- Вставай…
Я попытался дотянуться до раковины и ухватиться за неё…
- Ну вставай же! Утро…
Я открыл глаза. Лейла смотрела на меня обеспокоенно:
- Ты кричал во сне. Опять вода приснилась?
Я сел на кровати, закрыв руками лицо. Ещё один день, очередной промежуток времени, ограниченный восходом и закатом солнца. Какой, интересно, сегодня день недели? Хотя, впрочем, какая разница? Мы догадывались, что сейчас скорее всего август.
- Хочешь пить?, - Лейла протянула мне чашку.
Вода отдавала гнилью, но была прозрачной и прохладной. Я зажмурился, «отключив» нос и жадно выпил. Закурить бы сейчас…
Я поднялся на второй этаж и оглядел горизонт. Всё тихо, спокойно, на соседней улице, во дворе у Толика над сараем вился едва заметный дымок. Это хорошо, значит и нам можно позавтракать – я махнул Лейле и она пошла разводить огонь. Я взял бинокль и пошёл к восточной стороне, снял проволоку и осторожно, чтобы не заскрипело, отодвинул кусок рифлёного железа, закрывающий окно. Над городом дыма не было.
Если говорить правду, то дыма не было над тем, что осталось от города. Уцелевших зданий осталось около десятка, всё остальное либо выступало на уровне трёх-четырёх этажей из куч кирпича и бетона, либо полностью лежало в руинах. Налёты закончились около четырёх месяцев назад. За всё время с начала вторжения мы с Лейлой ни разу в город не совались. Мы обходились тем, что росло возле нашего дома. К Толику пару раз в месяц наведывался его свояк, имевший велосипед и иногда совершавший отчаянные ночные вылазки в город. На наши овощи мы выменивали у него сигареты, чай, мыло, как-то раз даже банку колумбийского кофе. Тогда мне необычайно повезло – в силок попался довольно жирный заяц и мы решили не вялить его а устроить пир, пригласив Толика. Единственное, чего этот отчаянный не мог раздобыть, это лекарства. Аптеки были разграблены наркоманами в самом начале вторжения и до сих пор появляться рядом с ними было небезопасно.
Тихонько звякнул колокольчик на стене – у нас была налажена система оповещения, значит Лейла уже разогрела остатки крота, которого я позавчера убил. Я последний раз глянул в сторону города, затем занавесил окно и спустился вниз.
Мясо было жёстким, весьма неприятным на вкус, но всё же это было мясо и мы с удовольствием вгрызлись в маленькие кротовьи кусочки.
- Это последнее, - Лейла с тоской поглядела на дверь, ведущую в подвал, - Теперь опять поститься будем?
- Не думаю., - я постарался вложить в эти слова весь оптимизм, на который только был способен этим утром.
Я обнадёживающе улыбнулся, подмигнул ей и стал собираться на вылазку. Проверил нож, кинул в рюкзак биту и телескоп, набрал бутылку вонючей воды.
- А если ничего не будет?
- А если не будет, то завтра пойдём рыбу ловить!
- Вместе?! А как же… Как же вода?
- Ну значит один пойду. Не переживай, всё будет ок.
Я поцеловал её в щёку и скатился в подвал. Постоял минуты две, подождал пока Лейла забаррикадирует дверь со своей стороны и осторожно выглянул через слуховое окошко. Тихо, спокойно, щебет птиц, звон в ушах. Я заглянул за угол – дымка у Толика уже не видно. Нужно спешить. Пару раз случалось так, что я находил силки пустыми со свежими следами крови рядом. Было подозрение, что Толик следил за мной и «помогал» мне в этой охоте. За руку я его, конечно, не ловил, но каждый раз после того, как это случалось от его сарая несло дымком и жареным мясом. Скотина. Если поймаю, с битой познакомится, говнюк.
