Три К (Повесть)

   Москва. 24 мая 1994 года.
За окнами едва брезжил  рассвет. Московские  улицы были  пустынны, разве что  какой-нибудь  сынок  богатых  родителей  возвращался  на своей новенькой иномарке домой из ночного  клуба.  Метро  ещё  не  работало.  Ни  в  одном  доме  не  было света.  Тишину древнего  Кремля  нарушал  только  бой  курантов.
В  утреннем  тумане  возвышается   здание   московской   медицинской    военно-полевой академии.  Здесь  жизнь  не  прекращается  ни на минуту. И не важно, зима на улице или лето,   рабочий   полдень   или    глубокая   полночь.    Здесь   неусыпно   дежурят    врачи, возведённые  в  воинские  звания,  и  их  помощницы – медсёстры.
Но  вот  уже  на  улице  стало  совсем  светло.  На  перекрёстках  замигали  светофоры. Распахнули  свои  двери  московские  станции  метро. Жизнь, словно остановившаяся на время  в  Москве,  набирала  обороты.
В  госпитале   как   раз   закончилось   ночное   дежурство.   Уставший   персонал   начал расходиться  по  домам.   И   только   молодой   военный   доктор   стоял   у   выхода   из стационарного  корпуса  и курил. Ему не хотелось идти домой, ведь там никто не ждал. Он  был  женат,  но  волею  судьбы  лишился  семьи…
Его  коллега,  доктор  Павлов, долго наблюдал за ним в окно. Подобную картину он видел уже  не  первый  раз.  От  младшего  персонала Павлов знал, что у его коллеги, капитана Мезенцева,  в  1987  году  в  Афганистане  без  вести  пропала  жена.   Она   отправилась добровольцем  в  составе  медицинской  бригады  и  не  вернулась.  И  вот  теперь   после дежурства  Мезенцев  часами  стоял  на  крыльце,  курил  и  пристально  смотрел  вдаль. Иногда  он  закрывал глаза, словно пытаясь увидеть что-то, чего с открытыми глазами увидеть  было нельзя. Он мог долго стоять в такой позе. Потом вздрагивал, хватался за поручень  и,  тяжело  вздохнув,  шёл  домой.
Павлов  вышел  на  крыльцо. Мезенцев уже минут двадцать стоял с закрытыми глазами, но  почувствовав  на  себе  чей-то  пристальный взгляд, встрепенулся. Павлов взял его за руку.
- Олег, с тобой всё нормально?
Мезенцев отстранённо смотрел в какую-то неопределённую точку.
- Олег!
- Ч-что? – очнулся уставший капитан медицинской службы от своих раздумий.
- Как  ты  себя  чувствуешь?  –  спросил   коллега,  заглядывая  ему  в  лицо,   бледное  от бессонной ночи и тревожных воспоминаний.
- Всё хорошо…
Павлов, не отпуская руки, окинул Мезенцева недоверчивым взглядом.
- Сегодня  годовщина…  Семь  лет,  как  она  ушла…  -  с  трудом  произнёс   Мезенцев.  – Извини, Серёга, mы не поймёшь…
- Олег,  я  всё  знаю!  –  ответил  ему  коллега.  –  Я понимаю, как тебе тяжело, но ты ни в чём не виноват… Не стоит себя казнить.
Олег  посмотрел  на  коллегу.  Каким далёким и пустым был этот взгляд! Он говорил без слов, рисовал всё, что было в ту минуту у капитана Мезенцева на душе.
- Ты прав! – глубоко вздохнув, ответил он. – Я пойду домой.
В одинокой квартире встретил молодой мужчина это холодное майское утро. Он курил у телевизора, не видя и не слушая глупого  лысого шоумена,  выступавшего в те минуты. Олегу  казалось,  что  такой  одинокий он один на всём белом свете, но это было не так.
Практически в такой же обстановке встретил то утро майор разведки, возглавлявший спецподразделение  быстрого  реагирования,  Артём  Кузин.  Молодой    командир не был женат, и интерьер его квартиры мало отличался от  интерьера  холостяцкого жилища Мезенцева.
В ночь, предшествующую этому утру, он никак не мог заснуть. В голову всё лезли какие-то странные  фантазии  об  освободительной  миссии  заграницу.  Этот бред сменяли лица погибших  товарищей  и  мгновения  заданий,  где  они  погибли,  а  их  командир,  майор Кузин,   чудом   выжил.   Артём   тревожно     задремал   на   рассвете,  но  и  во  сне  его преследовали навязчивые больные видения. Одно из них ярко запечатлелось в памяти.
Кузин  видел  себя  на  бескрайней  жёлтой  равнине,  в  пустыне.  Он  шёл против ветра, спотыкался.  И   вот,   когда  майор  уже  совсем  выбился  из  сил,  пред  ним  предстала красивая девушка с русыми волосами и голубыми глазами.
- Артём, помоги мне… - вдруг попросила она.
- Кто ты? – удивлённо спросил Артём.
- Анна…
Вздрогнув,  майор  проснулся.  Ему  стало  очень  даже  не по себе. Этот сон казался уж слишком  реальным,  даже  пророческим,  а  между  тем   знакомых   по   имени   Анна  у Кузина  никогда  не  было.
Артём  встал.  Сегодня  в  11:00  в штабе вооружённых сил Российской Федерации было назначено совещание, определявшее дальнейшее поле его деятельности.
Год  назад  тогда ещё капитан Кузин с диверсионной группой был направлен на Балканы. Русской  разведке  уже  тогда   было  известно  о планах США разрушить содружество Балканских  государств.  Для  этого  в   предместье   Белграда   Славичи   был  направлен вооружённый  контингент  НАТО,  задачей  которого  было  уничтожить  югославскую контрразведку и подготовить почву для предстоящего вторжения.
Группа   капитана   Кузина   должна   была    уничтожить    этот    отряд,    а    также предупредить  югославские  власти  о  грядущей  агрессии.
Но тут всё пошло не по плану. Американский  контингент был гораздо многочисленней и лучше  вооружён,  чем  предполагали сообщавшие о его приближении русские источники. Группа  капитана  Кузина была окружена и уничтожена. Американцы жестоко убивали русских,  добивали  раненых.  Правда,  и  самих  американцев  в  живых  осталось только трое:   генерал   Элисон,   по  слухам,  имевший  связь  с  самим   Клинтоном,   и  двое  его ближайших   помощников.
Из   русской  группы  в  живых  остался  только   Кузин.   Его  нашли  уцелевшие  мирные жители,  оказали  первую  помощь и  помогли  переправить в Россию. Затем были почти десять  месяцев  в  госпитале,  два  из  которых врачи считали критическими. Но Артём выкарабкался.  Потом  месяц  восстановительной  терапии  в  санатории  и   ещё  месяц амбулаторного  домашнего  режима. И вот, спустя год, Артём Кузин, получивший после балканской  операции  звание  майора,  был  готов  к  выполнению новых заданий.  Но для этого  ему  необходимо  было сформировать новый отряд.
Старший лейтенант спецназа разведки Алексей Краснов в то утро просто безмятежно спал.   Вот   уже   шесть   месяцев   он   был   в   резерве.   Это   означало,   что   никаких спецопераций, рискованных, порою авантюрных заданий, постоянных вызовов в штаб он уже  полгода  не  видел. За это время Алексей успел жениться, и сейчас его молодая жена Алёна  также  безмятежно  спала  рядом  с  ним.
Но  вот  первые  лучи  солнца  пролили  свет  на счастливое супружеское ложе. Краснов, всегда  ранняя  пташка,  пытаясь  не  шуметь, встал. Но его жена уже проснулась. Она спала  очень  чутко и даже во сне чувствовала, рядом ли муж, спит ли он, или, стараясь не  шуметь,  выбирается  из  тёплой  постели.
Алёна улыбнулась, потянулась, сладко зевнула и открыла глаза.
- Алёша, ты уже встал?
- Спи, солнышко… - чувствуя себя виноватым, ответил Краснов.
- Ну, ты же знаешь, что без тебя я спать не буду… - устало возразила жена.
Алексей поцеловал Алёну.
- Как же я всё-таки счастлив!..
Супруги встали. Алёна быстренько, пока муж убирал постель и приводил себя в порядок, сварила кофе с корицей.
- О, мой любимый! – с чувством глубокой благодарности произнёс Алексей.
Алёна лишь нежно улыбнулась в ответ.
После    раннего    завтрака   супруги   вышли   на   балкон.   Майская   прохлада   окутала влюблённую   пару.   Краснов   вернулся   в   квартиру  и вынес плед, чтобы защитить от холода  любимую  жену.
- Алёнушка,  подготовь,  пожалуйста,  мою   парадную   форму,  –   вдруг    попросил   он.
- А что случилось?
На  Алексея  устремились  полные  любви,  нежности  и  тревоги глаза. Алёна, обретшая своё  счастье  лишь  пять месяцев  назад, очень боялась его потерять. Она знала, что её муж   военный,  но  какого  рода  войск, ей было неизвестно. Точнее, она не знала правды. Краснов сказал своей жене, что он пехотинец. О, если бы Алёна знала, где на самом деле служит её муж!..
Алексей улыбнулся.
- Ничего  не  случилось.  Просто  сегодня  я в очередной раз вызван в штаб на совещание.
Совещания  штаба  разведки  проводились  в штатном порядке раз в три месяца. На них приглашались   как  командиры  и  члены  отрядов  действующей  армии,  так и офицеры запаса.
- А что будет на этом совещании? – насторожилась Алёна.
- Стратегия, распределение резерва – всё как обычно.
- Хорошо, –  улыбнулась  девушка  и  положила  голову  ему  на  плечо.  – Во сколько твоё совещание?
- В одиннадцать…
Алёна  ещё  раз тяжело вздохнула и начала приводить в порядок парадную форму мужа.
Старший  лейтенант,  снайпер  спецназа, Антон Киреев, вернувшийся с ночных стрельб, так  и  не  ложился спать. Его семнадцатилетней сестры Полины не было дома. Тайком от  брата  она  с  подружками  ушла  в  ночной  клуб, в который, между прочим, пускали только  совершеннолетних.  Родители   Антона   и   Полины  три  года  назад  погибли  в автокатастрофе,  и  тогда  только  закончившему  военное училище молодому курсанту пришлось   взять   на   попечение  четырнадцатилетнюю  сестрёнку.  Вместе  с  братом Полина  моталась  по  гарнизонам,  спала  в казармах, ела солдатскую похлёбку. У неё не было такой бурной юности, как у многих её ровесников и друзей.
После  окончания  училища  и  года  срочной  службы   Антон   Киреев   был   направлен  в разведывательную  группу  в  качестве  высококлассного  снайпера.  Он  мог  застрелить врага  с двухсот метров с закрытыми глазами из пистолета, едва услышав его дыхание. Несмотря  на  достаточно юный возраст, к двадцати двум годам Киреев получил звание старшего лейтенанта и квартиру от командования вооружённых сил России в Москве.
Его   сестра   на   будущий   год  собиралась   поступать  в  высшее  военное  училище  на радиста- переводчика,  но  военной  дисциплины, выдержки и ответственности девушке пока не хватало.
Антон  пил  крепкий  кофе  и  беспокойно  поглядывал в окно. Всё-таки Москва огромный город, мегаполис, и в наши смутные времена здесь могло случиться всё, что угодно.
Московские     улицы   постепенно   оживали.   Уже   можно   было   наблюдать   первые троллейбусы, а  значит,  было  шесть  утра.  Уже давно работало метро.  А все казино, бары и ночные клубы были давно закрыты.
И  вот  Антон  увидел  свою  сестру.  На  ней  было  вечернее короткое платье. На улице, чувствовалось,  было  очень  зябко,  и   девушка  куталась  в  китель   курсанта   лётного училища,  которого старший лейтенант Киреев даже не сразу заметил. Он улыбнулся.
