Тусовка в чужой стране, на чужом языке, где ты никого не знаешь, и никто не знает тебя, а тема весьма далекая от твоих профессиональных интересов. Что может быть более дискомфортным для женщины, привыкшей получать удовольствие от подобных мероприятий только в обществе любимого мужчины? Но охота, как известно, пуще неволи. Именно она привела меня на другой край света, в совершенно далекую от меня среду, да еще сподобила выступить в роли заезжей дивы. Но больше всего меня пугала неизвестность и бесконечные «а если». А если его не будет? А если будет, но я не смогу с ним поговорить? А если это глупая пустая затея богатой одинокой бабы? Но отступать было поздно, и я просто приказала себе замолчать.
Надо отдать должное Марио, он безупречно организовал мой приезд: обо мне знали, меня ждали, мое имя упоминалось среди других именитых гостей форума. Европейцы, занятые своими проблемами, не так часто навещают своих далеких латиноамериканских соседей, поэтому нашлось немало желающих быть представленными мне, и Марио, в свою очередь, хотел меня познакомить со многими. Рукопожатия, улыбки, вопросы, ответы, и все это ради двух коротеньких фраз: «Здравствуйте, сеньор Абелло! Как поживаете?»
После утомительной торжественной церемонии и вручения всевозможных наград и призов был устроен прием, на который я и возлагала большие надежды. Мой глаз, наметанный столькими просмотрами сцен с его участием, сразу выделил моего героя из пестрой толпы. Он был в черном смокинге, который ему очень шел, с обаятельной профессиональной улыбкой, и со спутницей, молодой, высокой, стройной, она ему тоже очень шла. Нас представили друг другу без всяких проблем, и я сказала то, ради чего и совершила весь этот вояж:
– Здравствуйте, сеньор Абелло! Как поживаете?
Произнеся в ответ дежурную фразу, он благополучно отошел от меня.
Резко захотелось сказать себе что-то эдакое, вычурно умное, бьющее по раненому самолюбию острыми льдинками правильно сложенного узора горьких слов. Может быть, так? Судьба насмешливо оскалилась мне геометрически правильной, абсолютно симметричной скважиной улыбки дверного замка, так и не позволив открыться меленькой дверки надежды.
Мне ничего не оставалось, как наблюдать в эту замочную щель, до размера которой моментально сузилась панорама перед глазами, за последовательными передвижениями сеньора Абелло от одной группы людей к другой. А потом, видимо, ему надоело быть объектом моих наблюдений, и он пропал.
На мое счастье, вокруг то и дело сновали официанты. Мысль выпить за полный провал моих замыслов хоть и показалась банальной, зато была спасительной. Я взяла бокал и резко повернулась. И тут же почувствовала сильнейший удар от столкновения с другим телом, притом значительно большим в массе. В лицо ударил резкий запах алкоголя, в то время как и содержимое моего бокала оказалось на чьей-то одежде. Я подняла глаза и увидела его. Сразу мелькнула мысль: как в плохом фильме.
Господи, я столько раз видела это лицо, этот взгляд. Я знаю каждую его черточку, каждую морщинку. Мне знакомы эти жесты. Неужели я своего виртуального героя превратила в реального?!
То, что он был не виртуальный, а очень даже живой, плотно сбитый, я сполна удостоверилась пару секунд назад, пребольно ударившись о него. Судя по его скорченной физиономии, и ему досталось. Но, увидев меня, мой герой даже немного растерялся:
– Ради Бога, простите меня, леди Кэтрин.
Смотрите-ка, даже запомнил, как меня зовут!
– Ну, что вы, сеньор Абелло, это я виновата.
Прекрасное начало для светского разговора.
– Нет, что вы, сеньора. Это я такой неуклюжий. И извините за мой английский.
– Извиняю, сеньор. Тем более что он тоже не мой родной язык.
– Как? Вы не англичанка?
– Я из России.
Сеньор Абелло в жизни оказался значительно сдержаннее в эмоциях, чем на экране, хотя удивление читалось в его взгляде.
