«Морковка» и борец
Так мы прозвали Валерия Ивановича, преподавателя физкультуры. Он на самом деле похож был на этот овощ: лысый, с остатками светло рыжих волос, краснолицый с глазами цвета простокваши, маленький, квадратный. Не отличался учитель красотой, а нравом…кто его знает, с нами он его не проявлял, но мы его не любили. За любую провинность Морковка ставил кол в дневник и писал родителям замечание. Нам, девчонкам, не нравилось, что он любил прикасаться своими пухлыми ручками к некоторым местам нашего тела. Между собой мы говорили об этом, но родителям сказать не смели.
Мы насмехались над Морковкой и частенько устраивали мелкие пакости. Один раз всем классом не принесли лыжи. Он собрал дневники, чтобы наставить колов, но тут я подняла руку:
- Валерий Иванович, можно выйти в туалет, мне плохо, - сказала я.
- Сиди, мне тоже плохо, - проворчал он, - Обнаглели совсем. Хорошо. Я буду рассказывать вам, как правильно…
- Валерий Иванович, - перебил Сережка, - Мне надо выйти, у меня кровь из носа течет, - нос у мальчишки был зажат, но глаза весело смеялись.
- Сиди! Я тебе первому кол поставлю, Синцов.
- А если я умру? Это будет на вашей совести, Валерий Иваныч.
- Пошел вон! – лицо Морковки стало пунцовым.
Мы расхохотались, а Морковка продолжал что-то рассказывать о видах лыж и лыжных шагах, но никто его не слушал.
- Можно выйти? – красавица Маришка, не обращая внимания на расстроенного Морковку, спокойно прошла между партами и вышла из класса. Морковка облизнулся и посмотрел ей вслед: девчонка ему явно нравилась.
Я не замедлила воспользоваться моментом:
- А мне можно?
- Идите, идите, хоть все идите. Неужели вас не интересуют способы спуска на лыжах?
Класс рассмеялся. Нарисовав всем колы, Морковка вышел из класса, всем своим видом показывая, как он обижен.
- Сейчас пойдет жаловаться к дерику, - вздохнул Вовка, директора мы боялись: когда-то он был директором колонии.
Но Морковка не появился, и все прошло для нас без последствий. До сих пор не знаем, почему? Может, директор не слишком ценил Морковку, а, может….нам иногда казалось, что у Морковки не слишком естественно блестят глаза, впрочем, за давностью лет я не помню.
Наша школа находилась напротив ипподрома, который снесли, когда мы учились в шестом классе. Летом на физкультуру мы ходили на бывший ипподром. Морковка заставлял нас сдавать бег на 60 и 100 метров. И, кто не укладывался во время, ставил двойку. Одной из таких была я, совершенно неспортивная и слабая физически.
- Алка, - сказала я подруге, - Что делать? Он мне влепит пару за четверть, а я ведь по всем предметам хорошо учусь. Обидно.
- Не волнуйся, беги, ты выполнишь норму, - уверенно сказала Алка, - Вот увидишь, только беги рядом со мной.
- Хорошо, - ответила я, не понимая, что это даст, но согласилась. Алка всегда знала, что говорит.
И вот дан старт. Рядом со мной бежит Алка, не обгоняя меня. Затем берет меня за руку, и мы бежим в унисон. Обеим Морковка поставил по трояку. Для меня это было подарком, а для Алки, которая могла сдать на пятерку эту дистанцию, это было … Зато по-человечески это был с ее стороны почти подвиг. С тех пор Алка для меня не только подруга, но и человек, с которым, как говорят, можно пойти в разведку.
В седьмом классе в наш класс неожиданно зашел не Морковка, а молодой красивый атлет.
- Меня зовут Матвей Семенович, я буду у вас преподавать физкультуру, - просто сказал он, - Дайте мне ручку, я забыл.
Он перечислил всех нас и стал что-то записывать. Ручка в его сильных руках переломилась пополам. Мы ахнули от восторга. Тут наша Ленка сообщила нам, что Матвей – мастер спорта по классической борьбе.
Как мы уважали этого человека! А его уроки! Он выводил нас на площадку бывшего ипподрома, и все время мы посвящали играм. Особенно часто играли в цепи кованые. Уроки превратились в веселую игру, а оценки…Даже мне поставил четверку.