«Ну, Полька! Вот это подружки…   Сейчас я ей задам!» - подумал Антон.
Улыбаясь,   он   услышал,   как   в   квартиру   аккуратно  открылась  дверь  и как сестра шёпотом сказала кому-то:
- Игорь, спасибо, что проводил…
После  этого  наступила  продолжительная  пауза.  Девушка и курсант лётного училища целовались.
- Я люблю тебя!.. – донёсся до Антона приятный мужской голос.
- И я тебя… - ответила Поля.
- Мы ещё увидимся? – нетерпеливо спросил лётчик.
- Увидимся… Антон уйдёт на стрельбы через сутки… - ответила девушка.
- А у меня завтра полёт!
- Береги себя!
В коридоре вновь повисла пауза. Игорь крепко обнял Полину.
- Целую!.. – шёпотом сказала она и тихонько захлопнула дверь.
Затем  девушка  вышла  на  балкон  и  долгим взглядом провожала своего возлюбленного. Антон потихоньку подошёл к сестре.
- Так! – строго начал он. – Ну, и где ты была?!
Девушка вздрогнула.
- Антоша, я… - начала было она.
- Полина, тебе  семнадцать  лет!  –  воскликнул  её  брат.  –  У  меня на этом свете нет  никого,   кроме  тебя.  Если  с  тобой  что-нибудь  случится,  я   не   переживу!   Ты   это понимаешь?!
- Антоша, я…
- Я видел: ты была не одна! – прервал её брат. – Этот Игорь, кажется, лётчик?
- Да. Студент третьего курса лётного училища… - отрапортовала Полина.
- Ладно,   сестрёнка,  –  улыбнулся   Киреев.  –  Не  обижайся!  Я  желаю  тебе   счастья. Познакомишь меня со своим лётчиком?
- Хоть сегодня!.. – обрадовалась девушка.
- Нет.  Сегодня  у  меня  не  получится.  Я  вызван  в   штаб   к   одиннадцати   часам   на совещание…  А  сейчас,  между  прочим,  уже  семь!  Я  по  твоей  милости до сих пор не ложился.
- Ну, прости меня… - виновато прижалась к брату Полина.
- Ладно! – Антон поцеловал сестру. – Пара часов на сон у меня есть. И ты иди отдыхай.
В  то  утро,  пожалуй,  один  герой  нашей  истории  не  спал. Это был связист Дмитрий Юсупов, гениальный в своём деле юноша.
После     окончания     девятилетней     школы     он     поступил    в    самарское    военное радиотехническое   училище,   но   его   рамки   были   узки   для   талантливого молодого человека,     и      администрация      училища     перевела     Дмитрия     в     подмосковный радиотехнический   институт,   который   он   закончил   экстерном   за   три   года.
К  восемнадцати  годам   Дмитрий   был  уже  готовым радио-разведчиком. Он получил в Москве   комнату   от   разведывательного   управления   вооружённых   сил  Российской Федерации и назначение: поступить в распоряжение генерала разведки Оленева.
Ранним   майским  утром  Дима  спешил поделиться радостной новостью с родителями, жившими в Самаре,  где родился Юсупов.
- Мама, здравствуй!
- Ой,  Димочка,  что  же  ты  так долго не звонил?! Я извелась вся, – упрекнула молодого прапорщика мать.
- Мамочка,  ну  прости!  –  виновато  произнёс  Дмитрий.  –  Было  некогда, да и не о чем рассказывать… Как там папа?
- На работе. Он сегодня в ночную смену. Ты-то как? Как учёба?
- Я экстерном закончил институт… -  Дима не успел договорить.
- Ты приедешь?! – вскрикнула мать.
- Я не знаю, – ответил Юсупов. – Меня направили в разведывательное управление…
- В разведку?! – удивилась мать. – Но что ты будешь делать в разведке?..
- Буду главным по связи! – засмеялся Дмитрий.
- А жить где будешь?
- Управление   предоставило   мне   комнату.   Кстати,   сегодня   меня   вызвали   туда к одиннадцати! Наверно, дадут первое серьёзное задание!..
- Береги себя!
- Папе привет.
Дмитрий  рассмеялся.  У  него  было великолепное настроение и полная, что называется, боевая  готовность  к  службе и самым опасным заданиям. Юноше непременно хотелось стать героем, совершить подвиг,  спасти Родину, а если повезёт, и человечество.
Юноша  с  горячим  сердцем  не  представлял,  что  ждёт его в недалёком будущем, да и никто, даже генерал разведки Оленев, не мог себе этого представить.
Афганистан. Аул Алан-Джагой. 24 мая 1990 года.
Над  афганским  аулом  Алан-Джагой  стояло  палящее  солнце. Горный массив, вершины которого  увенчивали  снежные  шапки,  слепил  глаза  смотрящим на него. Несмотря на то,  что  над  миром  был  только  май,  стояла  такая  жара,  что  людям  было трудно дышать.
В ауле было необычайно тихо. В годы советско-афганской войны душманы вырезали всё мирное   население, а  Алан-Джагой  сделали своей военной базой. Из коренных жителей аула  в  живых  оставили  только   здоровых,   крепких   физически   юношей,   преданных идеологии   ислама,   исповедующих  принципы   Священной   войны   против   неверных  и готовых умереть за Аллаха.
По  сути  дела  Алан-Джагой  был военной базой душманов. Такого количества оружия в одном  месте  простому  человеку  было невозможно представить. Противопехотные и противотанковые   мины   здесь   были   просто   игрушками.   Душманы   разбирали   их, вынимали  боевой  заряд  и отдавали играть детишкам. Дико было увидеть пятилетнего мальчика   в   чалме  и  с  миной  в  руках!  Автоматов  самого  различного производства: русских,  американских,  арабских  –  здесь  было   бесчисленное   количество.    Гранаты, патроны  и  прочая  боевая  ерунда  даже  за  оружие не считались. Да и что говорить о гранатах,  если  в  Алан-Джагое была даже ракетная установка «Тополь-М»,  тогда ещё экспериментальный образец вооружения российской армии!
Такая  база  могла  выдерживать длительную осаду, а на самый крайний случай из Алан-Джагоя   можно   было   выбраться   горными  тропами,  известными  только  высшим военным   чинам   душманов   и   ведущими   через   перевал   в   Чечню,  на  территорию Российской Федерации.
Главой  бандформирования  Алан-Джагоя  был  известный  в мировой террористической сети  боевик Ибрагим Мухамедов. На его счету была не одна сотня операций по захвату заложников,  промышленных  учреждений  ( это  было  заграницей  и  в  СССР не имело огласки).  Взрыв   в   Тель-Авиве,   тогда  ещё  явление  довольно  редкое,  унесший  жизни православных  паломников,  по  слухам, тоже  был  его  рук  делом.  Вот  такой  человек возглавлял Алан-Джагойский гарнизон душманов, численностью около двухсот человек.
Но   Алан-Джагой   был   не    только  военной  базой.  Ибрагим устроил там настоящую тюрьму  для  заложников.  А  заложников в Афганистане в годы войны брали в огромном количестве!  В  основном  это были молодые неопытные советские воины или женщины из медицинских частей.
Надо  сказать,  что  это  была  не  такая  тюрьма,  какую многие из нас видели в кино, а кто-то   и   наяву.   Это   были  не  мрачные  железные камеры с окнами под потолком и огромными  решётками. Душманская тюрьма располагалась в горной пещере, чуть ли не под  землёй,  над  которой  было  построено монументальное здание центрального Алан-Джагойского  душманского  штаба. Окна были вырублены прямо в скале над землёй, так что  пленники  могли  видеть  только ноги до колен тех, кто ходил мимо. При этом окна были  столь  малы, что не пропускали даже достаточного количества воздуха в камеру. Они были защищены   мелкой решёткой, от  которой у многих заложников, попадавших в  плен после боя, рябило в глазах.
Сами  же  условия содержания заложников были ужасны. Они не могли даже ходить по своей  камере,  так  как  были  прикованы короткой цепью аккурат напротив окна. Цепь позволяла  им  только  ползать  по  полу,  да  и  то не подползая близко к окну. Хотя чего было опасаться полуживых, отчасти обезумевших заложников?
Для  женщин-пленниц  у  душманов  была  привилегия:  раз   в  неделю их отстёгивали от цепи   и   разрешали   гулять   по   камере.   Но наслаждаться первым шагом к воле могли только    новенькие,   ибо   у   пробывших   в   плену   хотя   бы  год не было уже сил даже вставать.
Но  у  женщин  были  и  свои  минусы. После боевых операций душманы часто заходили в камеры,  вытаскивали  пленниц  и  использовали  их по прямому назначению. Свеженьких, ещё  не  измученных заложниц, Ибрагим лично использовал. Многие девушки после таких развлечений   разбивали  себе  головы  об  стены  камер, многие умирали от венерических заболеваний. Описать словами всего ужаса происходящего просто невозможно.
Кормили  пленников  очень  скудно:  чашка  воды  и  мучная лепёшка в сутки. Раненым не оказывали  медицинской  помощи. Всё назначение Алан-Джагойской тюрьмы сводилось к медленной  мучительной  смерти  пленников.   Душманы   не   добивали   даже   раненых, которые  были  уже  при  смерти.  Им  доставляло  удовольствие  видеть   мучительную смерть неверных.
Но  описывать  мученические  кончины  и предсмертные страдания русских в афганском ауле я не стану. Уж слишком страшная это картина.
В  то  майское  утро  душманы  ушли  в  очередной  набег  на  соседний  мирный  аул.  Им хотелось   пополнить  ряды   заложников,  особое  внимание  душманы  уделяли молодым красивым девушкам.
Набег  занял  около  трёх  часов.  Мирные  жители,  особенно   крепкие   мужчины,  были убиты.  Женщины  захвачены.  Душманы  обходили  дома,  как барина свои владения. Всё ценное уносили в Алан-Джагой. Оружие, даже старые охотничьи ружья, забирали.
Остался  последний  бедный  дом  в  разорённом  ауле. На его разграбление были посланы молодые   душманы   Ильхам   и   Улви.   Они   перевернули   в  доме всё и уже собирались уходить, когда Улви заметил завешанную шторкой дверь.
- Ильхам, смотри!
- И что там?
- Сейчас посмотрим…
Молодые    душманы    принялись   ломать   дверь.   Она    была    заклинена    изнутри,   и захватчикам   пришлось   приложить  немалые  усилия,  чтобы выполнить свою работу. Окно   в   комнату   было  прострелено,  а   всё   остальное   было   в   очень   аккуратном состоянии.   У   окна   стоял   письменный   стол.    На   столе   сборник   стихотворений Лермонтова  и  лампа с зелёным абажуром. У стены аккуратно застеленная кровать. В углу   кровати,  сжавшись  в  комок,  сидела  девушка   лет   четырнадцати,   маленькая, щуплая,   с  голубыми  глазами  и  русыми волосами. С первого взгляда было ясно, что она русская!
- О! – воскликнул Улви. – Будет подарочек Ибрагиму!
- Да, – согласился Ильхам. – А может, мы сначала развлечёмся?
- Я  тебе  развлекусь! – оборвал его Улви. – Или не знаешь, что Ибрагим делает за такие мысли?
- Знаю, знаю… - затрясся Ильхам.
- Эй, как тебя зовут? – по-русски спросил Улви, обращаясь к девушке.
Она молчала. Только из глаз лились крупные слёзы.
- Ладно, Ибрагим с тобой разберётся… Пошла!
Улви   грубо  толкнул  девушку   к  выходу.  Она  вся  дрожала  и  была  бледная,  как  мел. Душманы  смеялись  всю дорогу и о чём-то переговаривались на своём скверном наречии. Иногда  они  замедляли  шаг,   иногда   пускались   почти   бегом.   Прекрасная   пленница отставала, и тогда душманы замедляли шаг или тащили её волоком.
