В те блаженной памяти времена работала я в одной из самых крупных библиотек страны - при Казанском Университете. Соответственно, и штат там был очень большой - как водится, женский. Мужчин было – раз, два и… От грустного факта мужского недобора все злоключения того дня и произошли…
Приближались новогодние праздники – по этому поводу организовывалось большое представление для детей наших сотрудников. Уже привезли громадную ель в фойе, разработали сценарий сказки, отрепетировали. Актёрами были мы сами, вернее, те из нас, кто обладал хоть какими-то сценическими задатками. Мне, к примеру, досталась роль Лисы. Поэтому в день выступления я щеголяла в огненно-рыжем платье, черных бархатных перчатках до локтей и с «хитрым» прищуром подведенных до ушей глаз. Сзади болтался хвост – вроде, и правда, лисий: кто-то пожертвовал по такому случаю старый мех. По сценарию предполагалось, что я и прочие «злоумышленники» разыграем под елкой основное действие, потом нас сменят «добрые» персонажи, и уж под занавес появятся Дед Мороз со Снегурочкой. Но никто не предвидел, что…
Короче, так: свою часть мы отыграли на славу. Я пошла «за кулисы» - водички попить и отдышаться. Вдруг подскакивают ко мне несколько девчонок и почти кричат: «Дед Мороз не может играть, ты будешь Дедом Морозом! Срочно переодевайся!»
- То есть? – опешила я, - а что с Айратом?
- Да нажрался он… уснул намертво… ну ты ж знаешь…невменяемый, короче!
До меня дошел весь ужас ситуации. Дело в том, что Айрат был верным рабом Зеленого Змия: когда в рот попадала хоть капля зелья – «слетал с катушек» и удержу не знал. О, чтоб провалился сквозь землю тот, кто подал ему первую рюмку в такой ответственный день!
- Не буду! – возмутилась я, - я ж не мужик!
- А кто тут мужик? Хромой дядя Слава будет играть? Сережа, который заикается? Или Нияз - с его ростом? Некому больше, Юль!
- Да вы, блин, издеваетесь надо мной???- кипела я возмущением, - Дед Мороз - здоровенный толстый старик. А от меня дети разбегутся, скажут, Кащей пришел переодетый. И вообще, я роли не знаю.
- Да сымпровизируешь что-нибудь. Ты ж была на общей репетиции, а мы не были!
Положение становилось всё серьёзнее. Прежде чем согласиться на дополнительную муку, я должна была удостовериться, что Айрат уже не может воскреснуть к жизни.
- Так… Где он? – Горгоной вскинулась я.
- Да вон - в зале татарской литературы…
Я кивнула и бросилась в указанное место. За стеллажами, в уголке для чаепития, на диванчике лежало тело. Ноги, связанные узлом и, кажется, растущие прямо из брюха, простирались по полу. Зрелище не располагало к оптимизму. Я в ужасе впила когти в обмякшие плечи безжизненного псевдочеловека:
- Вставай, вставай, говорю!!!
- Ммм… ы…- слышалось мне в ответ.
Я трясла Айрата всё сильнее, он что-то бормотал, а потом довольно четко выговорил: «Иди к чёрту!». Это меня взбодрило: значит, «Ёлочка, гори!» тоже крикнуть сумеет. «Сейчас устрою тебе шоковую терапию, голубчик», – решила я. Вспомнив, что Айрат отслужил в армии, я нагнулась к его уху и как можно более низким голосом крикнула: «Пааад-ёооом!» Потом резко потянула за шею и перевела в сидячее положение, после чего отвесила ему пару не очень сильных, но звонких пощёчин и отскочила, чтобы не получить в ответ уже полноценную затрещину.
Айрат очнулся и посмотрел на меня недоуменно: «Ты чё?»
- Это ты чё? Тебе выступать через двадцать минут, а ты нажрался, как скотина!
- Где выступать?
- Ты - Дед Мороз, понимаешь, нет?
- Кто – Дед Мороз?
