«Культ личности есть не всегда плохо.
Плохо – не есть!»
Саам Придуумаал
Урок Первый: НЕВЕЗУЧИЕ
...На последнем уроке в дверь просовывались бледные «дылды»
и пунцовые девицы. Он им кивал, и дверь, смущённо краснея,
закрывалась. Мы бежали по домам, а он натаскивал этих в
медицинский, на биофак... Мы глядели на них снисходительно:
им не повезло учиться у Сёмы...
К нему ехали из других школ, городов и даже
республик. Если бы глав-враль СССР Кеша Сафонов объявил, что
и марсиане залетают, мало кто удивился бы. Приедешь тут,
когда у нас восьмиклассники решали институтские задачки.
Поступаемость у нас была – в самые «блатные» годы и институты
– кино «Вам и не снилось». Впрочем, всё по порядку.
Урок Второй: «СТУДЕНЧЕСКАЯ ВЕСНА-80»
Брест. Коференция по как-бы-общественным-как-бы-наукам. Узнав,
откуда я, смоленский медик
_
* Имена и фамилии изменены в интересах безопасности автора.
Костя засиял как олимпийский рупь: «Слушай! Меня в Брянск
возили к одному ге-ни-альному мужику мозги вправлять...»
Оказалось, гомельчанку Олю в институт готовил тот же легендарный
дядька. Поняв, о ком речь, я тут же представился его двоюродным
оруженосцем и, вообще, приближённым к особе. Народ не поверил
и начал, как говорят актёры, «общаться мимо меня»...
Урок Третий: ЭТО ЛЮБОВЬ
Диалог в соседней комнате нашей «хрущовки»:
Первая подруга старшей сестры:
– Не реви! Что ты в нём нашла? Старый,* лысый...
Вторая подруга старшей сестры:
– Не-ет: это у него лоб... умный.
«В нём погибло» много чего великого: психолог,
спортсмен, актёр, президент, философ... И со всем этим
добром под напряжением вольт в триста он рухнул на
нас. Начиналась химия в седьмом. Но пятиклашки уже любили его
авансом, по наследству от старших сестёр-братьев. Родители
«шестаков» загодя осаждали кабинет директора на тему «Ада-
Григорьна-к-кому-идёт-мой-оболтус?»
Нет, были у нас, конечно, и хорошие учителя. Но влюбиться
можно было только в Семён-Захарыча Гамбурга. Что вся школа и
делала. Поголовно. Безоговорочный лидер, арбитр, «вожак стаи».
По его, по Гамбургскому счёту, ну не было в русском языке
_
* Герою повествования было тогда не больше тридцати пяти.
слова «контингент». Весь его «Семёновский полк» состоял из
пары тысяч конкретных нас, и каждого он знал и помнил.
От Битлз мы знали: «Любовь нельзя купить». А хитрый Сёма
умудрился: он вкладывал в нас любовь щедро, без соплей, наперёд,
не требуя процентов. И поливал нас, и пропалывал, и верил в
избранность каждого для большого, нужного дела... Рассчитывались
той же валютой... Или можно как-то иначе?
Урок Четвёртый: «ДУ Ю РУБИШЬ ИН ИНГЛИШ?»
Не тянуть вражеский язык в добитловскую эру было почти почётно.
Быть дубом в алгебре или путать сестёр Лариных по фамилии –
клинически объяснимо. Но не рубить у Сёмы хоть на троечку –
это как сидеть голодному голой попой на сундуке с сокровищами
у холодильника, набитого кремлёвскими пайками.
Кстати, троечка наша в других школах имела фамилию «хорошо»...
Да вы посмотрите, кто побеждал тогда на городских олимпиадах –
и, как говорят финны: «Ссудите, саами*»...
Вот Вы говорите: «Можно прожить без химии»? Может быть. Но не
без Сёмы! Не верите? – Прошу к столу.
_
* Финн, финны (финск.)