Через  несколько  часов  душманы  достигли  Алан-Джагоя.  Девушка без чувств упала на каменную плиту у входа в штаб душманов. Из здания вышел Ибрагим.
- Это что? – небрежно спросил он, глядя на светловолосую заложницу.
- Это свеженькая! – ответил Улви.
- Тебе подарочек! – ехидно добавил Ильхам.
- Баран,  какой  подарочек?  –  бешено заорал Ибрагим. – Где прикажешь её держать? У меня в комнате?
- Зачем же в комнате? – испугался Ильхам. – В сто двадцатой!
- В  сто двадцатой ещё эта русская врачиха! – с досадой вмешался в разговор начальник тюрьмы Али.
- Она ещё жива?! – удивился Улви.
- Жива…
- Ладно!   Новенькую  определим  в  сто  двадцатую!  –  вынес  свой  вердикт  Ибрагим. -  Врачиха уже не жилец – недолго ей осталось! На цепь посадишь эту девчонку! Всё!!!
Взбешённый  глава  душманов  ушёл.  Он  был  с  самого  начала  против  этого  набега, и видно, у него были на то причины.
Девушку  бросили  в  камеру,  где уже содержалась ещё одна молодая женщина. Она была измучена практически до предела, но увидев новенькую, пришла в себя.
- Как тебя зовут?..
- Аня… - удивлённо ответила девушка. – А Вас?
- Меня Елена… Откуда ты?
- Из Ленинграда. А Вы?
- Я  из  Москвы. И  давай  на  ты.  Тебе  сколько  лет? – с появившимися невесть откуда силами спросила её соседка.
- Шестнадцать.
- А мне двадцать три… Послушай, я знаю, что скоро умру! Выслушай меня…
- Не надо так говорить! – испугалась Анна.
- Не  перебивай! Условия содержания здесь ужасные, и если ты останешься жива, тебе очень  повезёт.  Я  попала  в  эту  тюрьму  три  года  назад. Удивительно, как это я ещё продержалась столько времени?!
Я  вышла  замуж  в  восемнадцать  лет. Мой муж на пять лет меня старше. Мы вместе учились  в  медицинском.  Я  на  первом курсе, а он на шестом, когда познакомились. Мой Олег    устроился  в  госпитале   военно-медицинской   академии,  а   потом   сделал   мне предложение.  Я  не  долго думала. Олег сильный специалист, красивый мужчина и очень хороший человек…
В 79-ом началась эта заварушка в Афганистане. Лучшим студентам предлагали пройти практику в горячей точке. В 87-ом и я с подружкой отправилась сюда. Олег был против, но переубедить меня было невозможно, и в глубине души Олег даже гордился мной.
Моя   командировка    началась   в   марте,   мы   спасали   жизни   многим   юношам,   не осознававшим,   куда   они   шли.   Я  и  сама  до  конца  не понимала, куда попала, пока не оказалась в плену у духов. Это было ровно три года назад, 24 мая 1987 года. И вот с тех  пор  я  пленница  в  этой  камере.  Не  дай  Бог  тебе  пережить того, что пришлось пережить мне…
Елена рассказывала всё это очень эмоционально.  Повествование отняло слишком много сил, и женщине было трудно даже дышать.
- Лена! – вскрикнула Аня.
Девушка сняла с шей медальон с фотографией любимого мужа.
- Это мой Олег…- задыхаясь, сказала она. – Там, внутри адрес…
Елена пристально посмотрела на Аню.
- Ты ничего не бойся, и тебе обязательно повезёт!.. Прощай…
С  этими  словами  Елена  умерла.  Аня в ужасе начала кричать диким, не своим голосом. Душманы  ворвались  и окатили девушку водой. Она немного успокоилась и провалилась в глубокое забытье.
Прошло  ещё  четыре  года.  Анна  была  жива  и  относительно  здорова, только сильно похудела и ослабела. Ибрагим не стал пользоваться своим «подарочком», но всё же имел на  девушку  виды.  Ему   понравилась   изящная   русская   красавица,  и    душман   решил завладеть   ею,  но  не  силой,  а  постепенно.  По  его  приказу  Аню  перевели «наверх», в старый,  но  крепкий сарай, и теперь кормили дважды в день, хотя в меню по-прежнему были скудные мучные лепёшки.
Время  от  времени  девушка  доставала  медальон, тот самый, что ей четыре года назад подарила  умершая  от  голода  и  слабости  Елена. С медальона на неё смотрел молодой красивый  мужчина, а на противоположной стороне был нацарапан адрес в Москве. Аня никогда не теряла надежды вернуться в родные края и тогда она обязательно побывала бы  в  Москве  у  Олега  Мезенцева и рассказала бы мужчине, какая замечательная у него была  жена.  Но с годами эта надежда становилась всё слабее. Зато в душу Анне на всю жизнь  запали  последние  слова  медработника Мезенцевой: «Ты ничего не бойся, и тебе обязательно повезёт!» Впоследствии эти слова стали жизненным девизом Ани.
За  три  года  жизни  в  Алан-Джагое девушка подружилась с младшим сыном Ибрагима Алишером.   Это  был  мальчишка  лет  девяти.  Ему,  как  и его отцу, очень понравилась девушка,  особенно,  когда она пела. А петь Анна стала только год назад, когда Ибрагим распорядился устроить её в сарае и кормить дважды в день.
Когда   отца   не   было   дома,   Алишер   приходил   к   Ане   и   торчал  у   неё часами. Он информировал девушку о последних новостях Алан-Джагоя.
Но  в  тот  день  в  ауле всё было как-то суетливо. Никто друг с другом не разговаривал. Душманы бегали туда-сюда, шепча себе под нос проклятья.
Наконец,  все  они  устремились  в  дом   Ибрагима,   а   Аню   приковали   наручниками   к перекладине  для  ведер  и  заперли  сарай на замок. Девушка была в неведении. И ей вдруг стало так страшно, что она закрыла лицо руками и горько заплакала.
А тем временем в штабе шло совещание душманов.
- От наших людей в Чечне мне поступила информация, что русские собираются идти на наш  аул,  дабы  разрушить  планы о нашей совместной с чеченскими братьями акции по нападению на блокпосты федералов! – начал Ибрагим.
- Откуда эти вонючие псы узнали?! – вознегодовал Ильхам.
- Не только среди русских есть предатели… - уклончиво ответил глава душманов.
- На что ты намекаешь? – взъелся Улви.
- Ты хочешь сказать, что среди нас есть предатель?! – взорвался Али.
- Я не уверен в чечнцах! – ответил Ибрагим. – Я думаю, что предатель среди них.
Ильхам  выругался  на  своём  наречии.  Все  участники  этого  совещания  были   ужасно злыми.  Казалось, в  ту минуту они были готовы убить не только всех русских, но и всех чеченцев, среди которых оказался предатель.
В  рядах  душманов  пошли  волнения. Она галдели, гадая, как казнить «крысу» и осыпали его проклятьями.
- Да тихо вы!!! – рявкнул Ильхам.
- Нам надо решить, что теперь будем делать? – вмешался Улви.
- Да   уж,  ждать  пока  русские  разнесут  нас  в  пух  и  прах,  не  стоит!  –  иронически подметил Али.
- Мы   уходим!  –  резко  бросил  Ибрагим.  – От заложников необходимо избавиться. Всё лишнее оставляем здесь. Ясно?
- А эту, из сарая тоже  убить? – поинтересовался Али.
- Аню?    –    уточнил   главарь.  – Аню   я  заберу   с   собой!   Всех   остальных   идите   и расстреляйте.
- А сколько у нас заложников?
- Сто восемьдесят.
- Убрать всех!
В  лагере душманов начался переполох. Люди Ибрагима бегали, собирая всё необходимое. Затем раздались выстрелы.
Аня  сидела  в  своём  сарае  и  дрожала  от  страха.  Она  не понимала, что происходит, почему вокруг, причём совсем близко, раздаются выстрелы?
Ибрагим подозвал к себе Алишера.
- Сынок ! –  сказал  он.  –  Вот  тебе  ключ от сарая, вот – от наручников. Приведи сюда Анну.
Алишер  расплылся  в  улыбке.  Ему стало дико смешно. Отец свято верил, что у него, во всей  округе  имевшего  репутацию непревзойдённого пройдохи, до сих пор не было ключа от  сарая,  где  содержалась прекрасная заложница.
- Ты чего лыбишься?! – рассердился Ибрагим.
- Ничего.
Алишер  почти  бегом  кинулся к сараю. За последние полгода он очень привязался к Ане и даже  называл  её  сестрёнкой.  Мальчишке  было  скучно  в ауле. Ведь все остальные его жители были либо  лет  на двенадцать старше его, либо моложе, совсем дети. Девушек же  в  Алан-Джагое  не было вовсе, если не считать немолодых, полумёртвых заложниц. Рывком Алишер распахнул дверь.
- Алишер! – вскрикнула Анна. – Что происходит?
- Готовится наступление русских! Отец приказал доставить тебя к нему! – выпалил он.
- Русских?! – сердце девушки очень быстро билось. – Откуда ты знаешь?
- Отец сказал… Пойдём!
Анна   вцепилась  руками  в  поручень,  к  которому  три  минуты  назад  была  прикована наручниками.
- Я никуда не пойду!
- Аня, ты сошла с ума?! – удивился душманёнок.
- Нет. Я хочу к своим!
- Но это невозможно! – возразил мальчик.
- Оставь меня. Иди!
В   этот   момент  раздалась  автоматная  очередь,  где-то  совсем  рядом  разорвалась граната, и в сарай ворвался Ибрагим.
- Алишер, почему вы ещё здесь?!
- Отец, она…
Мальчик не успел договорить. Он был насмерть сражён пулей.
- Аня, бежим! – закричал Ибрагим.
- Бегите! Я хочу вернуться в Россию!
- Я тебе дам Россию!
Душман  попытался  схватить  девушку  за  руку,  но  она  вцепилась в поручень мёртвой хваткой. В это время рядом с Аней просвистела очередная пуля. Она попала в Ибрагима.
- Чёрт с тобой! – бросил он, падая, и выпустил пулю в Аню.
Что-то  одновременно  горячее   и  холодное  коснулось  Анны  в области живота. Теряя сознание,  она   увидела,   как  рядом  с  ней  падал  человек  в  русской  форме.  Но больше девушка ничего не помнила.
Москва. Штаб вооружённых сил РФ. 24 мая 1994 года.
В  холле  у  кабинета  генерала   разведки   Оленева   собрался   весь   командный   состав разведывательного   управления   вооружённых  сил.  До  одиннадцати  оставалось   ещё минут сорок, но все приглашённые уже были на месте.
Артём   Кузин   сильно  волновался  в  те  минуты.  Это  было  его  первое  совещание  за последний  год, после ранения. Почему-то, не то от волнения, не то по другой причине, у майора  разведки  начала  болеть рана. Год назад он был очень тяжело ранен в область сердца, и  врачи  тогда  еле-еле  спасли  ему  жизнь.  И  вот теперь майор Кузин стоял в этом,  уже  подзабытом им, холле. Видно, ему действительно было не очень хорошо. Он даже   не   заметил,  как  к  нему  сзади  подошёл  генерал   Оленев,  который перед этим разговаривал неподалёку с каким-то капитаном.
- Кузин?
- Так точно, товарищ генерал!
- Вольно.
Генерал  пристально  посмотрел  Артёму  прямо в лицо. От него не ускользнуло, что оно было неестественно бледным.
- Тебе   нехорошо? –   Оленев   подозвал  капитана,  с  которым  только что беседовал. – Позвольте представить, капитан медицинской службы, военврач Мезенцев.