- Да ты, урод, ты! (Эпизод напоминал сюжет шутливой песенки, в которой летчик-полоумок упорно забывал свои позывные, и ему их подсказывали с земли. А под конец не выдержали и пояснили эмоционально: «Запомни, Сокол, Сокол ты, баран!»).
- Я - Мороз??? – надо было видеть эту помятую физиономию, когда на ней отразилось первое шевеление разума и вызванные этим эмоции.
- Да, да! Ты ж весь коллектив подводишь, ты всех подставляешь!
- Подставляю? – этот вопрос был задан уже вполне здраво: мысли Айрата, как заржавелые шестерни старого часового механизма, со скрежетом начали своё вращение.
(Ага, сработало. Будем действовать в этом направлении).
- Ещё как подставляешь! Все ждут тебя одного! Директор ждёт! Пошли мыть рожу и переодеваться! – напирала я.
- А…как я смогу? – прозвучал дребезжащее-неуверенный, но вменяемый голос.
- А меня не волнует. Пить мог и хоровод водить сможешь!
Я села рядом с Айратом и начала сильно растирать его уши, чтобы кровь прилила к голове: где-то читала о таком способе приведения алкоголиков в чувство. Айрат отмахивался, тряс головой, бормотал: «Да уйди же ты!», однако я довела его уши до цвета пионерского галстука. Затем дернула за руку и потащила в туалет. (У нас, сотрудников, были отдельные «кабинеты»)
Ага, на ногах держится – это главное. Посадим под елку, как чурку, остальное действие провернем сами. И при этой мысли моё сердце «упало». Ой… а кто сами-то? Только Мороз да Снегурка в третьей части и предусматривались… Первый согрелся до плюс сорока градусов, вторая и без согрева не лучше: девочка совсем молодая, тихонькая, боязливая: голосок-шепоток. Только и есть в ней, что большие хлопающие глазки, да не понятно к кому обращенная пожизненная улыбка. Ой, влипли!
С этими мыслями я дотащила Айрата до туалета и подвела к унитазу. Он покорно тронул себя за штаны…
- Это что ещё!!! Обалдел? – завопила я, - это потом. А сейчас – два пальца в рот!
- Я не хочу! Меня не тошнит! – возмущенно выкрикнуло «старче» и разинуло на меня глаза.
- А если под елкой захочешь? – не менее яростно отозвалась я (и представила, как центральная фигура мероприятия – наш Дед Мороз - прилюдно садится на корточки с криком: буэээ… Голова его кружится – предметы уплывают вслед за весёлым хороводом «заек», «медвежат» и «снежинок», взявшихся вокруг него за руки… Нет, это совсем не весело.)
Но как я ни пыталась повлиять на ситуацию, заставить Деда очистить желудок не удалось. Наоборот, он напился воды из крана…
Когда Айрат был облачен в красную шубу, и к подобию его лица была прилеплена борода (по самые глаза - для пущей маскировки) – я отвела его пред светлы очи Снегурочки.
- Оoo! – высказалась голубоглазка и разулыбалась ещё основательнее.
- Ооо-рёл! – продолжила я её мысль, - даже ходит на двух ногах.
- Здравствуй, Дедушка Мороз – борода из ваты! – пропел Айрат, войдя в роль. И улыбнулся.
- Ну всё, жить будет, - облегченно вздохнула я, - реанимация прошла успешно.
Началось третье действие. Под вопли детворы: «Де-душ-ка-ма-рооооз!» наш герой вывалился на сцену… Нет, об этом нужно сказать подробнее. Айрат споткнулся о шнуры елочной иллюминации и начал было падать вперед головой. Чтобы не въехать в зал на животе, он побежал гигантскими шагами… Короче, голова и руки с посохом появились из-за кулис первыми, а сзади, с существенным запозданием – мультипликационные ноги-пропеллеры. Дед с разбегу чуть не протаранил ёлку, но сумел-таки затормозить движение – посохом. И сразу же исторг нездоровый вопль: «Здра-а-авствуйте, ребята!»
Сотрудники, стоящие вдоль стен – вернее, те из них, кто были в курсе происходящего, начали шушукаться и хихикать - комедия началась. А мне было не смешно: это же я выволокла этого Бармалея на сцену…Значит, на мне и ответственность.
