Да не у нас в краях:
Жила царевна Ксения -
Милейшее дитя.
Отца её, Царь - батюшку,
В народе величали,
Да помер он, а за престол
Царевичи сражались.
И приезжали женихи,
Из разных государств,
На деву не жалели
Ни золота, ни яств.
При жизни Царь-Владыка
Желанье прочел:
«Велю, чтоб мужем Ксении
Царевич стал – Гвидон!»
Тут спорить бесполезно-
Вердикт произнесен
Владыкой земель горных
Стал молодой Гвидон.
Вот ровно год с тех пор прошёл,
Жизнь плавно полилась,
А у царевича с женой
Дочурка родилась.
Пытались люди тех земель
Ей имя подобрать,
Но мать решила дочь свою
Мариюшкой назвать.
А как росла Мария,
Рассказывать не буду,
Одно скажу я вам, друзья -
Понравилася люду.
Девица умная была,
Красива, очень весела,
Приветлива, и добродушна,
С душою доброю девчушка.
Но жизнь безбедной не бывает
Мы знаем это наперёд –
Пришло в те земли злое время,
Настал Мариюшкин черед.
Июньским утром чужеземец
Заехал, чтоб продать товар,
А наша Марья в это время
За зеркальцем шла на базар.
Ах, как увидел этот странник
Царевны добрый, милый взгляд,
Упал внезапно без сознанья
Прям на товаров длинный ряд.
Как стар был этот чужеземец -
Седые волосы и взгляд,
Такой, что каждый бы приметил,
Злобы оскал, как будто яд.
Ну а Мария в это время
Глядит на весь честной народ,
Любуется коврам персидским,
Идёт и весело поёт.
Вот зеркала в злаченых рамах,
И в каждом Марьюшка-краса,
Словно Алиса с Зазеркалья!
Вот это, люди, чудеса!
Купила зеркальце Мария
В ладонях тёплых повертев,
Увидела купца седого
И взгляд её окаменел.
Тот злой старик был колдуном,
Злым чародеем даже,
Чтоб вернуть молодость свою
Он план готовил страшный.
Вот, вскоре ночь настала. Спать
Ложится девушка на ложе,
Поклала зеркальце свое
На пуф из крокодильей кожи.
Ну а тем временем купец,
Не тратя зря минуты,
Писал заклятья образец,
Для собственного чуда:
«Чтоб превратилася она
Живая надобна вода,
И мёртвой пару грамм возьмем,
И два громаднейших котла.
Приятный вкус придаст питью
Снадобье в банке из духов,
Реакцию осуществит
Пух лёгких, белых облаков».
Вот ночь прошла, и день настал,
А странник глаз и не смыкал,
Писал всю ночь рецепт питья
А утром делать все начал.
В котлы он две воды разлил,
Снадобье в чашу перелил,
Бурлил, мешал и кипятил,
А уж потом пух опустил.
Смесь на вино была похожа.
Колдун из фляги золотой
Хлебнул напитка и, о Боже,
Стал девушкою молодой!
Чернявой, милою цыганкой,
На плечах шаль, на шее бусы,
Глаза черны-черны, как ночка
И алые уста, как розы.
Цыганка подошла к окошку,
Марию тихо позвала
И говорит ей: «Вы прекрасны!
Ах, что за роза расцвела!
Красавиц многих я видала,
И говорят, что я мила.
Нет равных вам ни в этом крае,
Ни за пределами дворца!
А знаете ли вы, царевна,
Что красоту вам сохранит?
Вот это зелье из Цейлона,
Сей чай «Целебный малахит».
Взяла Мария дивно зелье,
В руках, потеребив с мгновенье,
Чуть пригубила «Малахита» -
Покрылась птичьим опереньем.
И слова молвить не успела –
Цыганки уж и след простыл,
О, Боже, горе, что же делать,
Язык не молвит - клюв торчит.
Птица резво метушится,
Вылетев в окно – кружит,
Встрепенется, оглянется,
Проклиная «Малахит»!
Полетев к синему небу,
Где белеет темя гор,
Испила водицы горной
Из кристальных тех ручьев.
Эхо вдруг провозгласило:
«Ты про зеркальце забыла!
В крылья вновь его возьми
И в него же погляди.
Чудо, Марьюшка, свершится,
Снова станешь ты девицей,
Слез не лей, а в дом лети!
Делать, Марья, так годиться!»
Залетев в окно, Мария
В зеркало взглянула, диво!
Стала девою она,
Крылья скинув навсегда!
Вдруг, родителей увидев,
Что есть мочи к ним помчалась.
«Где же ты была, Мария,
Мы так сильно волновались?!»
А колдун, старик коварный,
Врун, «цыганочка–краса»,
Вместе с чудным «Малахитом»
Вновь исчезли в никуда.