…
И в жутком крике сатаны
на юго-западе Луны
на Терракотовой стене –
ты гвоздь в ладонь вбиваешь мне…
+
Мне одиночество
снимет голову
но я в толпе – не один такой…
Люди из камня и люди из олова…
И еще чей-то стеклянный вой…
Мне одиночество срубит артерии –
Дав из окна шагнуть на Марс…
Там – ни солдат, ни пожарных, ни мэрии…
Камень и олово вместо всех нас…
Я в жилах кровь зарабатываю –
чтоб по счетам платить вовремя…
Если любовь – горбатая,
ненависть – будет стройная…
Я начинаю учиться
жить безголовым и каменным…
Рыщет душа волчицею,
воет по брюхо в пламени…
Я не ошибся:
нам всем сняли головы,
тулова сдав на закланье…
И ты в постели – с тем, кто из олова.
Я – со случайной стеклянной.
Сорок по Цельсию… даже не целюсь я:
пулям так нравится крошево…
Ты не сердись на меня на нецелого –
без головы. И без прошлого.
Я в жилах кровь – зарабатываю.
Чтоб по счетам платить вовремя.
Если любовь – горбатая,
ненависть будет стройная.
Я начинаю учиться
жить безголовым и каменным.
Рыщет душа волчицею.
Воет по брюхо в пла… ме… ни…
+
Я свое горло отдал перекресткам…
Свою совесть – прибил к стене…
Но от огня лекарства не создал…
Создал пожары во сне…
Я поменял болтунов –
на молчащих.
Я запретил думать всем о тебе.
Но стали выше при этом и чаще
Пожары во сне…
И кажется мне…
Будто я догораю в каменном сне…
И лестниц к сердцу с земли не хватает…
И наши души скользят по стене…
И я швыряю с моста
ключи от квартиры –
где ежечасно прописан пожар.
И где любовь прекратили, меня – прекратили.
Заставив сгореть и сбежать…
В неоновом пепелище улиц.
В дыму и возне
мы встретились и – разминулись…
Пожары во сне…
И кажется мне, будто я догораю
в каменном сне. И лестниц к сердцу
с земли не хватает… И наши души
скользят по стене…
+
Мне давно тебя – так не звалось.
Мне без снов, без спроса лег на руки
целый город из твоих волос,
целый космос губ твоих упругих.
Рядом жизнь была, но не моя.
В этой жизни кто-то кашлял, каркал.
Кто-то пробовал начать с нуля –
не в судьбе, так хоть в окне плацкартном.
Мне давно тебя так не ждалось.
Мне давно тобой так не болелось.
Не бросалось с пепла да в мороз.
Не швырялось с подлости да в смелость.
Кто-ты… кто-ты… кто-ты для меня…
Стук колес по забайкальским рельсам.
Прыгают по скатам и камням
Остовы березок-погорельцев.
Прошлого горящие куски
прыгают к нам в разные вагоны.
И слова «останься» и «прости»
Гонят нас двоих. Но не догонят…
Мне давно тебя так не звалось.
Мне давно в тебе так не ревелось.
Мне давно в тебя так не сбылось,
не любилось наново, не зрелось…
Растащи нас на карандаши,
расплескай на грязный ряд посудин…
На вокзальном краешке души
всё замызгано. Да не подсудно.
Можешь с кем-то хохотать мне вслед…
Только знаешь: никуда не свинтит
то, что восемь биллионов лет
в ребрах слева стукает и светит.
В ребрах слева. Стукает и светит.
В ребрах… слева… стукает и све…
+
Вспенит весна встречами оголтелыми
тонны сердец… мириады живых…
Правду и ложь видят наши артерии,
но как всегда: мы не слушаем их.
Призрачно всё.
Есть лишь привкус везения…
Да в облаках рай лебяжий парит…
В каждом из нас – вербное воскресение.
В каждом из нас – одиночества скит.
Я не пойду
ни к шальным, ни к тоскующим.
Я не найдусь в тех, кто вечно спешит.
Я не хочу отыскать себя в Будущем.
Мне б отмолить свой теперешний стыд.
Чем бы судьба и толпа не ответила –
я не делю на святых и паскуд…
Пусть этот мир «долетит сквозь столетия»…
Нам по пути лишь на пару секунд.
Вспенит весна встречами оголтелыми
Тонны сердец… мириады живых…
Правду и ложь видят наши артерии –
но… как всегда… мы не слушаем их…
+
Рыжий привкус зари
я держу на губах,
шепот скальных дубов - к белым пихтам плывущий…
Словно первый ятвяг,
словно сам Мономах
я в тебе растворяюсь – Беловежская пуща.