Я прошёл мимо домика Деда – «колючка» натянута, калитка на замке, всё как обычно. Как он выживает – я не представляю. Пару раз я его звал с собой охотиться – отказался, гордый такой: «Я в Вашей помощи не нуждаюсь». Лейла, добрая душа, носила ему картошку, редис – не берёт. Странный он. Хотя, может у него под домиком бункер с галетами – кто знает? Единственный раз, когда я был у него в гостях, давно, до вторжения, он показывал мне альбом с фотографиями, в военной форме и китель у него был с колодками и всё такое. Да, впрочем, даже если не знаешь его, достаточно раз взглянуть – военная выправка видна, её не спрячешь. Да и хер с ним, нужна будет помощь – придёт и попросит.
Я вышел к роще. Подходя к месту, где были расставлены силки, я уже знал что ничего в них нет. Слишком уж тихо было здесь – ни возни никакой ни писка. Так и есть – пусто. Что ж, видимо и правда завтра придётся переться к морю. Ох и не люблю я это дело. То, что рыбу не особо почитаю, как блюдо, это ладно. Сейчас такое время, что не до марципанов, как говориться. Опасное дело – рыбалка, о лодке вообще речи быть не может, даже если её где-то и раздобыть. В море не выйдешь на ней – вдруг налёт, тогда торба, покойник со стопроцентной гарантией. В воде не спрячешься – выжгут, вода кипеть будет, даже если не попадут, сваришься как рак. Мы это видели в самый первый день.
Тогда была суббота, я приехал на морвокзал, жена с сыном уже были там. Оба во всём белом, радостно пачкали меня своим мороженым. Отличная погода, лёгкий ветер, брызги волн. 16-го мая 2037-го, в 11:42 всё началось. Сначала звуковая волна, от которой у многих из ушей пошла кровь. Потом эти огненные диски, появление которых сопровождалось страшным землетрясением. Нас повалило на землю, стоял дикий грохот. Наверху здание гостиницы оседало на пирс, кренясь на бок, звеня лопающимися стёклами, погребая под собой тех, кто был внутри и тех, кто пришёл сюда на прогулку, как и мы. Слух резал непрекращающийся людской крик. Я прижал к себе жену, она в ужасе смотрела вверх, зажав руками уши нашему маленькому сыну. Один из дисков ударил по «Святой Марии», стоявшей у пирса, ближе к городу. Раздался оглушительный взрыв, взрывная волна повалила на землю тех, кто пытался подняться на ноги, затем в небо взвился огромный столб воды. «Святая Мария» испарилась вместе с семью тысячами, находившимися на борту. Жена в ужасе смотрела на меня, в её глазах отражались проклятые диски, с огромной скоростью мечущиеся над акваторией.
Что это? Что же это? Что это ТАКОЕ?
Ответа не знал никто, как, впрочем и до сих пор.
Остальные воспоминания того дня стёрлись из моей памяти или мой мозг сознательно удалил их. Саму суть я знал, но образы, картинки… Как уцелевшие в ужасе при виде приближающегося диска начали прыгать с пирса в воду. Как маленький Никита, вырвавшись из рук матери тоже прыгнул и как она с диким криком кинулась вслед за ним. И как подлетевший диск завис над нами и жёг, жёг, жёг…
Море вспенилось, в воздухе стоял невыносимый смрад кипящей морской воды, смешанный с запахом горелого мяса.
