которой не дадут названья.
Он тосковал по тишине
в сетях огульного страданья.
Он не делил пасхальный звон
на времена убийства года.
Но был пленён.
И был спасён.
Пока его родная рота
ложилась в серую траву
кровавой сводкой невозврата.
Он матерился наяву
в зловонный сонник медсанбата.
И был терзаем, как храним.
И был омыт да Небом взвешен.
Господь стреляет по своим.
Всё потому, что неутешен
любви извечный позывной,
прощений манна разрывная…
И этот мёртвый рядовой,
встал часовым
на трассе
Рая.
2010 г.