Здесь в нас тихо встает
древней крови собор,
здесь же - в каждом из нас в небо сокол отпущен…
В пятнах солнечных лань – ощущая собой –
я в тебя удаляюсь – Беловежская пуща.
Так за лето подрос
свитый в ландыши снег…
так полетно вокруг… так болотно-гнетуще…
Резко меряет нас
на глубокий просвет
Белавежская пушча. Беловежская пуща.
Рыжий привкус зари
я держу на губах,
шепот скальных дубов - к белым пихтам плывущий…
Чтоб рассветно-взлететь,
чтоб закатно-упасть
я в тебе растворяюсь… Беловежская пуща…
+
Чтоб болью не был мир изогнут…
Чтоб мир дышать не перестал…
Я назову тебя – Изольда.
Ты назовешь меня – Тристан…
Я приглашу Огонь и Камень…
Плющ с остролистом постелю…
Пусть накрывает нас с висками –
соленый кельтский поцелуй…
Опять я правилам перечу –
сплетая «можно» и «нельзя»…
И скомкав в пальцах нашу встречу –
ты тянешь небо на себя…
Смешав гуашью две эпохи –
Где мы то счастливы, то плохи –
чердачный холст горит…
и снова ты вдали…
И мир – не дышит. И болит…
… чтоб болью не был мир изогнут
… чтоб мир дышать не перестал
Я… назову тебя Изольда…
Ты… назовешь меня…
+
Душа
по лезвию ножа
идет к тебе, дыша...
Сквозь хрупкий мрак,
сквозь сладкий страх -
прощая тех,
кто нам во след
сжигает черный амулет...
Я… цепи снял со льва…
Я… поднял слова
те, что мы топтали…
Я - отмыл слова
в ледяных ручьях
Чтоб тебе рычать о любви и боли -
Цепи снял со льва…
За мной
в отвесной пустоте
распяты в ряд - все те,
кто сердце сжег,
кто продал кровь,
Кто на лету
любил в бреду…
свою Лолиту
взяв в порту…
Я цепи снял со льва,
я поднял слова -
те, что мы топтали...
Я отмыл слова
в ледяных ручьях.
Чтоб тебе рычать
от любви и боли -
цепи
снял
со льва...
+
2011
+
Меж нами – ни сна, ни моста.
И только обломки столетий…
И память всё чаще кровит…
И плечи прижаты к Кресту…
Но мысли мои о тебе.
И я не позволю стереть их.
И сквозь пустоту и пожар –
Я слышу тебя.
Я приду.
Приду к тебе –
со всех сторон…
Как в ноги приходит Планета.
И в мокром твоем сентябре –
начну листопады листать…
Шаги мои
в жизнь твою
добавят сомнений и света…
Так вместе же будем жить:
и падать вдвоем. И летать…
Меж нами – ни сна, ни моста…
И только обломки столетий…
И я невпопад – то молчу,
то кашляю, словно старик.
Я с Фобоса взял – черный дождь.
Я с Деймоса взял – белый ветер.
Я в жизнь твою сердцем пришел.
Решай - навсегда
иль на миг…
+
Вы так легко нашли карбид…
Вы так привычно взяли скальпель…
Моя поэзия кровит.
Но мне не жаль шипящих капель.
Мне жаль того, кто - как задрот,
без устали - и без устАли
чужим катренам день за днем
сустав ломает за суставом…
Я тоже мог – в ваш дом войдя –
на камне камня не оставить…
Но там очаг.
И спит дитя –
святыми мир держа перстами…
Уж лучше строчка, матерясь -
от раны сдохнет в поднебесье…
Но я
не дам
себе
у вас
наумничать и набалбесить.
Мой друг любимый,
мой собрат -
ИГРАЙ И ДАЛЬШЕ СВАДЬБУ С МУЗОЙ…
Дано поэзии собрать
и сжечь в себе
весь срам и мусор.
Иди вперед. Не слушай боль.
И терпким медом станет горечь.
А критик – он, конечно, сволочь.
Такая же,
Как мы с тобой.
+
Мне давно уже не тридцать три.
Шрамы стали бледней и короче.
Я в далеком живу далеке.
Я согласен всю память стереть.
Но всё чаще – Луна и Земля
заплывают в меня среди ночи…
И пронзительно камни поют.
И Голгофа встает на торец.
