Шестерни движет машина
Мимо электросвечей,
что неспособны согреть.
Вновь выбираясь наверх,
боязно встретить руины,
Но межсезонье у нас
часто страшнее, чем смерть.
Вросший за годы в скамью,
дремлет измученный гений
(Мнение есть, что мы все -
чей-то не лучший из снов).
Вот подойти бы к нему,
словно безумец Евгений,
Крикнуть: "Милейший, проснись!
Хватит, достаточно, стоп!"
Белая липнет шрапнель
к жёлтому телу собора.
Слишком для криков устал
вычурный чёрный район.
Скулы сомкнули дома:
мол, не до разговоров.
Крошит размоченный снег
неба шершавый бетон.
Кутаясь зябко в шинель,
жаждет трамвая прохожий.
В коконе мыслей-шарфов
все мы, по сути, одни.
Всякий входящий сюда,
помни и будь осторожен:
В Городе Белых Ночей
самые чёрные дни.
