Ходить по шпалам Вася полюбил из-за того, что часто опаздывал на последнюю электричку. Придёт, бывало, на станцию, а «Электропоезд Даугавпилсский» уже отходит, печально горя красным огоньком. А домой-то надо. Вот и пойдёт. А идти километров семь-восемь. Казалось бы, немного, просто продолжительная прогулка на свежем воздухе.
Заходящее солнце красиво подсвечивает индустриальные руины, на красном фоне они похожи на дырявые детали конструктора «Лего». Ночные заброшки вызывают лёгкое чувство приятной настороженности. В сочетании с закатными красотами и блеском рельсов это чувство особенно ощутимо и непередаваемо.
В общем, Вася стал осознанно опаздывать на последнюю «собаку», чтобы привнести в свою размеренную и даже где-то однообразную жизнь немного какой-никакой романтики.
Романтичней, конечно, зацепинг: скорость, ветер хлещет в лицо, нелегальность, ощущение полёта, чувство опасности, лёгкая дрожь от прилива адреналина, игра в прятки с помощником машиниста.
Но Васю никогда не привлекала возможность слететь с зацепа, в лучшем сломать себе пару-тройку костей и наслаждаться ароматом креозота и гадать, успеет ли затормозить следующий поезд перед его распростёртым на путях тельцем. О худшем он даже не думал.
Интересно то, что на участке пути, по которому он ходил, ему никто никогда не встречался. Ни путейцы в оранжевых жилетках, ни бомжи, обутые в фирмовые олдскульные «Найки», ни трейнспоттеры с блокнотами и фотоаппаратами, фиксирующие все локомотивы, вагоны и прочие единицы подвижного состава, ни злые бездомные собаки, боящиеся поездов и путейцев с ломами как огня и с остервенением бросающиеся на всех остальных. Но Васе это не доставляло дискомфорта. Только встречные поезда обдували его ветром.
А в тот день встретились. Сначала из-за поворота показался бомж. В олдовых «Найках», как положено. Внешне — иллюстрация в чеховскому «Злоумышленнику». Борода, всклокоченные волосы, диковатый взгляд исподлобья. Сумка какая то, в ней что-то металлически побрякивает. Настороженно зыркнул на Васю, потом по сторонам. Громыхнул сумкой, скрылся в высокой тропе под насыпью.
Метров через пятьсот встретился путевой обходчик. Оранжевая жилетка, оранжевая кепка. Небритая обветренная физиономия выражает усталое раздражение. С подозрением посмотрел на Васю:
— Эй, пацан, не ты у меня тут гайки тыришь?
— Неа, а зачем мне?
— А из них грузила хорошие для сетей получаются.
— Не, я рыбалкой не занимаюсь.
— Смотри у меня.
О подозрительном бомже с подозрительно звякающей сумкой Вася даже не вспомнил.
Ещё через восемь стометровых столбиков на пути перед Васей выбежало дикое четвероногое существо, относящееся к собакам лишь формально. Серое, с хорошего волкодава, с рыжей подпалиной на правом боку, существо скалило желтоватые клыки и глухо рычало. А Вася не мог пошевелить, как говорится, ни единым членом.
А что ещё было делать? Когда в тебя вливается слишком много адреналина, наступает оцепенение. Мозг работает очень хорошо, а вот тело отстаёт.
А потом существо побежало к нему, и это движение явно не было стремлением верного пса вылизать морду любимому хозяину. Слишком уж острыми казались клыки.
Вася стоял и вспоминал, как учился плавать, как тренерша, выпестовавшая не одного мастера спорта, буквально на уках втащила его в детский бассейн, и под её руководством он впервые попробовал проплыть. И даже немножко получилось. Интересно, почему в последние секунды на ум пришло именно это?
А потом откуда-то сверху и слева показался солидных размеров гаечный ключ и приложил зубастое существо прямо по темечку.
— Ух, народилось. Что, перетрухнул? — оскалил жёлтые от курения «Беломора» зубы обходчик.
И тут у Васи включилось позднее зажигание, тело наконец-то ожило, и он изо всех сил, как можно быстрее побежал вперёд. От обходчика, от бомжа в «Найках», от собаки, от обдувающих ветром встречных поездов, от заката и подсвечиваемых им индустриальных руин. Вася ощущал себя поездом, который несётся по зелёной улице.
Когда одышка начала одолевать, впереди возник грузовой поезд, стоящий перед красным светофором. Вася сделал последний рывок, добежал, взобрался на тормозную площадку последнего вагона. И только там понял, как же устал за весь этот долгий день. Поезд медленно тронулся.
Так Вася стал зацепером.