- У тебя лихорадка. Какая-то инфекция снова, нужна еще кровь…
С трудом поворачивая шею, смотрю на его руки. Бледные, в синяках, с синими выступающими венами. Страшные руки. Мне, наверное, было бы неприятно чувствовать их на своих плечах, но мои точно такие же, и мне все равно.
- Нет, Василиса, не нужна. Я только что посмотрел в хранилище – у нас остался один пакет крови. И мне он точно не нужен.
Я поправила косынку на голове. Раньше, когда я в чем-то сомневалась, я поправляла волосы – это помогало мне успокоиться. Теперь волос у меня нет, поэтому я поправляю косынку.
- Не могу стоять. – Он улыбается беззубым ртом и садится у моих ног. – Мне нужно лечь, чтобы тебе не пришлось тащить меня, когда я умру, у тебя и так нет сил. Влей кровь себе, ты проживешь еще немного.
- Зачем?
Он потуже затянул грязную повязку на плече – там недавно открылась новая язва. Повязка пропиталась гноем насквозь. Гной зловонный, но я давно уже не слышу запахов.
- Я не ожидал от тебя этого вопроса. Ты можешь помочь кому-то еще. Нас осталось всего двое: два врача на умирающий город. Наша помощь может понадобиться в любой момент, и тебе это известно.
- Мы умираем. И они тоже. Им не нужна наша помощь.
Цепляясь за столешницу, он поднимается.
- Запиши меня в журнал смертников и перелей себе кровь. И… Василиса, мы женаты двадцать лет. Я люблю тебя так же, как любил четверть века назад. Ты проживешь всего на два дня больше меня, но я рад и этому. – Он пошатнулся, - помоги мне дойти до постели, пожалуйста.
Я уложила его на постель. Так быстро…
Кому нужен этот журнал? Спустя неделю в этом городе не останется ни одного человека – некому будет его читать.
Но он попросил меня. И я пишу, - для него.
«Виноградов С.Н., врач, 23.04.2036, 12.45. Смерть наступила вследствие длительного воздействия ионизирующего облучения».
Два месяца – три сантигрея в сутки. А я еще жива. Он сказал мне перелить кровь… нет, не хочу. Моя помощь никому не понадобится. Здесь уже некого лечить.
Черт… Кто-то стучит. Неуверенно, с перерывами. Не спеши, я хожу медленно, но я обязательно дойду. Ты думаешь, что тебе поможет полумертвый сумасшедший врач? Я попробую.
- Доктор?... – В дверь стучался молодой парень. По подбородку изо рта стекает тонкая струйка темной крови – он вытирает ее, размазывая по лицу. – Помогите мне!
- Тебе нужна кровь. Идем. Ты можешь идти?
Он слабо кивает.
Я положила его на постель и подключила систему. Последний пакет крови. Прости, Станислав, я не проживу и на два дня дольше тебя. Но ты был бы доволен.
- Мальчик, - обращаюсь я к пациенту, - Я умру раньше, чем пакет опустеет. Ты снимешь капельницу сам? Вот и прекрасно.
Я снова открываю журнал. Это старые температурные листы – теперь некому делать бумагу, и мы пишем между строк. Листы старые, желтые – я сама доставала их из архивов пару недель назад.
В ручке уже нет чернил. Неважно, я должна записать себя. Он просил… Он хотел бы…
С руки стекает кровь, разбавленная бело-зеленым гноем. Повязок нет, мы истратили последние уже очень давно. Но я все равно не умру от сепсиса – радиация убьет меня быстрее. Уже… убила.
Окунаю кончик ручки в кровь с гноем. Хорошо, что я не слышу запахов.
Медленно вывожу на шершавых желтых листах: «Виноградова В.А., врач, 23.04.2036, 13.17. . Смерть наступила вследствие длительного воздействия ионизирующего облучения». Все.
Ложусь на пол. Какая разница, где умирать?
- Доктор!
Рефлекторно дергаюсь на это обращение, но встать я уже не могу. Проживи еще немного ты, мальчик…
* * *
- Это обычные температурные листы, в них не будет ничего интересного.
- Здесь на обложке что-то написано. Так неразборчиво… Какой-то журнал, не разберу какой.
- Дай я посмотрю. Врач, врач, медсестра, врач… Да это же мертвые! Они имена погибших сюда записывали. Смотри, апрель тридцать шестого, почти сразу после Катастрофы. Этот журнал дорогого стоит…
- Берем? Интересно, последняя запись как будто зелеными чернилами…
- Что? Дай-ка мне… Да это кровь! Железо окислилось, поэтому цвет зеленый. Берем, берем. Да поаккуратнее, видишь, какой ветхий, не пихай в сумку, в руках понесем. Взял? Скелеты обыскивать не будем, больница все-таки. Мало ли, что там на них за зараза…