- Я хорошо себя чувствую, – ответил Кузин.
Генерал и доктор недоверчиво посмотрели на него.
- А это майор спецназа разведки Кузин, – продолжил Оленев и отошёл.
Мезенцев   внимательно,   пристально   смотрел   на   майора,   как   на   потенциального пациента. Наконец он протянул ему руку.
- Олег!
- Артём!
- Будем знакомы, коллега?
- В каком смысле – коллега? – не понял Кузин.
-Ну, вы ведь тоже относитесь к разведуправлению?
Мужчины рассмеялись.
Генерал  тем  временем  беседовал  ещё  с  какими-то  офицерами.  При  этом  он  часто бросал  взгляды  в  сторону Мезенцева и Кузина. Артём чувствовал, что так просто это совещание для него не закончится. Он поделился своим предчувствием с Олегом.
- Знаете, -  ответил  своему  новому  знакомому доктор. – Мне тоже так кажется! Тем более, что Евгений Станиславович попросил меня не уходить после совещания…
- Тебя тоже?- удивился майор.
- Да. А что, и тебя? – переспросил капитан.
- И меня.
- Это плохо… - как бы про себя бросил Олег.
- Почему? – удивился Артём.
- Ты был тяжело ранен…
- Я понимаю, ты врач, но я абсолютно здоров! – не дал договорить Мезенцеву майор. – Я лечился,  прошёл  курс восстановительной терапии и теперь могу полноценно исполнять свой долг!
- Ладно, не горячись.
В это время к ним подошли два старших лейтенанта.
- Разрешите представиться, старший лейтенант Киреев! – отрапортовал один из них.
- Старший лейтенант Краснов! – также доложил другой.
- Ну,  что  же,  я  майор  Кузин,  – улыбаясь, ответил Артём. – Можно просто Артём. А это капитан Мезенцев.
- Олег, – представился врач.
- Алексей.
- Антон.
- Нам о Вас рассказал генерал Оленев, – начал Алексей. – О подвигах майора Кузина у нас в штабе ходят целые легенды…
- Да, это правда! – подтвердил Антон. – Взять хотя бы балканскую операцию…
- Отставить!  –  жёстко  сказал  Артём  и,  чуть  смягчившись, улыбнулся. – Ребята, не надо делать из меня национального героя. Я просто выполнял свой долг.
После этого в холле, будто все сговорились, воцарилось молчание.
- Вы  не  знаете,  зачем  генерал  Оленев  просил  задержаться  нас  после   совещания? – разрядил наконец повисшую тишину капитан Мезенцев.
- Нет, – ответил Краснов.
- Вроде, какое-то особое задание… - неуверенно ответил Киреев.
- Особое задание, говоришь? – переспросил Олег.
- Хватит! – оборвал их Кузин. – Мы здесь собрались не для сплетен. Придёт время, и мы всё узнаем!
Никто  из  собеседников Артёма не мог с ним поспорить. И даже не потому, что он был старше всех по званию, а потому, что спорить было бессмысленно.
В  это  время  на  эмоционально  беседующих офицеров смотрел молодой прапорщик.  По лицу  юноши  было  видно,  что  он  очень  хочет  подойти  к   старшим   офицерам,  но… боится!
Генерал  Оленев,  мелькавший  туда-сюда,  вышел из своего кабинета и пригласил всех на плановое   совещание   разведывательного   управления.   Офицеры   прошли  в кабинет, а прапорщик всё мялся на одном месте.
- Тебе особое приглашение? – возмутился генерал.
- Н-нет… - запинаясь, ответил Дмитрий.
- Ты вообще кто такой?
- Прапорщик  Юсупов.  Специалист  по  связи  в  военно-полевых  условиях.  Направлен   в распоряжение генерала разведки Оленева, – отчитался юноша.
Евгений   Станиславович   рассмеялся.  Впервые  в  его  распоряжение   поступил   такой серьёзный   и   ответственный   человек.   Обычно   у   генерала     Оленева    происходили знакомства   с  его  бойцами   в экстремальных, а иногда и конфузных ситуациях. Так, со своим    секретарём   Ольгой    Лебедевой   он  познакомился  у  здания  управления  перед очередным  совещанием.  Она  ехала на машине, недавно подаренной ей отцом, а генерал переходил  дорогу , причём  в неположенном месте. Он был в гражданской одежде, и еле успевшая  затормозить  Ольга,  не  зная, что это её будущий начальник, высказала ему в лицо  всё,  что  думала . Евгений Станиславович, с которым до сих пор ни одна женщина не  разговаривала подобным образом, просто обомлел. А когда генерал Оленев узнал, что эта   девушка   прислана  «сверху»  на  место  его  личного  секретаря,  то они оба очень смутились,  но  со  временем  нашли  общий  язык.  Ведь Евгений Станиславович очень не любил,  когда  что-либо  шло  не  по  инструкции,  а  в  данной ситуации правила нарушил именно  он!  Генерал  умел признавать свои ошибки, причём как рабочие, так и личные, и вскоре они с Ольгой вспоминали эту конфузную историю со смехом.
А уж как они познакомились со старшим лейтенантом Алексеем Красновым!..
Евгений  Станиславович  шёл  по  улице  и  увидел,  что  напротив  ларька  с  мороженым стоит молодая и очень красивая девушка. Рядом с ней стояли две очень тяжёлые сумки, донести  которые  хрупкой  девушке,  даже  до соседнего дома, было нереально. Оленеву по-отцовски стало её жаль и он, как настоящий джентельмен, решил помочь.
- Девушка, разрешите, я Вам помогу? – вежливо предложил он.
- Не стоит… - испуганно ответила милая особа.
- Не бойтесь! Я просто хочу помочь…
Но  больше  генерал  разведки  ничего  не  смог  сказать.  Он слёту получил в челюсть от подошедшего молодого мужчины.
- Алёнушка,  этот  старый  урод  к  тебе  приставал?  – спросил он, протягивая девушке эскимо.
- Нет!  Что  ты,  Лёшенька?! – всплеснула руками девушка. – Он просто хотел помочь с сумками…
- Да? -  недоверчиво  переспросил  Алексей  и  бросил,  глядя  на  свою  жертву.  –  Ну,  извините!
На  следующий  день  старший  лейтенант  Краснов  получил  уведомление  о  переводе  в разведуправление  под  командование  генерала  Оленева.  До  этого  он  был  в запасе, а в разведке  планировалось  задействовать  его  в  «минном»  отряде.  И представьте себе, каково  же  было  его  удивление , когда  он  увидел  своего  начальника. Им оказался тот самый «старый урод»! Увидя своего нового сотрудника, он злобно блеснул глазами, но не сказал ни слова. Затем, сменив гнев на милость, спросил:
- А ты и есть тот самый взрывотехник?
- Так точно, старший лейтенант Краснов!
- Ты, кажется, был в запасе? – зловеще спросил Евгений Станиславович.
- Так   точно,   был,   –   как   ни   в   чём  не  бывало  ответил   Алексей.  –   Рекомендован командованием  в  актив…
- Отставить! – грубо  прервал  его  генерал, – здесь  я  решаю,  кому в актив, а кому ещё куда!
- Виноват, товарищ генерал!
- Так вот, боец, ты пока будешь у нас в запасе! – отрезал Оленев. – Ясно?!
- Так точно! Разрешите идти?
- Иди!
Чувствовалось,  что  генерал был в бешенстве, но Алексей вышел из кабинета с улыбкой. В запасе так в запасе!
- Я  сказал  что-то  не  так?.. – растерялся Дмитрий.
- Вольно,  прапорщик , вольно, – похлопал  его по плечу Оленев. – Всё в порядке. Это так, старые  воспоминания…   Проходи,  связист,  не  затягивай  начало  совещания!  И  ещё: называй меня просто Евгением Станиславовичем, разумеется, в частной беседе, а не на докладе…
Дмитрий,   пропустив  вперёд генерала, прошёл в кабинет. Офицеры, ожидавшие начала совещания, дружно встали, приветствуя старшего по званию.
- Садитесь! –  скомандовал  Оленев. – Итак, мы собрались здесь, чтобы подвести итоги работы   нашего   ведомства   за   последний   квартал   и   наметить   дальнейший  план действий.   И   я  хотел  бы   начать  с   заокеанского американского континента. Майор Искров, доложите, как обстоят дела в США!
При  этих  словах  с  места  встал высокий, мускулистый мужчина лет тридцати пяти.
- Товарищ  генерал,  как  сообщает  наш  человек  в  США,  Джон, - не буду называть его настоящего имени – обстановка…
Далее  следовал  детальный  доклад,  буквально  по   минутам    расписывавший    жизнь резидента;   зачитывалась   каждая  шифровка,  при  этом  Искров  часто   прерывался, объясняя присутствующим смысл некоторых слов и фраз этого русского Джона. Затем Евгений  Станиславович  был  информирован  о  проблемах  с  польским   каналом,   через который   шифровки   передавались   в   Москву.   Он   потребовал  от  майора варианты решения   возникших  проблем  и  выслушал  несколько  предложений.  Затем  политика в США  обсуждалась  всеми  присутствующими  и  было  принято  решение  о дальнейших действиях Джона.
- Ну, что ж, неплохая работа! – подвёл черту в этом вопросе Оленев.
Далее  шло  обсуждение  резидентской  работы  в странах Старой Европы и Восточных государствах.  Здесь  были  уже другие цели и задачи, а соответственно, другие методы их осуществления. Особенно детально Евгений Станиславович требовал отчитаться по Ираку.
- Там  работает Иб-Уэль,– доложил отвечавший по этому вопросу капитан Шелковцов (разумеется,  Иб-Уэль  –  тоже  псевдоним).  –  В   данный  момент   он   работает   над подтверждением   или   же  опровержением   информации   о   существовании   в  Ираке ядерного оружия.
- И что удалось узнать?
- Пока   только   то,   что   в  Ираке  действительно  трудится  М.,  известный  физик – ядерщик.   Но,   видите   ли,   он   уже  десять  лет,  как  отошёл  от  ядерной  физики   и утверждать, что он руководит ядерными разработками, нельзя!
- Когда это будет известно точно?
- Я боюсь обещать, ведь такие дела, сами знаете, быстро не делаются…
- Отставить! – оборвал Оленев. – У меня что, любители работают?!
- Никак нет… - смутился Шелковцов.
- Так вот, передайте Иб-Уэлю, что через месяц доклад о проделанной работе, заметьте с результатами, должен быть у меня на столе!
- Есть!
После  обсуждения  Восточного вопроса Евгений Станиславович перешёл к Кавказскому, который  непосредственно   касался Российской Федерации. Здесь основным предметом обсуждения была Чечня.
В  1994  году  обстановка  в  этой республике была более чем напряженная. В отдельных районах   уличные   бои   не   прекращались   ни  днём, ни ночью. А ситуация со столицей, Грозным,   была  вообще  из  рук  вон:  город  бесчисленное  количество  раз переходил от федеральных   войск   к   боевикам   и  обратно.  И  даже  в   кратковременные   периоды перемирия,  когда   наступало затишье на разрушенных улицах города, не обходилось без провокаций:   боевики   редко   выполняли   свои   обязательства   и   в  Грозном нередким явлением во время перемирия был обстрел, работа шахида или снайпера.
Ситуация  осложнялась  тем,  что   федералам   никак   не   удавалось   выяснить,  через какой  канал боевики пополняют запасы своего вооружения? К тому же, было замечено, что чеченские  бандформирования  при налётах использовали не только русские образцы вооружения, но и неизвестные образцы иностранного производства.
- Есть  версия,  что  оружие  идёт  через  Афганистан, –  подытожил  работавший  над этим вопросом капитан Олешко.
- Но это только версия! – возразил Оленев. – Мне нужны доказательства!
