Если боль надорвана, это, значит, грядут изменения,
это, значит, сердце сегодня готово выскочить, а завтра – сидит в засаде.
И не чувствуешь вкуса сливы, не слышишь чужого мнения,
а тупо занимаешься подборкой цвета лака ногтей к помаде.
Надеешься, что цветовая гамма чем-то тебе поможет?
Тебя заметят, начнут говорить (а это сегодня много),
твой ангел на левом плече отдышится, крылья сложит,
и ты поймаешь удачу за хвост с цепкостью осьминога,
начнешь ходить на работу, перестанешь считать года,
будешь варить борщи, распевать с друзьями про речку,
наивно верить, что кожа рук, как и душа, молода,
и рисовать на стекле добрых смешных человечков.
А почерк меняется, как характер (все больше в худшую сторону).
И шрам никуда не исчез – он есть и слегка мироточит.
Настоящая жизнь была где-то там – там, за чертой города,
ещё в сновидениях и бреду и в зарослях между строчек.
Только вы непременно дождитесь меня, отыщите во вздохе на полуслове,
на полустанке небесном я выйду к вам светлой скиталицей.
Утешает одно: моя нежность и ваша печаль, похоже, одной крови
или одной боли (это кому уж как нравится).