– Но вы носите титул леди?!
– В моем случае это просто дружеское обращение. У меня нет никаких официальных титулов.
Мимо проходил еще один официант, и мой собеседник предложил повторить попытку. Делая глоток из своего бокала, он справедливо заметил:
– Но ведь не каждую женщину по дружески называют «леди»?
Развить эту тему мне не удалось, так как к нему подошла его спутница и, окинув меня презрительным взглядом молодости, что-то затараторила по-испански, при этом беззастенчиво дергая его за рукав. Он извинился и уже хотел отойти, как в какую-то долю секунды мне стало понятно, если я сейчас его не остановлю, его уведут от меня навсегда. И все старания Макса, в чем я не сомневалась, вставшего за дирижерский пульт моего маленького приключения, закончатся ничем. «Ну, давай, не тяни, подавай свою реплику! Энергичнее! Энергичнее! Мы же играем твоего любимого Сарасате!», скомандовал дирижер, дав отмашку своей палочкой. И я послушно начала:
– Сеньор Абелло, одну минуту. Я вас надолго не задержу.
Он что-то шепнул длинноногой красавице, подтвердив свои слова нежным пожатием. Она состроила обиженное личико, забавно став похожей на марцепановую куколку, но отступать не собиралась. Я тоже решила не сдавать позиций, поэтому пришлось поставить ее на место:
– Прошу прощения, что нарушаю планы вашей спутницы, потому что строго следую своим. Надеюсь, вы понимаете, мой визит в Латинскую Америку вызван не одним праздным любопытством?
– Неужели и мне есть место в ваших планах? – Он был явно заинтригован.
В это время маховик тусовочной толпы, шестеренки которого замерли на какое-то мгновение, необходимое для нашего столкновения, снова начал свое последовательное кружение, заставляя людей, вовлеченных в это процесс, двигаться в гулком пространстве огромного зала по разным орбитам. Вот и марцепановую девочку подхватила праздная шумная компания, бесцеремонно оттеснив от нас. Проводив ее уход прощальной улыбкой, я вернулась к своему собеседнику:
– Почему бы нет? Хотя я не снимаю кино, не делаю сериалов, не владею телеканалом, все-таки уверена, что могу предложить кое-что интересное.
– Боюсь, вы зря тратите со мной время. Я давно не снимаюсь в рекламе.
Да, сеньор Абелло был профессионалом, знающим себе подлинную цену и моментально просчитывающим возможности оппонента.
– Ну, от рекламы трусов и презервативов я бы тоже на вашем месте отказалась. А как вы относитесь к бриллиантам?
– Спокойно. – Он внимательно посмотрел на меня. – Я слышал, вас называют Бриллиантовой королевой. Но на вас нет ни одного бриллианта!
– Наверное, потому, что я тоже к ним отношусь спокойно. И, тем не менее, успешно их продаю.
Мы вышли в одну из соседних комнат, примыкавших к огромному залу и оборудованных для спокойного ведения переговоров. Невидимый дирижер в изнеможении опустил руки, но уже через мгновение кивком головы дал мне понять, что на смену бурному каприччо пришло время плавного минуэта.
– Вы любите смотреть на себя в зеркало? – Спросила я, уверенная в положительном ответе своего собеседника..
-- Бывает. – Ответил он с улыбкой.
– Вам нравится ваше отображение?
-- Не всегда.
– А если я скажу, что оно нравится миллионам женщин, разве этим я испорчу вам настроение? Разве вам не хочется нести людям красоту, добро, ощущение стабильности? Только не говорите мне, что «бывает» или «не всегда». У вас есть к этому постоянная потребность, иначе вы бы не снимали такие чудесные детские передачи.
– Судя по всему, в своих планах вы действительно отвели мне значительное место.
– И если бы вы знали, какое, то не препирались бы сейчас со мной.
– И что вы хотите мне предложить?
– Вас хорошо знают здесь, на этом континенте, я хочу, чтобы вас узнал весь мир.