Потом, ночью, выбравшись из-под груды полуобгоревших тел, я долго не мог понять – как я уцелел в этой бойне? На мне не было ни ожога, ни царапины даже. Потом я плакал, навзрыд, не боясь, что меня кто-нибудь услышит, да и некому было – на несколько километров вокруг были только лишь изувеченные трупы, людской лом. Но тогда я об этом ещё не знал…
Теперь мне нужно было вернуться к Лейле, пока не наступил полдень, ибо эти грёбаные диски проводят «рейды» именно в это время суток – когда солнце в зените. Я направился к дому, сделав небольшой крюк, потому что никогда не возвращался той же дорогой, которой шёл на охоту. Этому ещё в детстве научил меня отец. Мне оставалось пройти ещё около километра, когда вдруг я остановился как вкопанный. Я услышал звук, который уже почти забыл и который не предвещал ничего хорошего. Звук мотора двигателя внутреннего сгорания. Этот звук означал две вещи: во-первых, раз у этих людей есть бензин, значит они вооружены до зубов, тут к бабке ходить не надо. И второе, вытекающее – не с хорошими намерениями они здесь катаются. Я припустил бегом, до самой дороги они не смогут меня заметить. Дорога – вот она, в десяти метрах уже, я упал на четвереньки, уже таким способом добрался до густого кустарника под лиственницей и залёг в нём. Звук приближался и начал разделяться, авто было с сопровождением – судя по всему – скутер. Так и есть – вскоре мимо меня, прыгая по колдобинам, проехал пикап с прицепом-бочкой и два скутера. На каждом скутере по двое человек и в пикапе не меньше двоих – точно. И того – шесть, а может и семь. И вооружённые. Да это целый отряд! И бочка…
Теперь ясна цель поездки – воду ищут.
Они свернули на улицу Толика и я похолодел. У нас с Лейлой уговор – если у неё возникает какая-нибудь форс-мажорная ситуёвина в моё отсутствие, она запускает петарду-свистульку и я прихожу на помощь. Ещё пока не приходилось ей петарду эту использовать, но эти вот мародёры, как по мне, тянут на форс-мажор. К бабке не ходи. И если моя Лейла счас свистнет петардой, то всё, ховайся…
Бочка с мопедами не спеша продвигались по укатанной грунтовке, приближаясь к жилищу Толика. У меня оставался один шанс – рвануть наперерез, через участок Деда. Не думаю, что это ему понравится, но другого выхода у меня нет. Я взял разгон, на бегу снимая с плеч рюкзак. Мысленно отсчитав в голове «раз, два, три», на «три» я совершил опорный прыжок через дедову колючку, использовав рюкзак как щит. Естественно он на ней и остался, мне пришлось потратить ещё минуту, чтобы отцепить его, т.к. он был нужен мне для преодоления второй преграды, отделявшей меня от моих владений, моего дома и Лейлы.
И только я уж собрался брать разгон, как вдруг со стороны домика Деда послышался щелчок. Я повернул голову на звук и увидел направленную на меня двустволку. Окно было забито досками, но одной не хватало и в этой прорехе матово блестели два ствола и за ними в тёмной глубине дома – глаза Деда.
- Это не соль. Понял?, - негромко сказал он.
- Понял, - говорю, - Машину слышал?
- Слышал. Насрать мне. Я их не боюсь.
- Верю., - я тяжело дышал, - Лейла сейчас петарду запустит…
- Что-о?, - Дед явно не понимал – о чём я.
И тут раздался громкий свист, за ним - хлопок. Я опоздал. Ружьё в руках у Деда заходило ходуном.
- Беги!, - прохрипел он.
Ружьё исчезло, на его месте появилась задняя стенка какого-то шкафа. Дед забаррикадировался.
Я разогнался и прыгнул снова. Рюкзак опять повис на колючке. Время шло на секунды, я не стал уже его отдирать, лишь достал биту с телескопом и помчался к дому. Дымный след от петарды предательски висел над нашей крышей. Секунд пять – не больше, но им этого с головой хватит. Я протиснулся в подвал – к двери:
- Лейла, открой!
Загрохотал отодвигаемый ящик.
- Слава Богу! Ты видел машину? Кто это?!
- Уже не важно, милая. Нам надо сваливать! Быстро!
За доли секунды она сообразила что произошло. На глаза навернулись слёзы.
- Прости меня… я очень испугалась.
Я обнял её:
- Ничего, мышка. Всё будет хорошо. Но сейчас нужно бежать.
