и горизонт присел от страха.
И всё отчётливее голос
Христа
и Будды, и Аллаха.
Расположились боги в ложе
из туч.
Играет увертюра.
Мотив мелодии несложен,
элементарна партитура.
Весна,
безруким дирижёром,
стремится подчинить оркестр
и, подоспевшим
форс-мажором,
готовит перемену мест.
Дождя
промокшая попона
накрыла город с головой,
перемешала листья клёна
в одно
с берёзовой листвой.
Переменила чёт и нечет,
смешала страх и наказанье,
недоразлуки,
недовстречи,
не до… не то…
недостраданье.
И стуки колеи трамвайной -
как будто в камере соседней
стучат
морзянкой поминальной
в ознобе
ночи
предпоследней.
Перемешались день и слякоть.
Перемешалась ночь и грёзы.
Позавчера
хотелось плакать,
сегодня странно быть серьёзным.
Устанет дождь,
обрушив тонны
воды,
на купола и крыши.
Предполагался он бездонным,
ну а теперь
почти не слышен.
Антракт.
Недружною гурьбой,
как будто очередь к буфету,
скандалят тучи меж собой,
давая путь
теплу и свету.