- Работаем… - понурив голову, ответил капитан.
- Да уж работайте! И не тяните кота за хвост!
Такой   ответ  генерала  очень  сильно  удивил   всех   участников   совещания.   Офицеры ожидали    очередную    порцию    упрёков,   уличений   в   непрофессионализме   и   прочих претензий,  а  тут «Да уж работайте!» Многие переглянулись, но не решились что-либо ответить генералу, а тот продолжал:
- Итак,  мы    рассмотрели     все    вопросы,    стоявшие    на    повестке    дня,    приняли соответствующие   решения   и   наметили  план   работы  на  ближайшие  три  месяца. Надеюсь, всем всё предельно ясно?
- Так точно!
- Ну, тогда выполняйте! Все свободны.
Офицеры  в  определённом, негласном, порядке поднимались со своих мест и выходили из кабинета.   Уже  почти   все  разошлись.  В  холле  остались  только  те  пять человек, к которым    подходил   перед   началом   совещания   Евгений   Станиславович.    Наконец, последние   участники  ушли  и  генерал Оленев пригласил этих пятерых вновь в кабинет. Он начал без предисловий.
- Я пригласил вас сюда по чеченскому вопросу!
Этот   вопрос   уже   детально   обсуждался   на   совещании,   и    офицеры     удивлённо переглянулись. Перехватив этот взгляд, генерал пояснил:
- Мы  приняли  решение  о  начале масштабной антитеррористической операции, но как вы сами понимаете, детальная разведка и подготовка к ней займёт не один месяц. Здесь также говорилось об афганском канале. Я специально не дал развития этой теме! Такие вопросы нельзя решать широким кругом…
- Извините… - прервал его майор Кузин.
- А  что  непонятного?  –  удивился  Евгений   Станиславович.  –  Это  конфиденциальная информация,  которую  не  следует  знать  всем!  Дело в том, что в Афганистане у меня лично   имеется  осведомитель.  И  вот  он  сообщил  мне,  что  духи    Алан-Джагоя планируют  совместно  с  чеченскими  боевиками операцию против частей федеральных войск Российской Федерации! Теперь ясно?
- В общих чертах – да. А можно подробнее?
- Итак , теперь  я  приступлю к деталям! – ответил генерал. – Алан-Джагой – это аул в горной местности Афганистана. Он расположен в низине, у подножия горы Н. В начале советско-афганской  войны  аул  был  захвачен  духами  и  переоборудован в военную базу с небывалым вооружением! Главой этого бандформирования является известный в террористических  кругах  Ибрагим  Мухамедов.  Деятельность духов за последние пять лет сводилась к захвату и разграблению соседних аулов. Но мой источник сообщил, что  в  Алан-Джагое помимо военного гарнизона расположена тюрьма более чем на сто пятьдесят заложников!
Таким образом, ваша задача сводится к уничтожению Алан-Джагойской военной базы и предотвращению    соединения    духов    с    чеченскими   террористами,   а   также освобождению заложников, если таковые имеются. Всё ясно?
- Да, – ответил военврач Мезенцев.
При  упоминании  об Афганистане у него ёкнуло сердце, а в глазах появилась тоска: Олег вспомнил свою Лену.
- Командиром  операции  назначаю  майора  Кузина, – добавил Евгений Станиславович. – Артём, я на тебя надеюсь…
- Я не подведу! – ответил Артём.
- А   теперь   нам   необходимо   определиться   с  вашими  боевыми  псевдонимами.  Это необходимое условие операции! – строго сказал генерал.
Офицеры заулыбались. Слово «псевдоним» у них ассоциировалось с кличкой.
- Вам  смешно?!  –  грозно  спросил  Оленев.  –  Сейчас  будет  ещё  смешнее! Вы, Киреев, будете  Комар.  Алексея  я  назову Крабом. Наш юный связист Юсупов – Орёл. Мезенцев, ты  будешь  Мухой.   Ну,  а  ваш  командир,  майор  Кузин,  будет Кротом. Связываться будете со мной лично раз в сутки. Мой псевдоним для связи – Олень…
Антон  и  Алексей,  переглянувшись,  пырснули,  а   Артём,   стараясь   быть  спокойным, спросил:
- Почему Олень? Вы же всегда говорили, что Вы Оленев, а не Оленев!
- Ты прикажешь назваться Оленем? – иронически заметил генерал. – То-то же! И  ещё,  хочу уточнить ваш маршрут! В Алан-Джагой ведёт несколько дорог: первая – пройти  через  Чечню.  Но  этот  вариант  мы сразу отметаем – боевики поймут, что к чему.  Второй  вариант – высадить  вас с вертолёта на вершину горы Н., но он тоже не годиться.  Во-первых,  вертолёт  будет  замечен  духами,  а  во-вторых, даже если  предположить,  что  его не заметят, на склонах горы вас будет легче всего найти. Остаётся   третий   вариант:  вертолёт  высаживает  вас  в  предместьях  аула  Алан-Дербат,  это  в  ста  километрах  от  цели, и  вы  отправляетесь в Алан-Джагой в обход северного склона Н. А там вы приступаете к выполнению поставленных задач!
Теперь  у  всех  были  серьёзные  лица.  Ребята  понимали,  что задание серьёзное и очень опасное  и  что  они  могут  не  вернуться домой. Генерал увидел страх в глазах молодых офицеров.
- Ну,  с  Богом!  –  подбодрил  он.  – Вылет завтра в шесть утра. На базе быть в пять. И удачи вам! Свободны.
В глубокой задумчивости молодые мужчины направились к выходу.
- Мезенцев,  задержись!  – остановил  Олега Евгений Станиславович. – Как ты думаешь, Артём выдержит этот поход?
- В каком смысле?
- Ну,  у  него  было  очень  тяжёлое  ранение.  Врачи  парня  с  того  света  вытащили! Я опасаюсь за его состояние.
- Он сильный мужчина, офицер… - будто бы рассуждая сам с собой, ответил врач. – Он выдержит!
- Ну, всё, иди. И берегите себя!
Афганистан. Окрестности Алан-Джагоя. 30 мая 1994 года.
Группа  Крота  уверенно  двигалась  к  афганскому  аулу  Алан-Джагой,  огибая  гору Н. с севера.   Это  был  нелёгкий  путь:  дороги  практически  не  было, местность, заросшая сухим,  тесно   переплетённым   кустарником,   лишала   возможности    наблюдать    за дорогой.   А  в   Афганистане   надо  было  быть  начеку:  душманы,  незаметные в серой угрюмой  местности,  прекрасно  видели  всё,  что  творилось  на  проложенной  ими же тропе – иначе ценой беспечности могла стать жизнь.
С   каждым   днём   ребята   становились  всё  угрюмее.  Пугающая,   зловещая  тишина, повисшая над ущельем, не давала покоя.
- Молчание какое-то предательское!.. – заметил Орёл.
- Не дрейфь, прорвёмся! – подбодрил молодого бойца Краб.
- Да   у   меня  в  практике  ещё  и  не  такое   бывало… - многозначительно бросил Крот.
Он  смотрел  на свой отряд, как на группу молодых беспечных экскурсантов, приехавших изучать  новую  для  них  страну и вдруг попавших в непредвиденную ситуацию. Нет, они не понимали, куда и зачем попали.
Ближе  к  вечеру  устроили  привал.  Все  ужасно устали, особенно молоденький  связист Орёл.  Ему  было  тяжелее  всех, ведь у него в отличие от остальных, не было ни одного опыта  боевого  задания.   Будучи  курсантом , он  не  так  представлял   себе   службу  в вооружённых  силах  России. Молодому человеку в те минуты хотелось приключений. Он с  детства  боялся  тишины.   И  ведь  действительно,  было в этой тишине, окутавшей замаскированный лагерь, что-то зловещее.
Краб  думал  о  жене.  Ему нелегко далась эта разлука. Перед глазами разведчика стояли глаза его Алёны, полные отчаяния и слёз. Она была в подавленном состоянии и ни за что не   хотела  отпускать   мужа,  тем  более  неизвестно  куда. Краб сказал жене, что его отправляют   в   Краснодар    для  укрепления  и  проверки южного гарнизона. На вопрос, почему   именно   его,   мужчина   ответил,  что  ему  оказали  такую  честь  как самому опытному  бойцу резерва. От этой ужасной лжи ему было противно, на душе скреблись кошки.
Комар  волновался  за  свою  сестру. Он знал, что она встречается с курсантом лётного училища,  с  которым  Комар так и не успел познакомиться. Ему было боязно, что этот бравый «король неба» бросит Полину, и та сделает что-нибудь с собой.
Муха думал о пропавшей семь лет назад жене. Ему было известно, что это произошло в одном  из   приграничных  районов,  но  в  каком  именно?  Может  быть,  здесь,  в  Алан-Джагойском?   Муха  был  врачом, лечил других людей, но с собственным сердцем ничего не   мог   поделать.  Здесь,  на  Афганской  земле,  где  всё  так  остро   напоминало ему о семейной   драме,   оно   всё   чаще   давало   о   себе   знать.  Во время привалов военврач отдалялся  ото  всех  и  тихо сидел в стороне. Он любил ночные дозоры, так как спать в этой угрюмой чужой стране всё равно не мог.
Крот  был  серьёзнее  всех.  Он  не  позволял мрачным мыслям проникать в разум и душу. Пытаясь  думать  только  о предстоящей операции, майор часто прокручивал в памяти свои    предыдущие    задания,    анализировал   ошибки   и   достижения.   Он   знал,   что предсказать  дальнейшие  действия  при  выполнении  задания,  а  тем  более   в   чужой, враждебной  стране,  невозможно.  Часто  вопреки  всем  планам  спецназу приходилось импровизировать.   Главным   в   любой   операции   был   конечный   результат, и иногда результат   этот,   в   прямом   смысле,   давался  потом и кровью. Но эта операция шла удивительно   гладко,   как    по    писанному.    Крота    такие    обстоятельства    очень настораживали.   Майор  не  верил,  что в Афганистане может быть всё так просто, и каждую минуту ждал подвоха.
Было уже за полночь, когда командир наконец объявил отбой.
- Всё, бойцы, спать! – сказал он. – Кто у нас сегодня дежурит? Чья очередь?
- Крот, я подежурю! – угрюмо бросил Муха. – Всё равно сна ни в одном глазу…
- Скажи,  что  у  тебя случилось? Не мучай себя! – похлопав врача по плечу, обратился к нему майор.
- Жена  у  меня  здесь  пропала  семь  лет назад… - угрюмо ответил Муха. – Не могу я на этой проклятой земле не думать о ней ни днём, ни ночью…
- Прости!  –  бросил  Крот,  но  взглянув  на  мрачного  капитана  медицинской   службы, подбодрил.  –  Если   твоя  жена  попала  в  плен   к  духам,  у нас есть шанс, что она жива!  А  если  она  пропала  в  приграничном  районе,  то  она  может  быть где-нибудь поблизости. Ты ведь слышал, что говорил Олень?..
Но  Муха  сидел  неподвижно  и  смотрел  в  пустоту прямо перед собой. Он уже пятую ночь не спал и был очень уставший.
Крот  не  умел  подбирать в таких ситуациях нужные слова. Обычно он говорил то, что подсказывало  ему  сердце.  Вот  и теперь эта привычка майора не подвела. Он положил Мухе руку на плечо и сказал:
- Послушай,   ты   же   врач!   Возьми   себя  в руки! Нам нужен каждый участник этого отряда  живым и здоровым, а тем более ты, врач. А что мы будем делать, если кто-то заболеет?
- Мне всё равно… Я не хочу жить, – словно робот, ответил капитан.
- Значит  так,  Муха! – грозно,  по-командирски,  сказал  Крот. – Слушай приказ: идти и спать! Через тридцать минут проверю. Всё ясно?