Я метнулся в дальний угол подвала, отодвинул ящик с инструментами и достал из тайника под ним жестяную банку. В ней, замотанная плёнкой и скотчем, лежала осколочная граната – «сувенир», оставленный мной на память о службе в Иране. Теперь она может нам пригодиться. Мы выбрались наружу, пикап только сворачивал на нашу улицу, но проворные скутеры уже на всех парах неслись к дому. У нас почти не оставалось времени, чтобы скрыться. За тыльной стороной дома в метрах пятнадцати-двадцати стоял недострой. Этот путь отхода я просчитал давно и он не подвёл. На двухэтажной коробке дома зияли чёрные пасти окон, рядом расположился фундамент какой-то хоз-постройки, так и не завершённой, поросший кустарником. Мы спрыгнули в один из аппендиксов этого фундамента и стали следить за своим домом. Рейдеры подъехали, поставили скутеры на обочине, один из них мощным ударом выбил калитку, она слетела с петель. Что-то крикнув тем, в пикапе, они направились во двор. Пикап с бочкой притормозил возле Деда и начал разворачиваться. Наглецы. Вдруг у меня появилась идея, я нащупал в кармане гранату, потом засомневался слегка. Это длилось секунды две-три всего и всё-таки я решился – нужно рискнуть. Я попросил Лейлу спуститься в подвал недостроя, потому что ей не понравился бы мой план, как ни крути.
Я метнулся назад, к дому. Один из мародёров стоял возле скутеров, значит трое были в доме. Я подполз к слуховому окошку – тихо, значит дверь в подвал они ещё не нашли. Осторожно спустившись я подошёл к двери и прислушался: они вели себя довольно громко, что-то грохотало в доме, падало. Я невольно вспомнил бойцов Вермахта с закатанными рукавами, которых видел в фильмах, в детстве. Времени должно хватить. Я вспомнил всё, чему обучал нас мастер-подрывник в учебке. Старая добрая мина-растяжка из обычной гранаты и куска проволоки. Теперь оставался ещё один момент – приманка. Я осторожно снял со стены бечёвку, служившую отрезком нашей домашней «системы оповещения», привязал к ней кусок ещё подлиннее и тихо выбрался из подвала.
Осторожно ступая по гравию, я подобрался к колодцу, заваленному старыми досками и сухими ветками вишень. Теперь нужно было потянуть за бечёвку, чтобы заманить их в подвал, но я опоздал. Раздался глухой взрыв, из слухового окна вырвался клуб пыли. Когда он рассеялся, я услышал стон, доносившийся из подвала. Что ж, держите, ублюдки! Я подобрал увесистый камень и следил за домом, гадая – из-за какого угла появится тот, что остался снаружи. Если конечно он не полез в подвал за своими «коллегами». Вдруг боковым зрением я заметил слева какое-то движение – пригнувшись, с битой наперевес, Лейла пробиралась к дому. Чёрт!
- Лейла!, - моя глотка прохрипела достаточно громко, чтобы она услышала.
Она повернулась в мою сторону и бегом бросилась ко мне.
- Ты…ты сумасшедший, бля… Я уже думала – тебя убили! И что бы я делала одна? Ты обо мне подумал, херой, блять?
- Тише, мышка, не кричи так!
Я в двух словах описал ей расстановку сил, в частности то, что в опасной близости от нас находится, по крайней мере, один вооружённый бандит.
- Короче, нужно уходить через участок Деда!
- Через колючую проволоку?
- Я уже перелезал сегодня. Два раза. Там рюкзак мой висит. Идём, только тихо.
Мы пошли через сад, стараясь не наступать на сухие ветки под ногами. Вот и рюкзак, висит там же, где я его оставил.
- Ты в школе через «козла» прыгала?
- Ну… да, только это давно было…
- Здесь принцип тот же – разгоняешься немного и прыгаешь, только ноги вместе и как можно выше…
- Да понятно., - Лейла всем своим видом показывала, что готова взять любую высоту.
Я отошёл от рюкзака в сторону, Лейла сделала шагов пять-семь назад для разгона и немного согнула ноги в коленках. Я на секунду забыл – где мы находимся и что нам грозит и залюбовался её изящной фигуркой, словно высеченной из мрамора. Она была просто неотразима именно такой, приготовившейся к прыжку древней охотницей. Но что-то было не так – она почему-то не прыгала. Неужели испугалась? Я оторвал взгляд от её ступней и посмотрел в глаза. Она смотрела куда-то в сторону и в её глазах был испуг. Я проследил за взглядом и остолбенел – справа, метрах в десяти от нас, на дорожке стоял человек в камуфляже, направив на меня свой MP5.
