Лично его это физическое несовершенство ничуть не тяготило. Более того, оно даже создавало ему определенные преимущества и блага (правда, больше морального, чем материального плана). Неудобства и стеснение, как правило, почему-то испытывали окружающие, как только Толя оказывался рядом. Поэтому его почти везде и всегда пропускали без очереди, уступали место в общественном транспорте, а женщины жалели и старались хоть чем-то побаловать…
И виновен в этом был прежде всего психологический фактор: у многих народов исторически сложилось особое, жалостливое отношение ко всякого рода калекам и убогим.
Описывать горбуна – дело деликатное и неблагодарное после Шекспира и Виктора Гюго…
Представьте себе среднестатистического двенадцатилетнего подростка, не более полутора метров росту, с постоянно спадающей на глаза чёлкой и со старческим сморщенным личиком, на котором особое место занимает большой лягушачий рот с тонкими нервическими губами, и умножьте цифру возраста на три. А теперь представьте одну из главных фигур в традиционных шахматах, прославленную бессмертным героем Ильфа и Петрова – О. Бендером…
Ну, конечно же, шахматного коня!
Совместив два эти столь разных образа, мы и получим искомый портрет вечного студента Толи Колыванова.
Это сходство с шахматным конём Толя особенно приобретал в те моменты, когда начинал смеяться, а точнее, заливисто и заразительно ржать. Так и думалось, что вот сейчас он вприсядку поскачет буквой «Г», невзирая на коридоры, столы и стулья, настолько разительным было это сходство…
Почему вечного студента? А потому, что Свердловский юридический институт был для него уже третьим высшим учебным заведением, в котором он получал очередное образование. В багаже у него уже было два таких, высших: политехническое и педагогическое.
Был Толя полиглот и к тому же ужасный эстет: в одежде предпочитал всё яркое и броское, любил читать литературную классику, говорить об искусстве, любил преферанс и шахматы, неплохо играл на гитаре и пел своим дребезжащим голоском душещипательные романсы.
О его любовных похождениях в институте ходили легенды, но сам он, когда разговор заходил на эту щекотливую тему, смущался, потуплял глаза и, наклоняя голову немного вбок и вниз, к выпирающему грудному килю, многозначительно подхихикивал: мол, мало ли что там говорят, ну не без того чтобы...
Особым объектом досужих разговоров обоих половинок студенческого сообщества, женской и мужской, к вожделению первой и тайной зависти второй его части, был Толин детородный орган, о предполагаемых размерах которого догадывались многие по простроченному на уровне колена его неизменных джинсовых брюк внутреннему карману.
Но истину знали только посвящённые...
Именно это его тайное достоинство и создавало Толе ореол сердцееда и ловеласа, чем он, с присущими ему непосредственностью и застенчивостью, успешно пользовался.
Но это совсем другая история.
Как и многие студенты - очники, Толя подрабатывал ночным сторожем в детском садике. Имел двух или трёх постоянных крупногабаритных и сдобных пассий – непременно поварих, которые его обстирывали, обглаживали, откармливали и вылизывали, отчего этот конёк - горбунок был всегда сыт, чист, опрятен, весел и жизнерадостен.
Прямой противоположностью Толе был его закадычный дружок Боря Бубенец, по кличке Боб – неряха, горький пьяница и заядлый курильщик. Как и зачем он попал вообще в юридический институт, Боб и сам не мог толком объяснить. Посетило его однажды просветление, подал документы, сдал успешно вступительные экзамены и, пожалуйста, вам…
Парень он был неглупый: при всех его недостатках много читал, был завзятым меломаном: знал практически всего Владимира Высоцкого, репертуар «Битлов», «Юрай Хип» и «Дип Пёпл».
Ходил Боб и зимой и летом в одних и тех же брюках с пузырями на коленках, в клетчатом пиджаке и разбитых, неопределённого цвета туфлях, меняя изредка только рубашки и носки… Правда, зимой появлялись короткое серое драповое пальто и чёрная облезлая кроличья шапка.
Но, тем не менее, два этих совершенно разных человека дружили.
Ну, прямо классический клоунский дуэт - Пат и Паташон.
Если Колыванов имел реальное сходство с шахматным конём, то Бубенцу более подходило название «конь педальный»…
Когда на горизонте появлялась вихляющаяся, худосочная, под два метра сутулая фигура Боба, с длинным носом на жёлтом, с ввалившимися щеками лице, с извечно приклеенной к нижней губе сигаретой, то где-то поблизости следовало искать и франтоватого Толю.
Правда, дружбе этой суждено было продлиться не дольше начала второго курса.
А причиной и камнем преткновения стали любовь и лотерейный билет ДОСААФ, стоимостью 50 копеек.
Но, обо всём по порядку…
Был месяц май. Студентам только что выдали стипендию. Вместе со стипендией, в качестве нагрузки, по разнарядке институтского профкома староста академической группы Серёга Бычков распространял лотерейные билеты. Всего одну пачку – сто штук на двадцать пять человек студентов.
Арифметика простая, если есть в кармане денежки.
- Предупреждаю всех! Стипу выдаю каждому за минусом стоимости двух лотерейных билетов. Один билет – пятьдесят копеек. Кому билеты не нужны – может их не брать, но деньги вычту…, - безапелляционно объявил староста, водружая на стол «дипломат» с вожделенной стипендией для всей группы.