Урок Пятый: О ФАШИЗМЕ И НЕ ТОЛЬКО
...Война. Копенгаген. Квартира Нильса Бора. Стучат сапоги СС
на лестнице. Представили? И вот мы – гениальные мы из восьмого
«Б» энд Сёма – бац нильсову Нобелевскую медаль в царскую водку*
(не дрейфь, Нильс: после войны новую отольём!) – и быстренько
стакан на подоконник. А фашисты – они же двоечники: они не
знают, что царская водка без цвета и запаха «кушает» золото,
но не берёт стекло!..
Вам ясно? Учись фашисты у Сёмы – выросли бы людьми, занимались
бы делом, и фашизма бы просто не было! Пишите рецепт: в одно
величие человеческого разума аккуратненько всыпаем самоценность
науки и подаём это дело тёпленьким в головы и души учеников
в пять минут и на всю жизнь! Соль-сахар по вкусу... Эй!
Не расплескайте по дороге!
Урок Шестой: БЕНЕФИС
Чем бы ни стали эти разные мы из четвёртой школы – кто это
прочтёт – вспомнят на раз! Как и троечника Конан Дойла: то,
что горемычная собака Баскервиллей сказала бы, намажь вы ей
морду фосфором, вы бы поняли и без перевода.
Когда он бурно, на кураже рассказывал, как великий химик
Бутлеров гнул «восьмёрки» из кочерёг
_
* Смесь азотной и соляной кислот в пропорции 1:3
кованого железа и прыгал с места через саженный забор, завуч
прибежала нас усмирять через два этажа! Успех был оглушительный!
Урок Седьмой: ВСЕГДА И НИКОГДА
Он всегда любил нас. Всех, без исключения. Никому не отказал в
помощи. Искал шанс подкинуть интересненького из институтской
программы, чтобы вы одним махом заработали пятёрку в четверти.
А для нас важнее было его восхищённое: «Са-абража-ешь!!!»
Думаю, он это прекрасно знал. Вот за помощью прийти было
непросто: он учил нас спрашивать, но не просить. И мы копались
сами, доказывая ему и себе свою состоятельность. И кое-кто
докопался до того, что эта наша самостоятельность и была его
учительской сверхзадачей.
Никогда не вставал в позу, не говорил свысока. И никогда нам
не врал. И потому был поверенным в делах, о которых ни друзья,
ни родители с милицией не ведают по сей день.
Никогда не «сачковал»: его киловатт горел все сорок пять минут,
которые были нам малы, – минимум, размера на два.
Не шаблонил («не подсказывать!», «не вертись!»), имел в меню
блюда поизысканнее: острое «Внимание: человек думает!»,
аппетитное «Та-ак: теперь что делаешь?» и сочное «Валентность,
балда!»
Переживал за каждую вашу двойку и сиял, если вы её исправляли.
И двойка порой сама испарялась из журнала. Химия – как Восток:
дело тонкое...
Урок Восьмой: ЦВЕТ ТВОРОГА
...Поставив опыт средней приличности, впс* наваял формулу
реакции на доске и гордо прилепил снизу: «осадок творожистого
цвета». «Свист на трибунах». Сашка Копелев, давясь от смеха,
дал знать: «Всё хоккей». И Маринка Гурасова кивнула: «Формула
– гуд!» Чего тогда ржут?!. Мечусь у доски «сухим листом»,**
боясь угодить в свои ворота. Сёма: «Помочь?» – Взрыв хохота.
Соображометр отключило, скупая слеза снизила видимость.
Сёма: «Дальтоник! Цвет у себя посмотри!.. Несторов! Помоги.»
Генька под стоны класса зачеркнул мой чудненький творожок и
написал до ужаса знакомое слово «белый». Жизнь ещё не кончилась,
но смысл уже потеряла...
Он пришёл за мной в туалет: «Ну, наревелся? Пошли в класс, балда!»
Сёма внешне строг, а в глазах черти пляшут: «Человек старался.
