что хочется его облизывать.
наверное, бог лепил меня по твоим эскизам,
из жженого сахара.
красил мне губы жидкостью из твоих вен,
обводил глаза твоим любимым карандашом
и смеялся в кулак, предвкушая, как ты будешь ошарашен,
как ты будешь неистово поражен;
бог не знает о прочности наших стен, почти не встает колен
и, в отличие от нас двоих, ему почти не бывает страшно.
сшил мне платье, чтоб ты ослеп; белоснежно-белое, из тюли и органзы,
вбил гвозди в стопы, выкованные из бронзы,
верно, в рай ходят исключительно босиком,
и обязательно взрослыми,
и уже не прячут в рукавах тузы
с тихой надеждой, что не спросят уже ни о ком,
даже если спрашивать не о ком.
все, как ты и хотел, то есть небо лежит в ногах у нас,
я его нарыдала, до того было не смешно.
мы такое посмешище, такое для них ничто
и в глазах темно так кромешно,
воздух плавится ,
в том месте, где мы пародия
на иконостас,
где мы ходим по ней ногами,
игнорируем совершенную красоту.
все эти жизни уже так бездарно прожиты, и мне очень жаль, что не нами.
то есть просто завидно, если начистоту.