– Рекламируя бриллианты?
– Не совсем. Я ищу такой тип мужчины, глядя на которого, любая женщина захотела бы сделать своего избранника похожим на него.
– Разве вокруг мало подходящих кандидатур? Откройте любой журнал, и вы увидите их там сотни.
– Вы думаете, не открывала? – Я была на седьмом небе от счастья: мой герой слушал меня, ловя каждое слово. Нужно только подобрать заветное слово-ключик к манящей прорези в дверях судьбы. И я, как заправский взломщик, принялась за дело. – Мне кажется, в нашей с вами работе есть что-то общее. О чем все ваши роли? О любви. Но ведь о ней уже столько всего сказано. О чем ваш самый известный сериал «Уродина»? Тоже о любви. Скажем честно, не шедевр, да и тема стара как мир, но миллионы людей смотрят так, как будто не догадываются, чем он закончится. – Он улыбнулся на мои слова. – Что делаю я? Вставляю блестящие камушки в золотую оправу. Тысячи ювелиров делают то же самое. Однако мои изделия пользуются огромным спросом и раскупаются, несмотря на их высокую цену. А теперь спросите меня, почему мы оба так популярны? Потому что в нас есть что-то, чего нет у других. Вывод напрашивается сам собой – давайте объединим наши усилия.
– Сеньора, поверьте, я польщен той высокой оценкой, которую вы дали моим возможностям, но не понимаю, зачем вам нужен я? Не целесообразнее было бы найти женщину, актрису или модель?
Так, тема общности интересов не прокатила. Пойдем дальше.
– Угостите меня сигаретой.
– Я не курю.
– Тогда поухаживайте за мной. – Я достала из сумочки портсигар из белого и желтого золота с бриллиантовой короной и зажигалку, выполненную в пару к нему. Вещицы были настолько оригинальны, что хотелось покрутить их в руках, что он и сделал.
– Нравится?
– Симпатично.
– Согласитесь, что такие вещи должен рекламировать мужчина. Я приступаю к выпуску мужской линии, в память о погибшем год назад муже. Коллекция не совсем обычная. Есть там и привычные аксессуары, такие, как эти. Но есть и кое-что новенькое, что мне хотелось бы ввести в моду. Поэтому мне нужен такой мужчина, на которого обратят внимание все, и женщины, и мужчины, на которого захотят быть похожим, который сам умеет носить подобные штучки и научит других.
– Тогда еще один вопрос: почему я? Разве вы не можете найти никого в Европе?
Ну, что же?! Отлично! Еще одно небольшое усилие, еще один оборот ключа, и дверь распахнется.
– Я буду с вами откровенна, сеньор Абелло. Безусловно, есть еще один немаловажный нюанс, почему мой выбор пал на вас. В Европе, так же, как и в Америке, да и в России, почему-то приветствуется и раскручивается агрессивный тип мужской привлекательности. Это я о тех журналах, с которых мы начали разговор, о фотографиях в них. Мне не нравится ни одна. Не думаю, что у меня самый плохой вкус. – Я спокойно и уверенно заглянула в его глаза. – В вас есть сила, но нет агрессии.
– Вы дадите мне время подумать?
-- Я пробуду здесь еще неделю. Обидно было бы уехать, не осмотрев самых известных достопримечательностей.
– А вы хотели бы посмотреть пирамиды в Перу?
– Конечно, я об этом столько читала.
– Послезавтра я вылетаю туда со своей съемочной группой. Если хотите, можете присоединиться. Экспедиция продлится как раз неделю. – И добавил после небольшой паузы. – Я вас приглашаю.
Весь следующий день прошел во всевозможных встречах, которые мне устраивал Марио, а наутро мы с Иваном были в аэропорту. Там нас встретил помощник Рауля Мигель, невысокого роста, толстоватый и лысоватый, который тут же сообщил, что лететь придется без Рауля. Его задержали неотложные дела, но он присоединится к нам в самое ближайшее время, и пусть я ни о чем не волнуюсь, так как он, Мигель, будет моим гидом и переводчиком.