- Так точно… - мрачно ответил Муха.
- Дежурить сегодня будет Орёл! – обратился к остальным майор.
- Есть! – с радостью ответил молодой боец.
Он  воспринял  дежурство  как  первое  серьёзное  поручение  и  отнёсся к нему с великой ответственностью.
- А остальным спать! – скомандовал Крот – Подъём в четыре.
Лагерь   разведчиков   затих.   Муха  долго  ворочался,  но  неожиданно  для  себя  заснул. Может,   сказалась   усталость,   а   может,   разговор   с   командиром  вселил в сердце капитана медицинской службы надежду…
Краб  и  Комар,  как  и  всегда,  спали крепким сном младенцев. Вот кому, казалось, было абсолютно всё равно, что принесёт наступающий день!
Крот,  уставший  от  разговора  с  Мухой, от радости Орла и от беспечности Комара и Краба,  спал,  как  убитый.  В  ту  ночь ему опять снилась неизвестная девушка по имени Анна,  просящая  у  майора  спецназа  разведки  помощи. Крот, наверно, проснулся бы от этого  странного,  необычного сна, но его разбудили раньше. Он проснулся от того, что его тряс за плечи Орёл.
- Крот, Крот, проснитесь! Проснитесь, духи! – кричал молодой человек.
Крот подскочил, словно ошпаренный. Он сразу понял, что происходит.
- Тревога! Подъём! – растормошил он спящих Краба и Комара.
Муха проснулся сразу, как в палатку ворвался Орёл.
Все  схватились  за  оружие.  В ту минуту в палатку, выстрелив в стоявшего на проходе Орла, ворвался душман.
Крот  сходу  метнул  в  него  нож,  но  в  палатку ворвались ещё трое. Отряду пришлось ввязаться  в  рукопашную  –  стрелять  командир  строго  запретил, желая  сэкономить патроны и сохранить, насколько это возможно, конспирацию.
На  счастье  наших  разведчиков  душманов  оказалось  немного – человек  двадцать.  Но спецназ вышел из этой ночной атаки со значительными потерями. Орёл получил ранение несовместимое  с  жизнью  и  на  рассвете,  отчаянно  поборовшись  за жизнь, умер. Его главное орудие – радиопередатчик был разбит, и отряд остался без связи.
Соорудив  временную  могилу для юноши, отряд решил срочно уходить, не задерживаясь ни  на  минуту.   Бойцы   были   уверенны,   что   ещё   вернуться  и  заберут  тело своего погибшего товарища.
- Вот и всё пошло не по плану… - глубокомысленно сказал Крот.
У  него  вновь  заныли старые раны, и очень сильно кружилась голова. Будь у них немного времени,  командир  свалился  бы  без  памяти  и  уснул,  но  в запасе у отряда не было ни секунды. К нему подошел врач:
- Что с тобой? Ты ранен?
- Н-нет… - отстранённо ответил Крот. – Я в порядке…
На   несколько   минут   воцарилось  молчание.  Майор  тяжело  дышал , а  доктор  вновь смотрел на него с подозрением, как тогда, перед совещанием в штабе.
- Паршиво так на душе!.. – наконец сказал он.
- Как я тебя понимаю… - ответил Муха.
- Но всё! – с усилием взял себя в руки Крот.
Медлить  действительно  было  больше  нельзя. Гарантий, что этот душманский отряд прочёсывал  местность  единственный, не было. Наоборот, в Афганистане можно было ожидать чего угодно, даже самого неожиданного.
Отряд, маскируясь ещё тщательнее, чем до этого злосчастного нападения, продвигался дальше, неминуемо приближаясь к Алан-Джагою. Они ускорили шаг, и теперь расчётное время их прибытия в душманский аул сместилось на более раннее.
Крот  по-прежнему  был  мрачнее  тучи,  хотя  он видел смерть товарищей уже не один раз. Но в этом походе командир почему-то воспринимал смерть очень остро.
Через  тридцать  минут  разведчики  уже  были  на  таком расстоянии от душманского аула,  что  могли  видеть  всё,  что  там  творилось,  как  на  ладони,  и  при  этом  сами оставались незамеченными.
- Итак, - шёпотом  говорил  Крот. – Сейчас  мы   будем  по очереди отдыхать, а один из нас  будет  внимательно  следить  за аулом. Через час его сменим. И так далее… А саму операцию я планирую проводить ночью. Темнота будет нашим верным союзником!
Но и здесь всё пошло не так, как планировал Крот.
Москва. Штаб вооружённых сил РФ. 30 мая 1994 года.
Был     уже     поздний    вечер,    но   в   кабинете    генерала   разведки  спецназа  Евгения Станиславовича  Оленева  горел  свет. В кресле напротив сидела молодая женщина. В её руках были какие-то бумаги и удостоверения.
- Скажите честно, где мой муж?
- Алёна,  ну  не  могу  я,  понимаете?  –  уже   в   сотый  раз   объяснял   жене   старшего лейтенанта Краснова генерал.
- Я  понимаю, но поймите и Вы меня! – в отчаянии говорила она. – Пять месяцев назад я вышла замуж за… Пехотинца! А теперь  выясняется, что он разведчик… Вы думаете, я не понимаю, что это значит?
- Откуда Вы узнали? – спокойно спросил  Оленев.
- Я   разбирала   бумаги   мужа,  которые  у  него  вечно  разбросаны, -  решила   навести порядок,   пока   Алексей   на   задании  –  и нашла вот это! – женщина протянула копию гербовой бумаги.
- Что это?
Евгений  Станиславович  взял  в  руки и прочёл: «Приказ №1072 от 16 августа 1992 года. Присвоить младшему лейтенанту Краснову Алексею Сергеевичу, проходящему службу в подразделении разведки специального назначения, звание старшего лейтенанта…»
- Надеюсь, Алёна, Вы понимаете, что это военная тайна?
- Военная? – растерянно переспросила женщина.
- Да. Ведь спецназ разведки – стратегически важные войска!
В этот момент в кабинет робко вошла Ольга, личный секретарь генерала Оленева:
- Разрешите?
- Что у тебя?
- Товарищ генерал, Вы просили докладывать Вам лично…
- Что случилось? – нетерпеливо, обеспокоенно перебил её пышное предисловие генерал.
- Даже не знаю, как сказать…
Девушка   смутилась,  увидев  в  кабинете  начальника  Алёну.  Она  не  знала,  кто это, и потому боялась выдать секретную информацию.
- Ну, говори уже! – начал сердиться Оленев.
- Группа Крота не вышла в положенное время на связь! Я продолжаю вызывать их сама, но никакого ответа так и не получаю… - растерялась Ольга.
- Крот… Боже мой! Оля, спасибо, ты свободна.  Продолжай вызывать Крота, – затем Евгений  Станиславович  обратился  к  жене  старшего  лейтенанта  Краснова. – А  Вы, Алёна,   идите   домой!   Ваши   координаты  у  меня  есть,  и  если,  не  дай  Бог, что-то случится, я сообщу Вам.
- Спасибо…
Алёна  медленно,  будто  против  своей  воли,  встала и направилась к двери. Взявшись за ручку, она вдруг обернулась:
- Евгений   Станиславович, скажите  хотя  бы, Лёша жив? – она умоляюще смотрела на генерала.
- Я  не  знаю. Не  знаю! – нервно  бросил  Оленев. – Могу  сказать  лишь, что Ваш муж на выполнении   ответственного   задания  за  пределами   России   и  там нет связи! Такое объяснение Вас устроит?
- Спасибо Вам!
Бросив  эту   скупую,   полную   отчаяния   фразу,   Алёна   Краснова   ушла.   А    Евгению Станиславовичу   стало   как-то   не   по себе. На душе было неспокойно. А сообщить об операции ещё кому-нибудь, означало грубо нарушить все инструкции.
В кабинет вошла Ольга:
- Евгений Станиславович, Вас спрашивает полковник Извеков из ФСБ. Соединять?
- Да, конечно.
Разговор  с  полковником   Извековым   был  штатным.  Ведь   внутренняя  безопасность всегда   была  связана  с  внешней разведкой. Но в голове у генерала Оленева в те минуты было  совсем  другое.  Он  думал о майоре Кузине. Евгений Станиславович знал, что тот выпутывался  из  самых   сложных ситуаций, возвращался с того света и всегда доводил поставленные задачи до конца.
И вот теперь  Оленев пытался понять, почему так резко прервалась связь с группой под кодовым  названием   «Три «К»  (Кузин, Краснов, Киреев), по фамилиям основных бойцов.
Конечно,  Афганистан  –  это  не  курорт,  откуда  можно   запросто   позвонить    или телеграфировать.   Афганистан   –  чужая,  загадочная и враждебная русским страна, - даже     чеченцы     побаивались    своих   боевых   союзников   духов   –   где   может приключиться всё, что угодно.
Оленев   знал   всё   это.   Он  великолепно понимал, о чём говорит внезапно прервавшееся сообщение   с   Кротом,   но   генерал   упорно  не  хотел  верить,  что  Кузин и его отряд погибли.   Да   тут   ещё    и  в   памяти   всплывали  полные  слёз  отчаяния  глаза  Алёны Красновой, жены одного из участников этой операции.
В глубокомысленных раздумьях Евгений Станиславович провёл ту ночь в штабе.
Афганистан. Аул Алан-Джагой. Ночь с 30 на 31 мая 1994 года.
Смеркалось.  День  уступал  свои  права  вечеру, а операцию Крот назначил на ноль часов тридцать минут по московскому времени.
Краб  и  Комар  всё  ещё  отсыпались.  Дежурил  в то время сам Крот, но Муха тоже не спал.
- Отоспался уже! – сказал он в ответ на вопросительный взгляд командира.
Крот  был  чернее  тучи.  Предчувствие  чего-то  нехорошего,  почти  непоправимого  не покидало   его,  а   интуиция   ещё   ни  разу  не  подводила   разведчика. Он посмотрел на безмятежно спавших товарищей.
«А  всё-таки  они  не  понимают,  куда  и  зачем идут и что им предстоит совершить? – подумал   майор. –   На  месте  генерала  Оленева  я  бы  сто  раз  подумал,  прежде   чем посылать таких бойцов в Афганистан… Здесь каждую минуту нужно ожидать смерти или, того хуже, плена! К счастью, у нас у всех документы пехотинцев, а не разведчиков. Даже  если  попадём  к  духам…  Но нет! Об этом нельзя даже думать! По мне так лучше  сразу  умереть,  чем  попасть  в лапы этих восточных эсэсовцев! Господи! Только бы больше не видеть смерти товарищей…»
Его тревожные размышления прервал  капитан медицинской службы.
- Крот! Время ноль – ноль пять. Пора будить Краба с Комаром! – сказал он.
Командир  обернулся  и как-то странно посмотрел на него. От врача не ускользнуло, как неестественно – ненормально блестели его глаза. Муха взял его за руку.
- Ого! Да у тебя просто лихорадочный пульс!
- Ничего. Всё нормально! – ответил Крот. – Скоро выступаем.
Муха  посмотрел  на  него  с  недоумением.  Его  внешний  вид  явно  не   соответствовал внутреннему   состоянию.   Капитану   невольно   вспомнился   отрывок  из романа М.Ю. Лермонтова  «Герой нашего времени»,  когда Печорин разговаривал с Вернером. Должно быть,  Крот  чувствовал  теперь  нечто  подобное,  только  вот  операция   по разгрому душманской   базы   и  освобождению    заложников    была   предприятием   куда   более серьёзным, чем дуэль Печорина с Грушницким.