Что будем ставить?» Приговоры были «пять с творогом!» и
«глазника в школу!».
Тема о пользе творога для моего зрения мурыжилась ещё месяц!..
_
* Ваш покорный слуга
** Особый удар в футболе, когда мяч летит зигзагом
Урок Девятый: НЕНАГЛЯДНАЯ ПЕДАГОГИКА
...После урока он спросил:
– «На дело» со мной пойдёшь?» «Делом» был Новогодний бал
трёх школ...
В разгар веселья у дверей Дворца пионеров выросли три пьяных
бугая. Их зычный девственный мат оглашал окрестности. Мы
вылетели наружу как раз в тот момент, когда один из них
замахнулся бутылкой... Это он зря. Секунд за шесть футболист
и боксёр Сёма провёл «воспитательную беседу». «Скорая» и
милиция были на месте минут через пять. Ну, а легенда,
согласно прейскуранту, живёт в веках...
Непедагогично? – Ещё бы! Сорокалетний мужик лупит «малолеток»
(каждому сильно за двадцать) на глазах двух дюжин обалдевших
учеников! Скандал! Но гласит же древняя мудрость: «Марь-Иванна,
а они первые начали!»...
Протокол составлять Сёма отказался. Но громко сказал: «Мне
стыдно, что я был вашим учителем.» И тут мы окончательно
«выпали в осадок».
«Если он решил их не «сажать», значит, так правильно»,–
подумал я и подобрал в снегу серьёзный ножик с наборной ручкой –
лет на восемь строгого режима... Который потом так бездарно
потерял в грибном лесу под Навлей.
А ведь тот бал стал моим самым первым опытом – как сценарным,
так и режиссёрским. Знал бы Семён Захарович, в какую дорогу
меня налаживал... Или знал?.. Тогда «Аплодисменты!» и низкий
поклон.
Урок Десятый: САМУРАЙ «ТЕРЯЕТ ЛИЦО»*
Здоровяк Олег Асанов матерно выругался и ткул кулаком хрупкую
Лилю Листунову, отказавшуюся писать контрольную за него. Такого
у нас еще не бывало. «Мерзавец!» – хлыстом щёлкнула в тишине
Оля Цирульская. Асан резко обернулся и обругал её, когда
подлетевший с перекошеным лицом Сёма врезал ему пощёчину и
закричал:
– Ты подлец! Настоящий мужик никогда не поднимет руку на
женщину!.. Слышишь, ты?!. Я тебя вызываю! На дуэль! Когда вырастешь!
Буду ждать сколько надо. Иди, вызывай на меня милицию!..
Лильку увезла «скорая». Милицию Асан не вызвал (там его слишком
хорошо знали). А летом он крупно сел за разбой. Вместе с моим
соседом из второго подъезда – тем самым, что махал бутылкой
в предыдущем эпизоде...
Единственный раз мы видели такого Сёму. И это было крррасиво!
_
* Потеря самураем контроля над собой (лица) роняет
его достоинство.
Урок Одиннадцатый: ПОД ЗАНАВЕС
Вы спросите:
– Дорогая редакция! А почему это всё написано в таком юбилейно-
прошедшем времени? Отвечаю. Незадолго до пенсии он перешёл в
другую школу, где вместо панибратского «Сёма» получил более
солидный титул «СемЗах».
Правительство России, вполне справедливо полагая, что ему слабО
воздать этому обыкновенному необыкновенному учителю даже за малую
долю его заслуг, передало эту почётную задачку правительству
Германскому, где герр Гамбург проживает в последнее время.
На здоровье Семён Захарович не жалуется: жаловаться не умеет.
Не все из тысяч нас стали звёздами. Как не все из нас,
разлетевшихся по планетке, общаются с ним теперь. Но все мы –
его. И пусть он это знает ещё сто двадцать лет! Ваше здоровье,
Сёма!
1994 – 2010, Оттава – Нью-Йорк – Оттава