Рауль, как и обещал, прилетел в Лиму вечером, и мы встретились в гостиничном ресторане за ужином. Он казался чем-то озабоченным, несколько раз извинялся за свое опоздание и очень сожалел о том, что не смог уделить мне должного внимания, но обещал исправиться во время экспедиции. Признаться, я сама не знала, что мне ждать от той затеи, в которую ввязалась, поэтому приняла ситуацию такой, какая она есть.
Утром нас ждали две машины. Одна из них микроавтобус, где должны были разместиться съемочная группа из четырех человек и оборудование. Вторая – джип, в котором, как я предполагала, поедем мы с Раулем, проводя всю дорогу в приятных разговорах на всевозможные темы. Но я жестоко ошиблась. Из дверей гостиницы под ручку с ним вышла его вчерашняя спутница. Ее звали Джулия.
Настроение у меня испортилось. На вежливое предложение ехать с ними в джипе я ответила отказом. Хоть я и леди, но российского происхождения, и ездить с минимум удобств в микроавтобусе для меня дело привычное. Тем более, что Мигель за прошлый день показал себя весьма приятным собеседником и глубоким знатоком того материала, в какой нам предстояло погрузиться. Так что за увлекательными рассказами, шутками и остановками для съемок красивейших панорам день прошел незаметно.
На ночь мы остановились в маленькой гостинице, находившейся в центре небольшого городка. Несмотря на обшарпанный вид снаружи, внутри она оказалась уютной и чистой, с признаками цивилизации в виде душа и кондиционера. Ужин проходил на открытой веранде, где мы с Раулем, обменивались впечатлениями от увиденного, сидя напротив друг друга, и он подробно рассказывал о нашем завтрашнем маршруте. Я уже собиралась пожелать всем спокойной ночи и отправиться к себе в номер отдохнуть после утомительного дня, как к Раулю подошел хозяин заведения и стал что-то шептать, искоса поглядывая в мою сторону. Рауль утвердительно кивнул головой. Это было уже интересно.
Через несколько минут на веранде появилось трое мужчин в полосатых пончо с гитарами. И началось пение. Слушая его, я подумала, что, может быть, только ради этого стоило забраться сюда, к черту на куличики, лететь самолетами, подниматься горными серпантинами, пробираться узкими дорогами сквозь леса, чтобы услышать эту протяжную и щемящую песню о любви, в которой я не понимала ни слова, но звуки которой уверяли меня, что я смогу полюбить еще.
Когда волшебство закончилось, и музыканты сели за соседний столик, прислонив к стене свои гитары, чтобы выпить пива, которым Рауль попросил их угостить, мне в голову пришла гениальная идея.
– Рауль, а ведь вы любите петь, и у вас неплохо получается. – Он в это время делал глоток вина, и услыхав такое заявление, чуть не поперхнулся.
– Откуда вы знаете о моей тайной страсти?
– Да, да, вы ни в одном из своих сериалов не поете. Но я внимательная зрительница и видела с какой нежностью вы брали в руки гитару.
-У такой занятой женщины есть время на наши «мыльные оперы»? – Искренне удивился он. О моей занятости он говорил не случайно – мне звонили ничуть не меньше, чем ему. И нам все время приходилось прерывать наше общение, отвечая на звонки, ему из соседней страны, а мне с другого конца света, где требовалось мое решение, согласие или отказ. Чтобы провести спокойно ужин, мы договорились отключить наши мобильники.
– Так вы споете?
Что мне нравилось в наших отношениях, так это отсутствие фальши. Никакого кокетства, жеманства или игры. Именно это меня беспокоило вначале. Я-то не актриса, и мою плохую игру видно сразу. А он – профессионал, притом высокого класса. А вдруг не отличу?
