Кружится-вьётся, ах, как веретено
Ловко скользит в морозных её руках,
Ах, как белым снаружи, студено, ах…
Больно, бело – вдыхать из «предрешено»
Синтез малейшеств мизерных и глубин,
Снеготворящих млечность тягучих дней.
Больно... (но прежде было ещё больней),
Нежности только, нежности пригуби…
Прибереги до лучших времен сарказм,
Нынче такие грубости – не к лицу,
Пальцы мои бескольцые, на, целуй,
Тридцать четвертый год, аки в первый раз.
На же, моя душевная, осязай
Всю мою недосказанность, всю тоску,
Трогай румянцем бледную кожу скул,
Прошлое с настоящим в одно связав,
Выудив все секреты мои и сны
Расшифровав по Миллеру, что в столе
Думствовал пропылиться ещё сто лет,
А вот, гляди ж ты, стали ему тесны
Рамки дубовых ящиков. Чай остыл,
Пластиковый стаканчик тепло отдал…
В этом кафе не курят. Кругом – вокзал.
Четверо суток с хвостиком до Читы.