Крот  разбудил  Краба  и Комара. До начала операции оставалось десять минут, а сама она  была  рассчитана  где-то  на  час.  За  это  время спецназ должен был уничтожить душманов  и  приступить  к  освобождению  заложников.  В  последнюю   минуту   перед выступлением   отряд   из   четырёх  человек  присел. Очень хотелось пить, но было уже некогда.  И  тут  из-за  кустов  выскочил  совсем  маленький,   лет семи,  мальчишка.  Он говорил по-русски.
- Помогите!  Там душманы! – кричал  он испуганно. – Я шёл в соседний аул Ими-Оран, но ошибся. Это Алан-Джагой! Меня, кажется, не заметили… Помогите мне!
Все  участники  отряда  многозначительно  переглянулись. Кроту стало жалко ребёнка. От  кого  бы  он  ни  ждал  подвоха,  только не от этого милого беззащитного создания.
- Как тебя зовут, малыш?
- Осман.
- Ой, как пить хочется… - про себя сказал Комар, но получилось вслух.
- Вы хотите пить? – улыбнулся мальчик.
Комар смутился.
- Держите! – и Осман кинул фляжку снайперу российского спецназа.
Разведчики,  словно  маленькие   дети,  кинулись  к  воде.  Свои  запасы  у    них   накануне закончились,   и    теперь     молодым   мужчинам   очень   хотелось   пить.   Это   почти невероятно, но при виде воды даже строгий и серьёзный руководитель операции сошёл с ума. Он  с жадностью накинулся на оставшуюся во фляжке после питья Краба и Комара воду и очнулся только, когда там остался едва ли не один глоток. Тогда Крот, виновато посмотрев на Муху, передал фляжку ему.
Муха  со  свойственной ему подозрительностью понюхал воду, но жажда взяла верх над осторожностью,   и   доктор  с  превеликим  наслаждением  выпил   остаток   холодной ключевой водички. Если бы разведчики были чуть  повнимательнее,  если бы сопоставили рассказ  Османа,  который  говорил,  что шёл из соседнего аула, и эту вот ледяную воду, которая  при  царившей  в Афганистане жаре просто не могла быть ледяной. Но бойцы, уставшие   от   ожидания   и   потрясённые   гибелью  своего  товарища Орла, потеряли бдительность и напились от души.
Через  несколько  минут  Муха  почувствовал  себя  плохо.  Ему  очень сильно захотелось спать,   в   глазах   потемнело   и   очень   сильно   кружилась   голова.   Он, военный врач, великолепно   знал,   что это первые признаки потери сознания, но в те минуты капитан медицинской     службы     просто     был   не   в   состоянии    думать,   а   уж  тем более анализировать   признаки. Муха   не   мог понять, что с ним происходит. Ещё один миг – и он крепко заснул, зажав фляжку в руках.
Осман   осторожно   осмотрелся     и его   чёрные   глазёнки  торжественно засверкали. Задание было выполнено блестяще!
Дело  в  том, что  душманы  очень бдительно следили за своей территорией, а уж Алан-Джагой,   являвшийся   мощнейшей,   укреплённой   военной   базой   душманов, охранялся вдвойне.    У   бандитов   была   также   своя   разведка,   которая   следила за дорогами, ведущими к Алан-Джагою, и всеми окрестностями.
Русский   отряд   был   замечен   практически   сразу   после   боя, в  котором погиб Орёл. Душманы,   прежде   чем убивать незваных гостей, решили отследить их передвижение, узнать   конечный   пункт   направления, а потом уже решить, как действовать дальше. Лучшие   душманские   разведчики   отслеживали   каждый    шаг    маленького    отряда специального   назначения.   Наконец,   когда   Крот   расположился  в зоне, из которой в бинокль,   как   на   ладони,   просматривались   все уголки военной базы, Ибрагиму стали предельно   ясны   планы   русских. Конечно, глава душманов не мог даже предположить, что  четыре человека решатся штурмовать вооружённую до зубов базу. Он решил, что это   разведчики,   задача   которых   выследить расположение базы и передать в штаб, откуда затем прибудет хорошо вооружённый отряд, чтобы её уничтожить.
Допустить,   чтобы   в   России  узнали об обстановке в Алан-Джагое, Ибрагим не мог, а поднимать   шум   накануне   масштабной совместной с чеченскими боевиками операции против   федеральных   войск   России   ему   не   хотелось.   Тогда он собрал совещание в своём   доме,   на котором выступили разведчики и донесли обстановку. Посовещавшись, душманы   решили   послать   к   врагам…   пятилетнего   сына  начальника тюрьмы Али, Османа!   Он   должен   был   опоить  спецназ водой, в которую было подмешано сильное снотворное,   вызывающее    помимо   обычного сна нарушение сердечной деятельности. Пока   русские   уснут,   душманы   убьют   заложников,   заберут   всё,  что могло бы их скомпроментировать, и пойдут на соединение с чеченцами.
Первую  часть  плана  Осману  удалось  выполнить  на  «отлично». Группа Крота уснула через   пять  минут  после  принятия  чудо  –  водички.  Мальчишка  вырвал  из  рук  Мухи фляжку.  Это  было нелегко – доктор вцепился в неё мёртвой хваткой. Но Осман всё же вырвал её и быстро направился к Алан-Джагою.
А  разведчики,  вопреки  расчётам и ожиданиям душманов, вместо двенадцати проспали всего пять часов. Первым пришёл в себя доктор. Взглянув на часы, он ужаснулся: пять – пятнадцать!  Оглянувшись  вокруг,  он  увидел  бесчувственных  товарищей  и  сразу  всё понял. В  это время Краб, лежавший от него ближе всех, застонал. Муха кинулся к нему.
- Что с тобой?
- Голова кружится… - ответил тот. – И пить очень хочется…
Врач  нащупал   у   взрывотехника   еле   уловимый,   редкий   пульс.   Затем внимательно всмотрелся ему в лицо. Все признаки отравления очень чётко прослеживались.
- Ты встать сможешь? – спросил Муха.
- Попробую… - ответил Краб слабым голосом.
- Ладно, отдохни пока, наберись сил. А я посмотрю, что с остальными?
Военный   врач  подошёл  к Комару. Он уже очнулся и пытался встать, но был ещё очень слаб.
- Муха, помоги!.. – попросил снайпер.
- Тихо, не так резко, – ответил Муха.
Проведя  скорый  осмотр Комара, доктор выяснил, что причина его недомогания та же, что  и  у  Краба. Сопоставив некоторые факты: неожиданное появление и исчезновение Османа, холодную водичку, - Муха понял, в чём тут причина.
Краб  и   Комар   тем   временем   окончательно   очнулись.   Способность   рассуждать вернулась к ним, а Муха теперь занимался Кротом. Командиру было хуже всех и, по всей видимости,  ситуация  была  очень  серьёзная,  потому  что  доктор  сильно  хмурился, а потом  достал из походной аптечки какую-то ампулу и сделал майору спецназа разведки укол.   Минут   десять   он   сидел   рядом с ним неподвижно, не отрывая руки от пульса. Наконец,   вздохнул   с   облегчением   и   обратил   внимание   на   устремлённые   на него взволнованные взгляды.
- Что с ним? – обеспокоенно спросил Краб.
- Что-то серьёзное? – перебил его Комар.
- Да… - неопределённо  бросил  Муха  и  ещё  раз  проверил  у  Крота пульс. – Крот выпил больше  всех  воды, и   это, видимо, вызвало такую долговременную потерю сознания. Да плюс ещё и у него слабое сердце!
- Это очень серьёзно?.. – упавшим голосом спросил Комар.
- Да! Думаю, ещё одного такого приступа он не выдержит…
Все   очень   пристально,   с   волнением,   посмотрели   на   командира.  О   том,   чтобы продолжить   операцию   без   него, не было и речи, а сообщить в Москву о сложившейся ситуации было невозможно. Крот медленно приходил в себя.
- Что произошло?.. – слабым голосом спросил он. – Сколько времени?..
- Очнулся! – радостно ахнул Краб.
Доктор наклонился над командиром, а тот попытался встать, но капитан медицинской службы не дал ему.
- Лежи пока! – властно сказал он.
- Да что произошло?!
Муха  рассказал  ему  всё  с  самого  начала  до  того  момента,  как он пришёл в себя. Он также   поделился   с   майором   соображениями  насчёт причины такой резкой потери сознания сразу всем отрядом.
- Значит, считаешь, что это была акция духов? – поинтересовался командир.
- Я уверен в этом! – закончил Муха.
В тот момент в ауле раздались выстрелы, послышались отчаянные крики людей и дикая ругань душманов.
- Срочно начинаем операцию! – скомандовал Крот.
- Ты сможешь? – неуверенно спросил доктор.
- Я смогу! – твёрдо ответил Крот.
Отряд,  если  четверых  отчаянных разведчиков можно назвать отрядом, разделился на две   группы:   первая,  Крот  и  Муха (доктор  побоялся  отпускать командира от себя), должна была идти прямо, в открытую, в аул, устраняя всех душманов на своём пути, а Краб  и Комар, составлявшие  вторую  группу, должны были  зайти с другой  стороны и запереть собравшихся на совещании душманов в доме Ибрагима.
Следуя  предложенному плану, разведчики начали действовать. Зайдя в аул, Крот понял, чем была  вызвана стрельба и  дикие крики: душманы убили заложников, но и им самим в следующие минуты пришлось несладко. Муха и Крот не щадили никого. Они с неистовой яростью  убивали  бандитов.  Перед  глазами  у  доктора  стояла  его  Лена;  в какую-то минуту  он  представил   себе её в лапах у этих мерзких тварей, и капитану медицинской службы   стало   не   по   себе.   Он   расстреливал   душманов   налево и направо и сам не заметил, как   был   ранен. Но  даже раненый, Муха не сдавался. Силы покидали его, а он всё    продолжал    убивать    врагов, бил   отчаянно  и  беспощадно.   Наконец,   военврач почувствовал, что  больше  не  может бороться. Без сил он упал на землю и его тут же прикончил подбежавший к нему душман.
Крот  тоже дрался отчаянно. И ему повезло больше. Майор разведки наткнулся на одну оставшуюся в живых заложницу. Он прятался за старым, но крепким сараем, и тут до него донеслось:
- … Я хочу вернуться в Россию!
- Я тебе дам Россию!
Командир  сразу  понял,  что  душманы    содержали  в  сарае  ещё  одну  заложницу.  Не размышляя   ни   минуты,   он   ворвался  в  сарай  и  выстрелил  в  стоявшего над кем-то душмана.  В  ответ раздалась ругань и сразу два выстрела: один в заложницу, а другой – в Крота. Пуля угодила майору в плечо.  Падая, он увидел, что кто-то также опускается рядом с ним на пол. Но Крот очень сильно ударился головой и потерял сознание.
Краб и Комар очень осторожно двигались вдоль стены дома Ибрагима. Основная часть душманов собралась здесь.  Следуя плану, они должны был запереть их и спешить на соединение с Мухой и Кротом.
Комар   очень осторожно выглянул из-за угла, но тут же раздалась автоматная очередь, и он упал на руки своему товарищу, мёртвый…
Краб в те минуты просто лишился рассудка. Он забыл о всех планах, о том, что сейчас, возможно,   на   другом   конце   аула   погибают  его друзья. Обезумевший взрывотехник ворвался в дом, где в тот момент были все оставшиеся в живых душманы.
- Ну, что, дорогие, недолго вам радоваться! – в горячке выкрикнул он.
В  глазах  старшего   лейтенанта  горела  неописуемая  ненависть . В  ту  минуту   Краб выглядел   страшно.   Душманы   даже   потеряли   дар   речи,  а он вытащил из кармана гранату, вырвал кольцо и зажал её в руке.
- Вы все покойники! – торжественно произнёс он.
Никто из сидевших в комнате бандитов не успел даже опомниться.
- Прости, Алёнушка… - одними губами прошептал парень и отпустил чеку.