Рауль обратился к музыкантам, и они указали ему на одну из трех гитар. Взяв ее, он не спеша пробежался пальцами по струнам, соображая, наверное, что же ему спеть в данной ситуации, а потом запел. Запел так, как поют наши актеры – душой. Сначала взгляд его был опущен на инструмент, как будто в нем он хотел найти поддержку, созвучие и понимание своим мыслям и чувствам, а потом перевел его на меня и уже не отводил. Я слушала его, а в голове всплывали слова песни из моей юности.
«Эти глаза напротив, калейдоскоп огней...» Что это? Химия, как сейчас модно называть зарождающиеся чувства? Лично у меня это слово ассоциируется с чем-то искусственным, обманным. Нет, его взгляд настоящий. Он ничего не «химичил». В нем читалось все открыто: и уверенность, и нежность, и любопытство, и... желание. Господи, ведь именно из-за этого взгляда я заварила всю эту кашу, взгляда покорителя и пленника, властелина и раба. «Только не подведи, только не отведи глаз!» Как хорошо, что все уже сказано до меня!
Песня окончилась, а взгляд остался. Жидкие аплодисменты разогнали наваждение. К Раулю подошел хозяин и, похлопывая его по плечу, что-то со смехом залепетал по-испански. А потом обратился ко мне на кондовом английском.
– Это песня о любви. Он пел ее для вас.
От этого бесцеремонного грубого вторжение в наше только-только начавшееся ткаться тончайшее полотно светлых и нежных взаимоотношений нам обоим стало неловко. Чтобы как-то спасти ситуацию, я попросила у него инструмент.
– Теперь я спою для вас. – А про себя подумала: «Как в кино, но только в хорошем. Но ведь их, с другой стороны, для того и снимают!».
Он удивленно поднял брови.
Может, тут в Латинской Америке женщине и не принято играть на гитаре, не знаю. А вот в России это умение меня не раз выручало. Правда, репертуар для Перу специфический, бардовский или студенческий с матерком, но если постараться, можно вспомнить что-нибудь душещипательное. Что же ему спеть?
Я тоже стала перебирать струны гитары. За этим занятием нас застала Джулия. Она, как выяснилось, плохо переносила дорогу, укачивало ее, бедняжку, и она до этого времени отдыхала в номере. Сев рядом с Раулем, сразу же прижалась к нему, обхватив обеими руками, словно желая показать всем присутствующим, и мне в том числе, что он только ее собственность. Я опустила глаза, чтобы не видеть этих дешевых приемов, при этом осознавая, что мне совсем не безразлично его пребывание в объятьях другой.
Ничего себе, меня уже в латиноамериканский сериал занесло. «Богатые тоже плачут, или просто Катя». А ведь только что была «Ирония судьбы». Так что же тебе спеть, мой реально-виртуальный герой? Тоже о любви? Нет, не хочу. В голове и так мало мыслей, а тут еще твоя подружка, молодая, красивая, нарисовалась. Давно меня не посещало чувство неполноценности.
Выручил Иван:
– Катерина Михайловна! Что-нибудь для души!
Нет, Ванечка, не просто для души, а с надрывом!
И сами собой полились слова: «Ой, то не вечер, то не вечер ...»
Когда я закончила петь, стояла мертвая тишина, в которой мне двумя прожекторами сияли серые глаза Ивана. Рауль сидел, поддавшись вперед, оставив где-то сзади свою подругу.
– Это песня не о любви. – Сказал он после продолжительной паузы.
– Это песня о судьбе, от которой не уйдешь, как ни старайся.
Не знаю, как для кого, а для меня вечер закончился, и, пожелав всем спокойной ночи, я пошла к себе в номер. Уже в дверях веранды краем глаза заметила, что Рауль с Джулией что-то выясняют.
Я расстелила постель и приняла душ. Но на сердце была такая неодолимая тоска, что спать не хотелось. Я смотрела в надвинувшуюся на меня черноту потолка и звала Макса.
