клевещет он, тяжёл его кошель.
Иди своей дорогой, а молву
ты выстави безжалостно за дверь.
Читая книгу, погляди меж строк,
домыслишь за писателя сюжет.
Взял револьвер, не зацепи курок,
всё меньше некрологов для газет.
Живёшь в России – будь готов ко тьме,
так размышлял я, падал снег и стыл
в сугробе, сердце плавилось во мне,
я этот снег, наверное, полюбил.
Нет, я не знал, что значит, полюбить.
Молчало сердце, почернел сугроб.
Я, это тот, кто не умеет жить,
я это тот, кому приветлив гроб.
Астролог, стой, Венера есть, звезда.
Блистающая пламенная страсть.
Земной промёрзшей жизни – не чета,
холодная губительная власть.
Кабак. Друг безнадёжен, друг больной,
в чернеющее небо разрядил
весь барабан, и плакал на Сенной,
с Фонтанкой о последнем говорил.
А я стоял над ним, дымился мрак,
не пробуя несчастного поднять,
нависло небо, словно саркофаг,
готово город призрачный обнять.
Астролог, стой, ведь у судьбы есть шанс,
есть право на осечку, отвечай!
Лукавый глаз, почтовый дилижанс,
и – бегство, и - замёрзшая печаль.
Не может быть, надежда есть у всех!
Я дилижанс гудящий провожал.
А друг рыдал, и торопясь, наспех,
свой барабан патроном снаряжал.
10 января 2011 г.
С-Петербург