выползают на берег.
оглядываются,
прищуриваются,
вышивают свои инициалы
на теплых плечах песка.
им - жарко.
золотые рыбешки
выбрасываются из окон реки -
словно безработные,
не нашедшие,
кому желание выполнить.
оглядываются,
катаются,
вышивают свои крики
на теплых плечах воздуха.
им - жарко.
несуществующие русалочки
выбираются на берег.
оглядываются,
улыбаются,
закатывают глаза от того, что берег
вышивает на их крошечных ножках
тысячи острых кинжалов.
и крови их
тоже -
жарко.
знаешь,
когда мы выходим друг из друга,
как из воды,
теплой соленой воды -
с подводными течениями,
скользкими камнями
и поджидающими акулами памяти,
но все-таки -
теплой соленой воды,
равнодушной
к особенностям климата
и кораблям чужаков,
заблудившихся в наших широтах,
нам становится холодно.
невыносимо холодно.
так холодно,
что даже губы
становятся деревянными.
и так хочется,
но совершенно не удается произнести,
что если ты не вернешься
сию секундочку,
то потом
только археологи
или мореплаватели
обнаружат
скелет нежности,
будут изучать его
тысячу и одну вечность,
но так и не смогут найти
правильное название
вымершему виду
человекообразной амфибии.
а ведь это - так просто -
только две буквы:
мы...
всего лишь две буквы,
разносимые
ветром дыхания
и чаечьими вскриками пальцев,
пока мы снова не войдем
в одну воду -
пить сны,
общие
на двоих...
