Я подошёл к нашему столику. Олег сидел в пьяной полудрёме, уставившись мутным взглядом куда-то мне за спину. Зиппи разговаривал с незнакомцем. Точнее это мне показалось так, пока я шёл к столику. Подойдя я увидел, что говорит один ОН, а Зиппи только смотрит на парня ошарашенно и не переставая кивает. Я знал Зиппи уже около семи лет и, судя по тому, как он скрючился за столом, было видно, что нервничает он неслабо. Я поздоровался. Незнакомец повернулся ко мне и теперь я смотрел ему глаза в глаза. Мать его так. Вблизи это был пиздец вообще. Я хотел было что-то ещё сказать, но из моего горла вырвалось лишь какое-то невнятное бульканье.
- Вы должны пойти со мной, - сказал он, - это срочно, обязательно надо. Вы слышите меня?
Я не сразу понял, что он обращается ко мне. Просто в это время я с ужасом уставился на свежие пятна крови на рукаве его куртки. Я был в ступоре.
- А в чём, собственно дело?
- Там на дороге… недалеко… там мужик какой-то. И с ним… с ним… с ним…
Я заметил, что из-за плеча незнакомца Зиппи изо всех сил старается привлечь моё внимание мотая головой из стороны в сторону и беззвучно губами – не соглашайся! Рубашка моя прилипала к спине – неприятно, влажно, холодно. Мне совершенно не хотелось никуда выходить с обладателем этого холодного мёртвого взгляда. Что-то говорило мне – этот человек ещё недавно был совсем не таким, но заразился чем-то там, на дороге и теперь нам угрожает то же самое. Но я не мог отказать ему – эти мёртвые глаза парализовали мою волю.
- Что не так с мужиком этим?, - мой голос звучал дрожаще как-то, отвратительно.
- У него кровь там… не знаю, лицо… вы…вам самим нужно увидеть…
Я выволок Зиппи на улицу. Он дико упирался и орал, что никуда не собирается идти и ни на что не собирается смотреть. Он кричал, что на всяких алкашей можно преспокойно любоваться здесь, не отходя далеко от стойки бара. При этом его самого изрядно шатало из стороны в сторону – я и не заметил – насколько он успел надраться.
Мёртвый Взгляд вышел, потоптался на крыльце немного, потом задрал голову вверх, постоял так высматривая что-то в тёмном небе и быстрым шагом погнал к фуре, стоявшей на обочине метрах в пятидесяти. Как-то мы её сразу не углядели, а он-то походу дальнобой… я потащил Зиппи к его пикапу. Это бухое тело влезло за руль, уронило ключи и запуталось руками в педалях газа-тормоза. Я матерясь отпихнул его на пассажирское, завёл двигатель и пробуксовывая задним, вырулил на шоссе. Широкие стопаки фуры уже почти скрылись за дальним поворотом. Я потихоньку нагнал его, он протянул где-то две с четвертью мили и свернул на серпантин.
Вот блядь. Уж совсем последнее, чем хотелось сегодня заняться, так это соваться по ночи в горы. Но Страшные Глаза, не проехав и мили, остановился и съехал на обочину, зашуршав щебнем. Видимо мы приехали, моё сердце забилось в два раза быстрее – в воздухе витало напряжение. Зиппи, успевший по дороге заблевать своё сиденье и дверь, спал, пуская слюну. Я плюнул, матюкнулся и попёр в холодный горный мрак ночной дороги.
Фура стояла толстой гусеницей и мигала аварийкой. Я потихоньку обошёл её и увидел нашего парня – он стоял метрах в пяти у густого кустарника склонившись над чем-то не видимым мне. Я подошёл ближе. Сказать что мужик, лежавший на земле, выглядел странно – значит не сказать ничего. Да это и не мужик-то вовсе был – ни капли одежды, дикий волосяной покров, какие-то непонятные наросты на ногах. Оно лежало на какой-то чёрной мохнатой подстилке что-ли, оно стонало, видимо от боли. Я наклонился поближе, чтобы рассмотреть его – вполне человеческое лицо, только в кровище всё, глаза закрыты, губы едва шевелятся в непрерывном стоне.
- Ты что ж, сбил его?, - говорю Страшному.
- Нет! Нет, вы что! Я ехал тихонько, миль пять в час – не больше и тут вдруг почувствовал что здесь лежит кто-то, почувствовал, что здесь что-то произошло.
- Почувствовал???