Мы окончили школу: кто, когда. Некоторые пошли в ПТУ, техникумы, чтобы продолжать учебу. Но уроки физкультуры, такие разные, запомнила на всю жизнь, ведь память так избирательна.
Слишком сладкое варенье
Одно время мои родители для оздоровления приобрели фруктовый сад. Приобрели участок в 3, 5 сотки с маленьким домиком. Домик был 3 на 3 метра, казался игрушечным. Сад был довольно старый и неухоженный, зато располагался в черте города. Здоровье у мамы и папы было отвратительным, работать в саду во всю силу им было тяжело, а сад требовал многого: подкормки, ухода за растениями и пр., потому в сад, как подсобную силу, тащили меня, школьницу.
Я ненавидела сад всеми фибрами души. Там было много старых деревьев и почти не было свободных площадок. Отдыхать под сенью деревьев не приходилось: всегда находилась срочная работа. Я, как могла, отлынивала от поездок в сад, но…это мне редко удавалось. Кроме того, никогда не любила фрукты и ягоды, ради которых многие друзья мои готовы были жить в саду. Исключение составляла малина, эта ягода с куста казалась необычайно вкусной и сочной.
Наш сад был на редкость плодовитым. Представьте себе, с такого маленького участка собиралось около пол тонны яблок, большое количество смородины, крыжовника, малины. А с клубникой было сложнее: она не слишком праздновала наш участок. Еще росли груши, сливы и вишни, которые кушать было невозможно из-за кислого вкуса, но для варенья можно было их использовать. Мама растерялась: как справиться с таким количеством фруктов? Как это, на Урале и такие урожаи? Да, нам и не нужно столько для нашей семьи.
Мама сообщила брату и близким друзьям, что они могут воспользоваться нашим урожаем, но даже и они не смогли помочь нам справить с таким наплывом. Продавать тогда считалось постыдным, и мамин брат привозил яблоки на своей «Победе» и раздавал всем, кому не лень.
Так и существовал наш сад в течение двух лет. Потом здоровье моих родителей стало совсем плохим, и сад продали. Как память о нем, на кухне все шкафы были заполнены вареньем, которое в нашей семье почти никто не любил. Оно доставалось, когда приходили гости и мамины ученики. Тогда мама пекла манник (этот вкусный пирог я запомнила на всю жизнь), и мы пили чай с вареньем, из которых я признавала только малиновое.
Я решила исправить положение и разгрузить кухню.
- Девчонки, мальчишки, - сказала я во дворе ребятам, - Идемте ко мне, у меня полно варенья.
- Ура! – закричал Вовка, - он жил в бедной семье, и сладости ему доставались редко.
- А родители дома? – допытывался хулиганистый Витька, который в душе был несмелым.
- Тебе не попадет? – спросила осторожная Алька, боящаяся вечно пьяного отца.
- Не бойтесь, родители на работе, брат на продленке, мне не попадет, потому что варенья дополна. Идем!
Всей ватагой мы устроились на нашей небольшой кухне. Половина детей сидела на полу. Я поставила чайник и налила всем по кружке ароматного чая. Затем вытащила три банки варенья: смородину, крыжовник, яблоки. Мои друзья набросились на угощение, ели столовыми ложками. Всем было весело, а я радовалась, что могу доставить друзьям небольшое мимолетное счастье.
- Дайте мне смородину, я уже наелся яблочного, - просил Вовка.
- Возьми, я уже наелась, - Алька передала банку Вовке.
Я чувствовала себя героиней дня. Наконец, все три банки опустели. Друзья поспешили во двор, и я побежала за ними, оставив на кухне полный бедлам.
Вечером мне досталось от мамы:
- Мне не жалко варенья, - сказала она, - но ты даже не спросила меня, можно ли угостить друзей.
- Так у нас его никто не ест.
- А из чего я вам кисель варю, сладкие пироги делаю? Я не против, что угощаешь друзей, но посмотри, на что похожа теперь наша кухня, а мы живем с соседями. Они скоро придут с работы. Убирай!
Я безропотно убирала кухню. Было стыдно перед мамой. Почему я так поступила, видимо, хотела, чтобы мои друзья во дворе меня больше уважали, считали взрослой, да нет, я об этом не задумывалась.