Снегурочка, приготовившаяся к степенному выходу Деда Мороза, проговорила положенные по сценарию слова: «Ой, устал ты, Дедушка, еле идёшь!» (Боже!!!) «Стены» плеснули волной откровенного смеха – и она чуть не «смыла» ненадолго ожившего Деда в океан алкогольно-бессознательной нирваны: он подозрительно покачнулся… Я, стоявшая к нему ближе всех, подставила стул и придержала под руку - чтобы не промахнулся мимо сидения. Когда анемичный куль его тела был удобно устроен под ёлочкой, я убрала в сторону посох - чтобы не вырвался с грохотом из некрепких рук. (Не дай бог, на ребенка упадет набалдашником: головки-то у них, как грецкие орехи: «хрусть – и пополам»).
Снегурка растерянно молчала, и я взяла у неё микрофон: «Да, ребята, дедушка устал, потому что он к вам бежал: торопился всех вас увидеть! Пусть теперь отдыхает!»
(Айрат, плавно покачиваясь, «плыл» на стуле, руки его безвольно висели между колен. Свою миссию он, похоже, считал завершенной.)
Тут Снегурочка снова сказала неладное:
- Дедушка принёс вам, ребята, мешок подарков. Кто расскажет ему стишок, того он наградит!
Я мысленно простонала. Ну не может девка импровизировать! Какой, к черту, мешок? Он себя-то еле принёс! Пришлось снова взять у неё микрофон:
- Дедушка принёс вам подарки, ребята, но он так спешил, что уронил мешок по дороге. Я сейчас за ним сбегаю, а Снегурочка пока вам загадает загадки про зиму!
Снегурочка, как ключиком заведенная, начала тараторить разученные строчки, а я бросилась на поиски мешка. К счастью, мне его быстро подали «за кулисами» - и я выволокла его на сцену и «плюхнула» возле Деда Мороза. То есть у нас образовалось два мешка: на стуле и на полу…
Пока Снегурка приглашала детей рассказывать стишки, и внимание было обращено на неё, я пыталась вывести Деда из анабиоза. Даже палец воткнула ему в бок между ребер.
- Говори детям: «Хорошо, мальчик, вот тебе подарок!» Понял? – прошептала я ему.
- Знаю! – недовольно гавкнула Борода.
Подошел первый бойкий краснощекий рассказчик. Пробормотал свои куплеты, а Дед… сидит себе, как сидел! И Снегурка онемела - по плану не её слова. О, это же «тормоза», а не люди! Я достала игрушку из мешка и вложила её в дедову рукавицу. Сам он, пожалуй, нагибаться за подарком не сможет: кувыркнется носом в пол.
- Хорошо, мальчик, вот тебе подарок! – очнулся Дед.
Процесс пошел. Детишки бойко читали стишки, я подавала Айрату игрушки, а он повторял неизменное: «Хорошо, МАЛЬЧИК» – и гладил детей по голове – когда попадал.
После раздачи подарков по сценарию предусматривалась песня Деда Мороза. Разумеется, про ёлочку. Когда Снегурка объявила номер и протянула Айрату микрофон, он набрал в легкие воздуха и взревел - так что звякнули елочные игрушки… Вся мощь его крепкого, а ныне безвольного тела перешла в голос. Но лучше б он онемел!!! Над залом понеслось:
«Здравствуй, Дедушка Мороз -
Борода из ваты!
Ты подарки нам принёс…»
Я обмерла от ужаса: неужели матершинную строчку тоже пропоет? Но – нет, у солиста включился сторожевой пунктик в подсознании (сознание, как вы понимаете, было обесточено) и он… замолк. Однако закончить куплет было нужно, и старче, всё-таки понимая это, проскрипел уже без былого напора: «…ба-ра-да-из-ваааа-ты…»
«Стены» качались и «грохотали». Начальство сурово сверкало глазами. Снегурка стояла навытяжку - ёлка-палка…
Вдруг какой-то мальчуган – из тех, что постарше – крикнул:
- Дед Мороз, ты слова перепутал!
