Быстрый промельк маховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега, никого.
Б. Пастернак
Была середина апреля. Стоял ясный морозный день.
Из-за вчерашнего снегопада равнина, образовавшаяся на месте нашего города, заискрилась на солнце – в противовес себе два дня назад, когда покрывавший ее твердый наст уже не был способен отражать его.
Храм Христа Спасителя окончательно замело. Теперь из снега торчал только самый высокий его крест, блестя чуть померкнувшим золотом. Странно, но на нем не было ни снежинки, хотя вчерашний снегопад длился целый день. Из-за него нельзя было выходить на улицу. Зато к двенадцати он стих, и все наше телевидение показывало огромную толпу людей, во главе с бородатым батюшкой совершавшую вокруг креста молебен в честь праздника Святой Пасхи.
Еще передавали, что участок Москвы-реки к утру удалось расчистить, и с восьми там снова открывается каток. Помню, года два назад мы с ребятами хохотали над одиноко стоящей в снегу рядом с берегом табличкой «Ходить по льду запрещено». Давным-давно, наверное, поставил ее какой-нибудь любитель правил. А сейчас от нее никакой пользы, один смех. Куда проваливаться льду на поверхности? Разве что на глубинный лед…
Я оторвалась от своих мыслей и поежилась. Как же холодно в этой квартире. Вроде бы и топят, а сердце стынет. Еще один повод для смеха. У меня, привыкшей к тридцати-, а то и к сорокаградусным морозам, стынет сердце!.. Я плотнее закуталась в шаль. Смеяться не хотелось.
Через десять минут я по длинному коридору, пробитому в толще снега, карабкалась на поверхность. Еще один день провести в четырех стенах? Среди серых обоев, белой мебели, перед флегматичным беспроводным телевизором? Нет. Там слишком холодно.
Наконец коридор подошел к концу, и я выбралась на безлюдную равнину. Ослепительно голубое небо резало глаза, от висящего пока невысоко солнца в них поплыли круги, но я все равно смогла убедиться, что на улице пока никого нет. Десять утра – рановато для замерзающих москвичей!
Чуть проваливаясь в снег, я побрела вперед. Было странно чувствовать себя посреди безбрежной белой равнины, под голубым куполом неба и осознавать, что ПОКА здесь больше никого нет. Я, небо, снег. Я… Небо… Снег…
Я сощурила глаза, вглядываясь вдаль. Вот он, тот золотой крест, хорошо, что я живу недалеко от храма. Может быть, там я найду ответы на свои вопросы: чего мне не хватает? почему я разучилась смеяться? и почему снег – белый?..
Удивительно, но мне совсем не было холодно. Сокращая четырехсотметровое расстояние до креста, я достала карманный термометр. Через пару секунд он показал две цифры. Ого, на воздухе 37 градусов мороза! А мне все равно. И Москве – тоже. Спит себе под снегом, как спала и тридцать лет назад, когда сдвиги в климате только начались. Ученые говорили: «Глобальное потепление будет наступать поэтапно, не волнуйтесь, в ближайшие пятьдесят лет сильных изменений не произойдет…» То-то они, наверное, удивились, когда уже через пять лет после этого заявления началось самое интересное. Раз, два, три… Жара, вода-океан, жара – и снег, холод, снег… За два года завалило уцелевшие северные города, за три – что были чуть южнее. Я из тех людей, кто никогда вживую не видел асфальта…
Дороги, проложенные в насте, не до конца еще скрылись под наметенным снегом. Это неплохо, без них на равнине и заблудиться можно. Указатели стоят – с названиями улиц, с номерами домов, с объяснениями, как пройти или проехать к той или иной достопримечательности. Белые дороги с белыми указателями посреди белого снега. Пустыня. Впрочем, почему я так решила? В некоторых местах видны крыши домов – конечно, самых высоких, – с антеннами, громоотводами. Вот только даже с ними равнина все равно кажется безжизненной.