Ты слышишь меня? Мне плохо, мне очень плохо. Помнишь, как ты однажды сказал: «не хочешь меня, найди другого, лишь бы тебе было хорошо»? Я хочу его, как хотела тебя. А он сейчас с другой. Помоги мне. Сделай что-нибудь. Ведь ты же обещал... Ты уже сделал все, чтобы мы встретились. А теперь бросил меня?!.
И я заревела. Сколько времени я проплакала, не знаю. В чувство меня привел какой-то странный хлопок, после чего выключился кондиционер. Потом раздались крики и звуки бьющегося стекла. Конечно, я испугалась. Но вместо того, чтобы мышкой сидеть в номере и ждать Ивана, в обязанности которого входило спасение моей персоны в любых обстоятельствах, побежала к двери и распахнула ее настежь. За ней в коридоре была кромешная тьма. На какую-то долю секунды я застыла на пороге, а потом, сделав два-три шага, попала в чьи-то крепкие объятья. Я сразу поняла, что это был он. Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, боясь шелохнуться, понимая, что уже через мгновение, сломя голову, забыв обо всем на свете, отдадимся друг другу, потому что нас связывало уже не тонкое полотно нежных чувств, а крепкие стальные нити страсти.
Снизу опять что-то закричали, сначала по-испански, а потом по-английски: «Не бойтесь! Не бойтесь!» Но я еще сильнее вжалась в его тело, на что в ответ почувствовала прикосновение горячих губ на шее, на лице, а потом поцелуй, от которого все завибрировало внутри. Сколько это продолжалось, не знаю, но снизу кто-то стал подниматься по лестнице, рассеивая темноту неверным светом свечи. Он подхватил меня и понес в номер. В последний момент я увидела Ивана и успела помахать рукой, что все в порядке, и дверь закрылась.
Когда он в изнеможении опустился рядом, я с ужасом поняла, что мне этого мало. Неужели я стала такой прорвой? Радуйся, что вообще получила мужика, довольствуйся этим. Но если подумать, он ушел от роскошной молодой девицы ко мне, женщине вдвое старше ее, правда, он об этом, надеюсь, не догадывается. Ушел, потому что она ему надоела, наскучила, потому что она, молодая, красивая, не смогла ему дать того, что он хочет. А я смогу? Да, дорогой. Ты получишь все, но и сам отдашь мне всего себя, без остатка.
Это действительно оказалась страстью. Может быть, потому, что и он, и я хотели ее. Потому что оба впервые после перенесенных нами потерь окунулись в новое чувство, принесшие удовлетворение, как когда-то с другим, ушедшим, к сожалению, любимым человеком. Под утро с последним поцелуем, он прошептал: «Ты фантастическая женщина! Если бы я мог остаться ...»
Еще бы, «фантастическая женщина»! Учитель-то какой был! Спасибо, Макс. Было хорошо. Почти, как с тобой.
Выйдя к завтраку, я была удивлена видом и настроением съемочной группы. Все сидели притихшие, изредка о чем-то перешептываясь.
Неужели все знают? Только скандала мне не хватало! Леди Кэтрин Кремер, или просто Катя, не поделила своего возлюбленного Педро-Гомеса-Рауля Абелло с соперницей Джулией-Хуаной Лопес. Надеюсь, до ближнего боя, с выцарапываньем глаз и вырыванием волос, дело не дойдет, у меня все-таки есть Иван. Но приятного мало.
К моему удивлению, никто не обратил на меня внимания, что в какой-то мере успокоило. Рауля среди присутствующих не было. Чтобы как-то прояснить ситуацию, я обратилась к Мигелю, сидевшему рядом со мной за длинным столом. Мой вопрос вывел его из состояния внутреннего созерцания, коему он предавался, чтобы отгородиться от опостылевшей ему действительности.
– Джулия с Раулем поссорились! – Ответил он, всем своим видом давая понять, насколько удивлен тем, что я не в курсе столь важных событий, произошедших у меня под носом. – А вы разве не слышали, что здесь творилось ночью?
– Был какой-то шум, но мой охранник сказал, что произошло замыкание. А пожар быстро потушили. Разве было еще что-то? Я спала, как убитая.