- На землю!, - его голос звучал глухо, как из бочки.
Я медленно опустился на одно колено, потом второе. Взгляд этого выродка был весьма красноречивым – если я дёрнусь, он без колебаний засадит в меня пол-рожка. Неужели всё? Я опустился на локти, затем лёг лицом в прохладную траву СВОЕГО сада. Сейчас меня убьют, убьют, не тратя много патронов – одиночный выстрел в макушку. Почти в упор. На их месте я бы так и поступил – это не война с пленными и концлагерями, это борьба за выживание. Я повернул голову и посмотрел на Лейлу, она стояла на коленях, закрыв руками рот и в ужасе глядела на меня. Мне хотелось сказать что-то хорошее напоследок, но горло саднило, я не мог и звука выдавить:
- Люблю тебя!, - одними губами прошептал я, слыша, как он подходит – один шаг, другой…
Выстрел был внезапным – сначала я увидел забрызганное кровью лицо Лейлы, потом понял что стреляли не из MP5, потом поднял голову. Бандит, лишившийся верхней части головы, оседал на землю. Лейла беззвучно плакала. Оставшиеся в пикапе, яростно таранили ворота дедовской усадьбы. Я вырвал из рук мертвеца его ствол, собираясь прийти на помощь Деду, но Лейла вдруг схватила меня за руку:
- Стой! Смотри!
В той стороне, куда указывала она, на небосводе появилась ещё одна звезда и эта звезда на глазах увеличивалась. Я сделал свой выбор. Мы сделали свой выбор. Мы развернулись на сто восемьдесят и побежали так, как не бегали ещё никогда в своей жизни. Через пятьдесят шагов, перебежав асфальт улицы, мы рухнули в траву.
- Теперь не двигаемся. Что бы ни случилось – не двигаемся.
Удар был сильным. В нескольких метрах зашатался и рухнул, обдав нас клубами пыли, двухэтажный дом. Загорелась где-то сзади трава, полыхнули деревья в нашем саду, а диск всё висел над домом Деда, выпуская всё новые и новые разряды. Нас заволокло едким дымом, мы дышали сквозь футболки, натянутые на лица, надеясь на то, что узкая полоска асфальта спасёт нас от участи быть сожжёнными заживо.
Наконец он улетел. Мы поднялись и побрели к дому, шатаясь и кашляя. Дома не было, он не выдержал этого налёта и развалился. Сад сгорел, на месте усадьбы деда зияла огромная воронка. Колодец был разрушен, нас уже ничто здесь не держало. Мы отправились к Толику, чтобы попросить у него воды. Толик лежал рядом со своим сараем. Посреди его лба красовалась дырка от пули с запёкшейся кровью вокруг. Рядом – его собака с кишками наружу. Изверги. Это всё вторжение грёбаное. До него ещё были люди как люди, а теперь превратились в изуверов.
Мы похоронили Толика, набрали в его подвале «сублимов», наполнили одну канистру и фляги водой. Слили бензин из изувеченного пикапа, заправили уцелевшие скутеры под завязку. У нас осталось ещё около десяти литров в канистре – этого нам должно было хватить. Я решил ехать на юг, к Дунаю и, если доберёмся, подняться по его течению. Если нам повезёт – найдём хорошее место и зацепимся там. Лес, река, что ещё нужно в наше неспокойное время? Я посмотрел на Лейлу:
- А ты умеешь на скутере ездить?
- А то!, - она гордо уселась на самый загруженный, завела и лихо прокатилась до перекрёстка и назад.
Вернулась – сияющая и раскрасневшаяся.
- Я так люблю тебя, мышка!, - не выдержал я.
Нам нужно было отправляться в путь.
25.05.2011г.
Ильичёвск Роман Франц.