Очень предметны и очень пронзительны.
Он принимал этот мир как явление,
Где обиход обернётся обителью.
Был обходительным, что обусловило
Предвосхищение предупреждения
Мира иного, где место злословию
Так предначертано сумрачным временем,
Что после вспышки слова испускаются.
Чтоб испариться – мгновенье, не более.
Он никогда не испытывал таинства,
Страх генетический ставил условие:
Вместе с включеньем светила всевышнего
Тут же забиться и всуе не шествовать.
Игры лихие в стотретьего-лишнего
Он пропускал. Хоть легенды про Деспота
Воспринимал восхищённо-презрительно,
Дескать, красиво слагают несносности...
В доброго верил, конечно, правителя,
Деспотов мнил проявлением косности,
Ибо от света не могут опасности
С жутким исходом спускаться на сущности,
А в атмосфере раздолья и гласности
Нечего прятать по кухням для кучности
Силу ума...
И однажды достойно
Вспышку в зените воспринял как данность.
Гордо остался. Спокойно, спокойно...
Высшая сила к нему приближалась
С чем-то большим, ароматным и странным.
Вспышка, хлопок...
Стала плоской планета...
Был он приметным большим тараканом.
Тапок, однако, не верил приметам...
В предположение вкралась ошибка.
Впрочем, случается с каждым, ребята.
Но, чтоб не сделаться пятнышком зыбким,
Лучше дождаться светила заката
Где-то в щели...
Ныне, присно, когда-то...