И повторно тебе за меня
тридцать шекелей тьма предлагает…
И колотит по лимфоузлам
серым остервенелым дождем…
Но концы
посветлевших небес -
кошка с лужи прилежно лакает.
И присела на Крест - стрекоза:
где ладонь обвенчалась с гвоздем.
Значит, ангелы - в метре от нас…
Значит мир снова чист –
но за это -
ты неровно распят наяву.
И во сне изувечен судьбой.
Мне давно уже не тридцать три…
Я давно уже не с Назарета…
Но сегодня я шел в небеса,
поднимая толпу за собой.
+
Сто раз я наступал на небеса,
не чуя тихий плач под сапогами…
И я сжигал
всё то, что запоганил,
желая в суете сгореть - и сам…
Я делал из души своей - сортир.
Я лгал любимой в сердце
скуки ради -
в упор не слыша,
как концы галактик
сшибались, потеряв ориентир…
И дикий скрежет шел над мостовой.
И мало кто в той мясорубке выжил…
А я давил на газ. И я не слышал –
как умерли на трассе мы с тобой…
И ты на Марсе – плакала тайком…
И на Земле – молилась
в кровь губами…
И мы из бездны чудом выгребали
семейным и отчаянным
гребком…
Сто раз я забывал твои глаза…
Сто первый раз
они меня прощали.
И порохом жизнь пахла.
И борщами.
И счастье в ней мелькало…
И слеза…
Сто раз я наступал на небеса.
+
Не путайте
Поэзию – с печеньем.
Ее нельзя за завтраком кусать…
Она вся – храм. И фрески Боттичелли.
И вы апостол здесь,
а не гусар.
И вам – рыдать душой,
а не кичиться.
И вам планеты осенять рукой…
А вы зашли всего лишь помочиться.
И портупею обмакнуть
в кагор.
Вы бродите меж строчек,
как анатом –
щипцы, зажим, повязка на щеке…
А всё вокруг кричит - на непонятном
ПРЕДЕЛЬНО ВНЯТНОМ Божьем языке…
И полдень возле вас – чернее ночи,
шкаф силовой искрит, уйдя в дымок…
Моя душа – разъятой быть
не хочет.
Вам непонятно? Эй!… Вам – невдомек?!…
Я вас не звал на Тайную Вечерю.
Я не просил топтать живой огонь…
Вы спутали Поэзию с печеньем.
Не-по-перх-нитесь,
критик дорогой…
+
Я меняю застылость барокко –
на палаточный водоворот!
Мое сердце – хочет ребенка.
Мои ноги – просят дорог.
Я не странник. И точно - не Мерлин.
Но бывает
раз в тысячу лет
не сидится мне в трех измереньях
без бликующих звезд
на руле…
Без ветров и без танцев албанских
мелких волн - на фарватере зорь…
Без тебе непонятной рыбалки
в гуще ярких вселенских озер.
И пусть свитер пропахнет лещами.
пусть рюкзак объедят комары -
нам Господь с тобой не запрещает
SMS-ки слать в наши миры…
В нашу спальню
толкну дверь легонько…
Ты горишь вся, а я весь продрог…
Мое сердце хочет…
Мои ноги просят…
+
Вслед за нечеткой луною
в пасть ухожу к Трем Смертям.
Снова орут за спиною…
мерзкий сучонок!… смутьян!…
Струшу я или не струшу -
мне не дано перестать
сердцем - сквозь крики и стружку
вас обнимать всех
с Креста…
Ливню всю ночь в небе бряцать –
капли вбивая в ладонь…
Но - не заплевана Радость.
Но – не затоптан Огонь.
Просто… так страшно над бездной
с Тьмой оставаться вдвоем…
Просто - охранник нетрезвый
не наигрался копьем…
Двадцать веков - нет в помине…
Просто – еще раз зардел
в медленно-бешеном мире
БЕДЛЕННО-МЕШЕНЫЙ ДЕНЬ…
Вновь поднимусь… вновь паду я…
Вновь под ногами блеснет
погнутая арматура
всех недосмотренных снов…
Вновь будет плоско сниматься
весь Сериал от корня:
стража в саду Гефсиманском
всё еще ищет меня…
Вслед за нечеткой Луною -
в пасть ухожу к трем смертям…
Снова орут за спиною…
мерзкий сучонок!… смутьян!…
Но сквозь притихшие лужи
в души к нам входит Рассвет -
струшу я… или не… струшу…
Выживу я… или нет…
+
Майкл Томас Космика
книга стихов
"Зубен-эль-Генуби... Зубен-эль-Шемали..."
2002 - 2010
2011