Пройдя через утоптанное тысячами ног поле, окружавшее крест, я приблизилась к нему. Сложно поверить, что подо мной скрывается самый величественный храм Москвы и что сейчас в нем, под кадящими лампами и неподвижными огоньками свечей, какой-нибудь священник читает проповедь, а люди слушают его, не думая ни о чем. Наверное, и мне стоило бы туда сходить. Но в храме еще холоднее, чем дома.
Чего же я тогда жду от креста?.. Он был прямо передо мной: огромный, искрящийся на солнце золотом, без единого следа снега. На мгновение мне показалось, что от него исходит тепло. Ответь мне… Ответь: почему? Я хочу, как все… жить, не задумываясь, ничего не искать, принимать все, как должное… Почему не получается? У меня – нет? Я коснулась его.
Холод обжег пальцы. По телу пробежала ледяная волна, заставив мышцы содрогнуться, и я отдернула руку, пока она не примерзла. Согрела пальцы дыханием.
В кармане задрожал телефон. Я вынула его на свет, щурящимися глазами рассмотрела на дисплее знакомое имя. Нажала на зеленую кнопку и поднесла телефон к уху.
- Где ты бродишь? – тут же укорил меня веселый голос. – Кто рано встает, тому Бог подает?
- Почти, - попыталась улыбнуться я.
- У меня для тебя есть сюрприз. За пятнадцать минут дойдешь до станции Арбатская?
- Ты хочешь, чтобы я спустилась в метро?
- Да нет же. У указателя встретимся через пятнадцать минут. – В трубке наступила тишина.
Я отняла ее от уха и снова посмотрела на дисплей, с трудом осознавая, что значит фраза «Звонок завершен». Замотала головой, сбрасывая оцепенение. Через пятнадцать минут? Чудесно. Как раз успею.
Когда я подходила, разноцветный силуэт уже ждал меня у указателя. Синяя с желтым куртка, зеленые штаны, красная шапка, высокие белые ботинки. Только Ник умел так одеваться. И только его стиль не вызывал ни у кого неодобрения.
- А вот и Снегурочка! – поприветствовал он меня. – Я уж думал, затеряешься на снежных просторах.
Я подышала на руки. Их от холода уже не спасали даже утепленные перчатки.
- Зачем ты меня звал? – вяло поинтересовалась я. Ник состроил укоризненную мину.
- Вот так всегда, носишься тут, носишься, все для нее, а ей даже не интересно… Подарок я тебе принес.
- Кулич, что ли? – я вспомнила, что вчера была Пасха. Он усмехнулся.
- Думаю, это все же получше кулича будет, - Ник опустил руку в карман. – Сложи ладони лодочкой и закрой глаза.
Я хмыкнула, но сделала то, что он велел. Сквозь перчатки почувствовала, как в пальцы легло что-то легкое. Открыла глаза и не поверила им: на ладонях стоял крохотный росток клена с завязанными в пакет корнями. Я посмотрела на Ника и дрожащими губами спросила:
- Откуда ты его взял?
Тот поправил на голове шапку и деловито разъяснил:
- Ты же знаешь, где работает мой отец. Он мне его подарил. А я – тебе. Что-то ты умираешь в последнее время…
Я уже не слушала его, не в силах оторваться от созерцания ростка. У него было всего два нежно-зеленых листка, корни покоились в земле внутри пакета, но он жил. Жил вопреки всему! Вопреки этим снегу и холоду, затормозившим нашу жизнь, правящим на нашей планете по причине нашей же халатности. Ученые пока не научились спасать людей. Но деревья… С деревьями проще.
Мне стало тепло. Тепло, как никогда раньше. Я услышала стук своего сердца и даже удивилась этому: мне казалось, что раньше оно было неподвижно. Я не хотела думать о том, как я выращу это растение, хватит ли ему искусственного света в моей квартире, находящейся в толще снега. Сейчас это было не важно. Важно было то, что крохотный, беззащитный росток согревал меня на лютом холоде.
А снег… это всего лишь снег.
9-10.04.2007