- Кто возьмёт один билет…, - продолжил он свою вступительную речь расхожей прибауткой.
- Тот получит восемь лет, - закончил за него пробившийся в первые ряды страждущих Боб.
- Кто возьмёт билетов пачку…, - подыграл Бобу Серёга.
- Тот получит водокачку, - закончил за него Толя Колыванов, - и застенчиво заржал, пряча личико подмышку.
- Особо грамотным буду вычитать вдвое больше, - отпарировал староста, раскладывая на столе ведомость на выдачу стипендии и денежные пачки в банковской упаковке.
У Боба деньги заканчивались сразу же после того, как он расписывался в ведомости и получал свои кровные - ровно 55 рублей из рук в руки: кредиторы ждали возврата долгов тут же, рядом…
- Наглый грабёж, - завопил Боб, - не имеешь права! Ты обязан выдать мне всё до копушки. А брать твои лотерейки, или нет – моё личное дело! В конституции…
- Остынь, Боб, - встрял в разгорающуюся склоку неизменно находящийся поблизости от друга Толя, - я плачу!
И он королевским жестом взмахнул правой рукой. Ну, прямо Ричард Третий, предлагающий полцарства за коня…
Толя, хоть и был по натуре азартным игроком, с государством в азартные игры не играл принципиально: знал, что это практически бесполезно. В простое человеческое везение он тоже не верил: везёт, как говорится, только дуракам, а он себя таковым никогда не считал. Но дружба была для него превыше всех предрассудков.
Убрав в свой, под крокодиловую кожу, бумажник остатки полученной стипендии и четыре злополучных лотерейных билета с аббревиатурой ДОСААФ, Толя с тем же королевским величием вышел из аудитории, сопровождаемый унылым Бобом. Они шли пить пиво. Традиция - что поделаешь…
Розыгрыш тиража состоялся в конце мая.
К неописуемой зависти всего института и к непроизносимым вслух проклятьям Серёги Бычкова на один из билетов распространенной им пачки выпал главный выигрыш – автомашина «Волга» ГАЗ – 24, стоимостью девять тысяч двести рублей… (Деньги по тем временам, особенно для студентов, огромные!)
И выигрышный билет Серёга собственными руками отдал Толе Колыванову!
Друзья неделю не показывались на занятиях в институте, обмывали нежданно привалившее счастье.
От нескольких выгодных предложений представителей солнечного Кавказа, обучавшихся в институте, продать выигрышный лотерейный билет втридорога Толя с Бобом наотрез отказались по одной, ведомой только им, причине.
Лотерейный билет они сдали в сберкассу, разделив причитающуюся сумму выигрыша по-честному – пополам.
Толя благоразумно положил полученные денежки на сберкнижку под проценты, в рост…
Боба подвела непомерная любовь к спиртному: свою долю выигрыша он пропил ровно за три месяца и по результатам первой осенней сессии на втором курсе был с треском отчислен из института. Где-то с месяц ещё он ошивался по деканатам и ректорату, пытаясь восстановиться, а потом, заняв денег на билет у своего друга Толи, уехал к себе на родину, то ли в Петропавловск, то ли в Петрозаводск…
А Толя стал по студенческим меркам чуть ли не миллионером.
К четвёртому курсу он прирастил свой капитал, и выиграл труднейшую шахматную партию с серьёзным противником по имени Жизнь эффектным и пробивным ходом, в просторечии называемым – ход конём.
Чтобы в должной мере это осознать и понять, нужно напомнить, что шёл 1979 год. Советская страна и общество жили строго по начертанным партией (тогда это была КПСС), пятилетним планам. Плановыми были и экономика, и политика, и образование. И не дай Бог кому бы то ни было эти планы нарушить!...
Студенты ВУЗов, получив дипломы, обязаны были отправиться к месту своей будущей службы или работы в строгом соответствии с государственным распределением. О том, как происходило это распределение и по каким критериям – разговор отдельный.
Толя Колыванов получил предварительное распределение в прокуратуру Красноярского края. А в какую Тмутаракань пошлют его дальше – не могла предсказать ни одна гадалка…
И там, где бессильны были даже большие деньги и наделённые властью партийные дяди, неожиданно победила капризная и непредсказуемая дама по имени Любовь!
Оказалось, что Толя долго и не безуспешно ухаживал за рано овдовевшей, дородной и молодящейся обладательницей трёхкомнатной квартиры в самом центре Свердловска преподавательницей английского языка Любовью Ивановной…
Толино предложение руки и сердца она приняла не колеблясь, поскольку достаточно уже пожила в одиночестве, а все достоинства и недостатки своего суженного, как материальные, так и физические знала досконально…
Победили достоинства!
На свадьбу Толя, теперь уже Анатолий Михайлович, никого из бывших товарищей студентов не пригласил: другой, понимаете, уровень и круг общения...
Поговаривали, что дружком на церемонии бракосочетания был его единственный друг Боб Бубенец, но эта информация оставалась на совести рассказчиков.
А штамп о регистрации брака и Свердловская постоянная прописка в Толином паспорте стали бесспорными доводами в пользу его перераспределения в органы прокуратуры по месту жительства.
Любовь оказалась всесильной…