Яви мне суть, и я, быть может, не умру
от ужаса, увиденного мною.
В твоей рубашке стоя на ветру,
я выживу, я лишь глаза прикрою
не от песка и ярости лучей, -
от прозорливой точности догадок,
но даже в этом будет мне награда:
я обрету свободу быть ничьей
и стану беспризорна и вольна -
лишь только взгляд не так открыт и светел -
да что мне взгляд, когда полынный ветер
мой лёгкий чёлн гоняет по волнам…
***
Когда оскомина от божеских щедрот
наполнит рот сухой и ты уйдёшь на волю,
где Сва, как облако, парит над чистым полем
и Гамаюн тебе твою судьбу поёт,
где ты услышишь, как шуршит болиголов
в жемчужном мареве, дрожащем над поляной,
и лепестки его пленительны и пряны,
а стебли тоньше и нежнее летних снов, -
тогда,
как жизнь прожив,
поляну перейдя,
ты вздрогнешь, встретившись с очами дикой птицы,
в её зрачках увидев боговы зеницы,
что неотступно за тобой следят…
***
Полынная правда с горчинкой, но всё ж
в полынное поле, забывшись, войдёшь
и, медленно тая
в его аромате в его серебре,
до самого мелкого беса в ребре
себя пролистаешь.
Деревья становятся голыми спать
и, лишнее сбросив с макушек до пят,
скрипят под снегами,
отринув сухую листву, как слова,
уже не деревья - уже дерева
стоят перед нами.
И я, обнажаясь до божьих кручин,
до самых рябиново-горьких причин,
до правды полынной,
увижу тебя в очарованном сне -
и дарьей застылой приникну к сосне,
горчащей былинно…
БЕЛЕНА (триптих)
Ты прав, небесный господарь,
всей правотой подкожной дрожи:
мне - бабья суть, я навья тварь,
всегда творящая по-божьи.
Кто в эту суть не вовлечён,
тот не увидит в блеске странствий,
как из - моей - руки течёт
тепло, творящее пространство,
в котором ты, и глух, и слеп,
прильнул челом к моим коленям,
оно по навьему веленью -
твой верный кров, твой чёрный хлеб.
***
Осталось только расчесать
волос и дум седые космы,
за веки спрятать синий космос -
и спать хотя бы три часа,
и даже позу не менять.
Нагрянет день без сновидений,
платком ажурную-меня
в колечко медное проденет,
проверив, так ли уж тонка
кудель моих ночных наитий,
и так ли крепко держит нити
судьбу творящая рука:
свивая вместе явь и сон,
спрядёт мне то, что неизменно,
где явь чугунно-откровенна,
а сон лебяжьи-невесом.
***
И снова будней вымученный плен,
и кошкой не сходящая с колен
моя пустая бабья одинокость.
У неба на глазу бельмо луны.
Объевшихся любовной белены
уже не видит божеское око.
Облокотившись на дубовый стол,
себя патроном загоняю в ствол,
когда над садом ветер ветви треплет,
легонько нажимаю на крючок,
саму себя пустив себе в висок -
и - белену завариваю крепко.
СТРАСТИ ПО ГОГОЛЮ ПОД КОФЕ С СИГАРЕТОЙ (диптих)
Сидят на Гоголе голуби,
и я на бульваре Гоголевском
под взглядом его - как голая,
и мысли - этаким моголем:
на Гоголя голуби - могут ли?!
Да только что ему, Гоголю…
А я стою - птица редкая -
а до середины - сгину
со всеми своими бедками,
и метками,
и сединами.
И мне-то голуби - долго ли?
Много ли надо - с голубя
на эту больную голову?
Поодаль бы мне от Гоголя…
***
Вот докурю, допью свой крепкий кофе -
и спатеньки.
В кофейно-тёмной ночи
увижу долгий белый-белый день.
Я буду спать, и всё мне будет пофиг:
капелью мне апрель окно намочит, -
я буду, холодея, молодеть…
Прим. аудиофайл - музыка и исполнение романса "Обнажённое" Инны Тхорик