– Да-да, ваш охранник так ей и сказал, что вы устали и спите.
– Кому ей?
– Сеньора, если позволите, все по порядку. Когда вы вечером ушли к себе, Джулия с Раулем начали ссориться. Вообще зря она поехала с нами. Сначала отказалась, а потом, в последний момент, как черт в нее вселился. Такой скандал устроила! Он из-за нее и задержался в Каракасе. Ну, а потом произошло это замыкание, и выключился свет. Все забегали, засуетились. А позже обнаружилось, что Рауль пропал. Джулия стала его разыскивать. Сначала бегала по окрестностям, думала, что он где-нибудь на свежем воздухе остывает от их ссоры. А потом стала обыскивать все номера. Только ваш не смогла проверить, ее не пустил охранник, сказал, что вы устали и спите, и он не позволит вас тревожить. Рауль вернулся под утро. Опять начался скандал. Но на этот раз что-то, видимо, серьезное, потому что она взяла машину и уехала, сказав, что возвращается в Боготу.
– А Рауль где?
– Спит до сих пор. Честно говоря, мы рады их разрыву. Она уже всем порядком надоела своими капризами и ревностью.
Я внимательно посмотрела на Ивана, тот сидел напротив меня, внимательно прислушиваясь к нашему разговору. Но отвечать на мой откровенный вопросительный взгляд не стал, опустив свои умные серые глаза.
Надо будет прибавить ему жалованье, потому как для оказания таких услуг я его не нанимала.
К концу завтрака появился Рауль. Нам хватило десятой доли секунды, чтобы понять, что сегодняшняя ночь была только началом. Его сразу засыпали градом вопросов: когда мы тронемся в путь и на чем, потому что Джулия забрала одну из машин. Но, в конце концов, решили, что не графья и все разместимся в одном автобусе. Проблема была не в людях, а оборудовании, до этого часть его благополучно размещалась в просторном багажнике джипа.
Во второй половине дня мы добрались до места назначения. Все оставшееся время экспедиции он был моим гидом, как и обещал. Правда, в начале Рауль думал активно заняться съемками, но потом изменил свои планы и это, как оказалось, довольно скучное занятие поручил Мигелю.
Мы лазили с ним по археологическим раскопкам, карабкались на пирамиды, ездили по окрестностям, где он показывал мне красоту природы Перу, по вечерам сидели у костра и слушали протяжные народные песни.
Мы были вместе днем, но никто, кроме Ивана, не знал, что по ночам мы были еще ближе. Когда Рауль уходил от меня, я засыпала с блаженной улыбкой и приятной усталостью в теле, сама с трудом веря в происходящее. Неужели это я, та самая Катя, которая в шестнадцать-восемнадцать тайно плакала по ночам, что ни один парень не смотрит в мою сторону, в двадцать пять-двадцать восемь рыдала над финалами своих таких красивых, но таких безнадежно печальных романов, в сорок пять поставила на себе крест, выхлебав полную чашу физического безразличия мужа к себе? А теперь, в пятьдесят, этот мужчина, моя телевизионная мечта, вожделение миллионов женщин, пробирается ко мне по ночам, как мальчишка, и под утро шепчет, что уходит только потому, что знает, что следующей ночью мы опять будем вместе. О таком кино я и не мечтала.
Скрывать наши отношения его просила я, мотивируя тем, что после смерти Макса только-только должен исполнится год, и мне бы не хотелось скандальной шумихи в прессе перед выходом новой коллекции. Конечно же, я давно получила его согласие стать «лицом» мужской линии «Макслайн», что давало бы нам возможность видеться регулярно. На самом деле, я панически боялась Гранаты, теперь уже точно зная, что он следит за каждым моим шагом. Разве могла я подвергнуть риску жизнь еще одного любимого человека? Поэтому, договорившись с Раулем встретиться через неделю в Лондоне, куда он прилетит на подписание договора и первую фотосессию, я запретила ему провожать меня в аэропорту.