- Ну да. Почувствовал., - он, видимо и сам не мог себе обьяснить – как это получилось так.
С шуршанием и свистом над головой пронеслось что-то – какая-то крупная птица. Лежащее тело застонало сильнее. Я поёжился.
- Посмотри на его лоб!, - сказал незнакомец и опять задрал голову вверх, как там, на пороге бара.
Я присмотрелся. В месте, где сходятся надбровные дуги, чуть ниже – к переносице что-то блестело. Я нагнулся ещё ниже. Это был кусок кости, похожий на клык, он пробил кожу будто бы изнутри, из этого места сочилась кровь. Недоумевая, я пытался рассмотреть эту хрень поближе и вдруг волосы зашевелились на голове у меня – я отчётливо увидел как этот «клык» выступил сильнее. Немного, на миллиметр где-то, но было ясно – это лезет из него, или растёт что-ли – не знаю.
И тут я получил такую подачу в макушку, что прийдись она пониже чуть и левее – в висок, я бы крякнул – это точно. Я с грохотом покатился по щебёнке, сделав несколько оборотов вокруг своей оси, распластался по земле и потерял сознание.
Не знаю – сколько времени я провёл в отключке. Когда очнулся, голова болела дико, я протянул руку и тут же отдёрнул – липкая и тёплая – кровь. Я открыл глаза – прямо передо мной лежал Ледяноглазый, о ужас – лежал без головы – из шейной артерии сочилась кровь. Я вдруг почувствовал как что-то тёплое намочило джинсы в паху – я обоссался. Боже ж мой, боже ж мой – я не хочу так умирать, здесь в горах, в тысячах миль от дома, от моей Лил и дочурки. Я увидел их перед собой вдруг ясно, как наяву и из глаз покатились слёзы. Я лежал в немом ужасе, застыв на холодном щебне и ждал – когда мне оторвут голову как этому бедняге. Но ничего не происходило – стояла тишина, только какой-то негромкий звук доносился до меня, какое-то хлюпанье или чавканье - не разберёшь. Наконец я осмелился приподнять голову и посмотреть в сторону с которой доносились эти звуки. Рядом с мохнатым сидела на корточках фигура с огромными двухметровыми крыльями(!), сложенными за спиной. Она держала что-то в руках(лапах?) и действительно чавкала, довольно урча. От неё исходил сильнейший запах, от него кружилась голова, он манил, звал встать и идти к ней. Это был запах похоти, только я не мог понять – откуда это мне известно – разве похоть имеет какой-то физический, определённый запах? Наконец она насытилась – да, это определённо была «самка» мохнатого – и швырнула предмет в кусты. Размером с мяч это с огромной силой пролетело мимо меня, сломав по пути пару веток. Меня передёрнуло – я догадывался – ЧТО это было. Вдруг она заговорила – ошеломляюще – насколько тихо и абсолютно невинно звучал её голос:
- Прости меня, милый. Я не удержалась., - она обращалась, по-видимому, к Мохначу.
- Прости, прости, прости меня. ЭТО эовёт меня и я ничего не могу поделать. Я лечу.
- Блядина ты!, - вдруг отчётливо сказал Мохнатый.
- Ну ладно тебе, милый. Скоро зарастёт.
Она встала, потянулась сладко так, распростала крылья, взмахнула ими пару раз, подняв тучу пыли и взмыла во мрак. Мохнатый застонал, приподнялся, сел, обхватив голову руками.
- Блядина, - с досадой повторил он и поднялся.
Тёмная подстилка, на которой он лежал, оказалась конечно же крыльями. Но он не стал почему-то взлетать а просто побрёл по дороге, зло пиная камешки своими копытами.
- Вот жеж блядина…, - последний раз донеслось до меня и я опять отключился.
…
С тех пор прошло пол-года. Копы продержав меня в обезьяннике две недели так ничего особо не добились. Что я бы им рассказал? Конечно же ничего.
Олег с Зиппи побаиваться меня стали и не удивительно – я сам вижу себя в зеркале каждое утро – мои глаза теперь тоже ледянее Антарктиды. Дочка тоже боится немножко, а вот Лил – нет. Она, когда я прихожу домой, только видит мой взгляд - выпускает когти и тупо тянет меня в койку. Ну и ладно.
Лишь бы не закончить как тот парняга – этого я очень боюсь и ночью в горах часто с опаской поглядываю в небо.
Ильичёвск.
30.12.2010г. Роман Франц.