Раздался   мощный   взрыв,   погребший   под   обломками   дома   Краба.   Но   никто   из находящихся там душманов не остался в живых.
Афганистан. Аул Алан-Джагой. 31 мая 1994 года.
И   вновь   день   потихоньку   уступал свои права вечеру. Солнце клонилось к закату. Над Алан-Джагоем   царила   мёртвая   тишина и висела плотная дымовая завеса. Всё вокруг было   усеяно   трупами   духов.   Афганский   аул   сам   собой  представлял ужасное зрелище.
У    покосившейся    стены   сарая   кто-то   зашевелился   и   застонал.   Это   услышала находящаяся  внутри  сарая  девушка. Очнувшись,  она с ужасом и отвращением увидела рядом   с   собой  трупы   Ибрагима,   державшего  её в заложниках, и его сына Алишера, ставшего  в  последнее  время  её  приятелем.  Она  пожалела  о  такой  нелепой  смерти мальчика. И тут до неё донёсся стон.
- Кто здесь? – изо всех сил крикнула девушка.
Она  была  ранена, и  голос, казавшийся ей криком, на самом деле оказался лишь хриплым шёпотом.
Крот, а  это был именно он, застонал снова. У него не было сил ответить внятно, хотя он   слышал   хрип   девушки.   У   майора  очень  сильно   кружилась голова – сказывались последствия удара, - да и рана давала о себе знать, хотя пуля и прошла навылет.
Превозмогая боль, девушка подползла к выходу и увидела его.
- Вы живы? – почти шёпотом спросила она.
Кузин открыл глаза и увидел перед собой худенькую девочку лет семнадцати с голубыми глазами и светло-русыми волосами.
- Помоги мне… - слабо попросил он.
Лицо офицера покрывала крупная испарина. Он очень тяжело дышал и с трудом говорил.
- Помоги… - на последнем вздохе попросил он и потерял сознание.
Невероятными,  нечеловеческими  усилиями  девушка встала и пошла куда-то наугад. Не пройдя  и  пяти  метров,  она  обо  что-то споткнулась и упала прямо на труп капитана медицинской  службы  Мезенцева.  Несмотря  на то, что он очень сильно изменился, она сразу   узнала  в  этом  лице  мужчину  с  медальона,  который ей отдала перед смертью Лена.  Это  был  её  муж,  Олег. Он был мёртв. Остекленевшие глаза были устремлены в небо.  Проглотив  подступивший  к  горлу комок, девушка взяла лежащую рядом с телом аптечку  и  вернулась  к  солдату,  ожидавшему  помощи.  Он был без сознания. Рубашка была расстёгнута, обнажив раненное предплечье.
Забыв  на  время  о собственном ранении, хрупкая красавица принялась делать перевязку бойцу.  Закончив,  она  открыла  пузырёк  с  нашатырным спиртом и поднесла его к носу лежащего перед ней мужчины. Он открыл глаза.
- Спасибо…
Затем  Артём  попытался  подняться , но  это  требовало слишком много сил. Видя эти попытки, Анна помогла ему сесть, прислонившись к стене.
- Как тебя зовут, спасительница? – улыбнулся он.
- Аня… А Вас?
- К… - Кузин хотел сказать «Крот», но подумал, что скрывать больше нечего. – Артём. Здесь есть ещё кто-нибудь живой?
- Вряд  ли… - неуверенно ответила Аня. – Слева от входа, по всей видимости, был взрыв. Там никого не осталось. Справа всё усеяно трупами… Эту сумочку я нашла у погибшего врача Олега Мезенцева…
Кузин  побледнел. Из  рассказа девушки он понял, что никого из его отряда в живых уже нет. Лёша  с  Антоном  погибли  при взрыве. А о смерти Олега ему только что сообщила Анна.
- Ты знаешь… Ты знала Олега? Откуда? – удивился майор.
- Я знала Лену, его жену…
И  девушка  рассказала  офицеру,  как  она оказалась в плену, как познакомилась с Еленой Мезенцевой, как  та, умирая, оставила  ей медальон, как Ибрагим, желая удовлетворить свои   сексуальные   потребности,   улучшил   условия  её  содержания, как они собрались бежать в Чечню…
- Бедная! – пожалел её Артём. – Сколько же ты здесь провела?
- Четыре года…
Оба   чудом   оставшихся  в  живых замолчали . Кузин думал о жизни. О том, как иногда неожиданно   могут   переплестись   людские   судьбы. Он   был    знаком   с   капитаном медицинской   службы   Олегом   Мезенцевым, а  сидящая  рядом с ним в данный момент хрупкая девушка знала его жену Елену.
- Знаешь  что,  Анюта, - наконец  сказал майор Кузин. – Нам надо отсюда уходить. А то через несколько дней здесь будут чеченские боевики…
Девушка согласилась. Попасть ещё раз в плен к кавказским бандитам ей не хотелось.
- Пойдёмте. А куда?
- В горы, – ответил Артём. – Будем прорываться к своим!
- К своим?...
- Да. Этот  перевал – мужчина  указал рукой в  сторону  горы Н. – Приведёт нас в конце концов в Чечню, как раз к нашему блокпосту…
Больше  они  ни  о  чём  не  говорили.  До ночи нужно было покинуть аул, поэтому Анна и Артём  двигались  с  максимальной  скоростью.  Со  стороны это выглядело не быстрее, чем прогулочный шаг. Ускорить  его не позволяли слабость и раны. Майору Кузину после перевязки  стало  легче,  а  вот  свою  рану  девушка  обработать  не  успела. Походя она подобрала  размотанную  чалму   одного из душманов и подпоясалась ею. Кровь на время остановилась, но потом продолжала сочиться сквозь повязку.
Когда стемнело окончательно, офицер и девушка едва ступили на горную тропу. Найдя небольшой  выступ,  защищённый  от  ветра  отвесной скалой, они приютились на нём и сразу же уснули.
Проснувшись ночью, Кузин заметил, что его спутница в агонии мечется на своём месте. Он подхватил её.
- Да ты ранена! – воскликнул майор.
Осторожно  размотав  чалму,  он  осмотрел  рану.  Пуля  лишь слегка зацепила девушку. Рана  не   была серьёзной. Но поскольку это было в области брюшины, где располагалось огромное  количество  кровеносных  сосудов,  а перевязка вовремя сделана не была, кровь продолжала   сочиться.   Кузин   обработал рану имевшимся в аптечке антисептиком, а потом   туго   её   перевязал.   Всю   ночь   он   просидел, не смыкая глаз, прислушиваясь к дыханию  девушки. Только теперь он заметил, какая она красивая! Майор жалел, что не сказал ей об этом. В те минуты он больше всего боялся её потерять.
Утром   Артём   смочил  оставшуюся  часть  бинта  в  холодной воде и приложил ко лбу Анны. Она пришла в себя.
- Артём…
- Аня! Анечка… - начал говорить Кузин. – Я хотел сказать… Слава Богу, ты очнулась! Я должен тебе сказать, что… Я обязан тебе жизнью. Я люблю тебя! И теперь уж мы не должны расставаться!..
Сердце  мужчины  в  те  минуты  точно  билось  быстрее  обычного.  От  волнения и от ранения  он часто и тяжело дышал. Лицо его было бледным, хотя ему казалось, что оно пылает, словно зарево огромного пожара.
Что-то  подобное  в те минуты чувствовала и девушка. Ей с первого взгляда понравился крепкий, стройный офицер, и тайно Аня надеялась на взаимность.
- Вы… Ты   мне   тоже   очень   нравишься… -   прошептала  она и добавила уже гораздо твёрже и увереннее. – Я люблю тебя!..
…Вскоре  Артём  и  Анна, пройдя  немалое  расстояние,  пресекли границу и оказались на территории  блокпоста  федеральных  войск  Российской Федерации в Чечне. Начальник караула, не церемонясь, направил на них автомат.
- Стой! Кто идёт?
- Я свой…  Русский…  - задыхаясь  от  слабости  и  счастья,  ответил  Кузин,  держа  на руках девушку.
- Стоять! Иначе  я стреляю! – повторил караульный.
- Я только положу свою невесту и достану из кармана документы… - ответил Артём. – Я майор спецназа разведки Артём Кузин…
С  этими  словами  мужчина  упал  прямо  на  дорогу.  Подбежавший  к нему сержант из караула   проверил    документы    и    забрал    оружие.    Затем    начальник    блокпоста распорядился  отправить  офицера  и  девушку  в  госпиталь,  сообщив по рации генералу Оленеву, что его подчинённый находится у них…
Через две недели после операции в Алан-Джагое Аню и Артёма отправили в Москву.
Москва. 31 мая 2004 года.
- Мама! А когда мы будем ужинать? – уже в который раз спрашивала кудрявая девочка лет пяти.
- Солнышко,  ещё  папа  с  работы  не  пришёл!  Да и разве ты забыла, что сегодня к нам придут тётя Полина с дядей Игорем и тётя Алёна? – спросила симпатичная женщина с голубыми глазами и  длинными, заплетёнными в косу русыми волосами.
Через   несколько  минут  дверь  открылась,  домой  вернулся  отец  девочки и муж этой милой женщины.
- Папа пришёл! – обрадовалась малышка.
- Леночка, солнышко! – подхватил её на руки отец.
- Тёмочка, ну наконец-то ты вернулся! – бросилась обнимать его жена.
- Анюта, ну а куда мне деться? – улыбнулся он.
Это был тот самый майор Кузин и та самая Аня из Алан-Джагоя.
После   ранения  Артём  долго  лечился,  да  ещё  и  подвело  сердце. Врачи запретили ему возвращаться   на   работу  в  разведку.  Поначалу  майор  был  в  сильной  депрессии,  но благодаря  Ане  справился  с  ней.  Девушка быстро оправилась после ранения и всё время проводила в больнице у постели любимого.
Через  год  после  драматических  событий, так  неожиданно  познакомивших их, Анна и Артём поженились.
Артёма  с  сохранением  звания   перевели   в   МВД,  и   теперь   он   работал    старшим следователем в одном из московских отделений милиции.
Анна  закончила  пединститут. Она работала учительницей биологии в обычной средней школе.
Через четыре года после свадьбы у счастливой семьи Кузиных родилась дочка, которую они, не сговариваясь, назвали Леночкой. В честь погибшей Елены Мезенцевой.
Тётя   Полина,   которую  они  сегодня  ждали  в  гости,  была  ни  кто  иная, как сестра Антона   Киреева.   Она   закончила   институт   и   работала   в   Федеральной   службе таможенного  контроля.  Дядя  Игорь,  её муж, тот самый курсант лётного училища, с которым   Полина   встречалась   тайно   от   брата,    работал   пилотом   в   одной   из аэрокомпаний.
А   тётей   Алёной   была   вдова   Алексея   Краснова.   После гибели мужа она больше не выходила   замуж,   зато   часто   навещала  друзей – Аню, Артёма и их очаровательную дочку Леночку.
Пока гости не пришли, Аня и Артём решили побыть наедине. Маленькая Лена убежала в свою комнату.
- Как дела на работе? – спросила Анна.
- Все преступники пойманы… - улыбнулся её муж.
А  потом  они стояли на балконе и любовались вечерней Москвой. Яркий диск солнца уже почти   скрылся   за   соседними   домами  и  лишь тонкая, словно серп, полоска ещё была видна.
- Артём! – наконец сказала его жена. – У нас будет ребёнок.
- Сыночек! – обрадовался Артём.
- Да…
- И назовём мы его…
- Олегом!
Артём очень удивился: Анна прочла его мысли.
- Мы назовём его Олегом в честь героически погибшего Олега Мезенцева! – сказала Аня.
Муж  крепко  обнял  её.  Кузины  были  счастливы и дорожили своим счастьем. Ведь оно досталось им такой дорогой ценой...