То ли это был маленький провокатор, то ли, наоборот, слишком наивное дитё, но Дед, как на грех, расслышал его вопрос. И медленно объявил в микрофон:
- А я, ребята, специально слова перепутал. Дальше – нельзя!
- А почему? - крикнуло уже несколько ребятишек.
- Потому что там слова – неприличные! – таинственно признался Дед.
- А какие? – с возросшим интересом развивали тему ребята.
Футболисты бы сказали, что наступил «опасный момент». Я выхватила у Айрата микрофон, чтобы не искушать судьбу:
- Дедушка старенький, у него плохая память. Он забыл самую главную нашу песню – про ёлочку! Давайте, ребята, все вместе напомним ему! – и сама пропела первые строчки, чтобы задать тон. Дальше всё прошло нормально – «включился» хор детских голосков, перекрываемый нестройными интонациями Деда.
Потом были крики: «Раз, два, три – ёлочка, гори!», при которых Айрат снова от души проветрил лёгкие. (Да ещё, негодяй, прегромко разыкался в микрофон).
Под занавес планировался хоровод. Снегурка взяла Айрата за руку, как было условлено, и начала тянуть его в круг.
- Не могу я, внученька, ноги у меня болят! Старый я стал! Н-н-н-е могу-у-у, – искренне сопротивлялся он. Но большеглазая дурёха не унималась: положено плясать, значит извольте. Один её рывок был настолько силен, что «дедовский» стул встал на боковые ножки и чуть не перевернулся вместе с телом своего «наездника». Я думала, меня хватит удар за эти «пограничные» секунды стояния стула «на ребре». Но обошлось.
Господи, ну когда же закончится эта совместная самодеятельность ЛТП и дурдома? Я подошла к Морозу с громким приглашением: «Дедушка, пойдём с нами в хоровод!», а шепотом спросила: «Ты можешь идти?» «Нет!!!» - прошептала борода. Умоляющие глаза подтвердили – не врёт: боится вставать.
Тогда я взяла Снегурочку за руку – раз уж ей положено кого-то тащить за собой – и мы двинулись вокруг ёлки, увлекая ребятишек. Мороз повеселел и снова вошел в раж. Он хлопал в ладоши и выкрикивал : «Ай, молодец, внученька! Ай, молодцы, ребята! Ай, молодец, лиса!» - и всё снова по кругу – в том же порядке. (А, пусть орёт - лишь бы не про бороду из ваты!)
Музыка играла, ёлка мигала, ребята улыбались, ничего так и не поняв – праздник состоялся.
И вот, хоровод закончил вращение. Мы со Снегурочкой распрощались с детьми, началась усиленная ходьба. Остались неподвижными только ёлка и красный куль Деда Мороза под ней...
Когда я подошла к Айрату, чтобы наконец расторгнуть его союз со стулом, увидела, что он почти уже задремал, склонив голову на бок… Ах, какой негодяй! Ему бы от стыда волосы на себе рвать (хотя бы из накладной бороды), а он отдыхает безмятежно! Да таких за ноги вешать мало!
Увидев меня, Айрат воспрянул из небытия и почти что гордо сказал: «Ну вот, а ты боялась, что я не смогу «Ёлку» провести…» - и закашлялся: видимо, сама природа воспротивилась такой неслыханой дерзости.
Когда мы вечером «пировали» уже в своём отделе, неизменной темой застолья было недавнее выступление. Вспоминались мельчайшие эпизоды… Такого хохота я не припомню ни на одном корпоративном празднике – люди просто умывались слезами. Даже начальство, сначала хмыкавшее в кулак, теперь откровенно «покатывалось», отложив гнев праведный до худших времён. Меня благодарили, как спасительницу мероприятия, обещали премию, и я «раздувалась» от гордости за себя, прекрасную.
«Сорокаградусный» Мороз снова находился в "ауте" – тело его лежало на на диванчике за стеллажами. Пусть живёт, сердешный, пока не началась вторая серия концерта - в которой начальство задушит его собственной бородой.
2010