А они забыли о нашем кутеже на второй день. Мама в воскресенье испекла традиционный манник и позвала всех к нам. Мы культурно сидели за столом, и пили чай с манником и вареньем. Но так весело, как тогда, на кухне, не было.
Уходили последние дни августа, кончались каникулы.
Проклятое зубило
В наше время никакого домоводства не было. Девочки наравне с мальчиками занимались столярным и слесарным трудом. Парни были в восторге, а девчонкам приходилось трудно: мы не были приспособлены к этому. В столярке мне немного нравилось, там пахло стружкой, и строгать рубанком древесину тоже получалось, а вот слесарка…
- Ребята, - сказал учитель труда, - теперь вы умеете работать с инструментом, будем делать табуретки, их потом будут продавать в магазине. Поэтому их качество должно быть соответствующее.
- А в каком магазине? – спросил болтун Колька.
- Ты пойдешь покупать? – спросила Инна.
- Нет, но хочу посмотреть.
Учитель сказал, что не знает, в каком магазине будут продаваться табуретки, но раз нам доверяют, надо работу выполнить со старанием. Мы согласились.
Со всей серьезностью принялись за работу. Оказалось, что не все так просто. Моя табуретка никак не желала быть ровной и красивой, хотелось бежать из мастерской, куда глаза глядят. Я смотрела на одноклассников, видела их увлеченность и стала стараться с удвоенной силой. Вскоре дерево стало мне подчиняться.
- Смотри, - сказал мне Сережка, - ты неправильно строгаешь, потому у тебя середина слегка провисает, а это заметно. Вот так надо, видишь?
- Ага, я поняла, спасибо тебе.
- Давай я тебе слегка сделанное подправлю, согласна?
- Спасибо, Сережа, еще бы.
Моя табуретка далась мне нелегко, но вышла не хуже других.
- Мама, - сказала я вечером, - Мою табуретку тоже продавать в магазине будут. Ты рада? Она хорошо получилась.
- Рада, но я бы хотела, чтобы ты немного шила, хорошо готовила и умела навести уют в квартире, это тебе так пригодится, доченька.
- Этому я потом научусь, когда взрослая буду.
…Как права была мама! Шить я до сих пор не умею, только могу пришить пуговицу, да с трудом научилась делать заплаты на брюках моего хулиганистого в детстве сына. А остальному научилась, но с таким трудом, а могла бы выучиться у мамы в детстве…
Слесарный труд оказался еще сложнее, чем столярный. Учитель предложил из куска железа выпилить зубило. Металл оказался слишком твердым, я не смогла даже поцарапать его, не то, что выбить кусок. Я делала вид, что работаю, а сама …чуть не ревела от досады.
На следующий урок труда я явилась в маминых капроновых чулках: захотелось пофасонить, хотя в школе это не разрешалось. Мальчишки стали смеяться надо мной, а Владька взял какую-то железную штуковину и погнался за мной, делая вид, что хочет порвать мне чулки. Я побежала от него по коридору, но он, на удивление, просто посмеялся над моими чулками, а потом спросил:
- Тебе трудно? Нужна помощь?
- В чем?
- В изготовлении зубила. Тебе просто не хватает физических сил.
- Ты прав, мне их в самом деле не хватает, я не могу вырубить проклятое зубило.
- Давай так, я немного поделаю свое, а ты делай вид, что делаешь, потом я вырублю тебе, хорошо?
- Спасибо.
Владька изготовил для себя зубило и получил пятерку, а за мое изделие я получила четыре. Даже, если бы около моей фамилии стояла тройка, я была бы счастлива.
…За давностью лет все видится по-другому. Я тогда не смогла вполне оценить поступок одноклассника. А теперь я поняла, насколько тактичен и добр он был ко мне.
Я так и не поблагодарила его по-настоящему, но он все понял. Не знаю, помнит ли Владик этот случай, но для меня запомнился на всю жизнь. Ведь одноклассник не упрекал меня в неумелости, не хвастался, просто помог. Жаль, что теперь таких людей немного.
Я любила школу, даже в выходные хотелось спешить туда, видеть друзей и общаться с ними. Увы, нынешнее поколение о школе другого мнения, может, школа стала другой? Это мне не ведомо.
Март 2011 Зинаида Маркина
-