Что даже спустя какой-то долгий десяток лет,
Я, статуей замерев, не моргая смотрю на спину прохожей,
Совсем незнакомой, но так на тебя похожей,
Что скулы сводит до дрожи, а тормоза – на нет.
Это как же сильно, должно быть болело все эти годы,
Что хватаюсь за шанс, как за липкую нить из лжи,
С надеждой на чудо, брезгливой свободой.
Бросаюсь ее догонять, теряя и вновь находя под чужим небосводом,
Угадываю твою угловатость, свои невзгоды и общую прошлую жизнь.
Я вспоминаю утро, рассветы и терпкий кофе,
Волосы по подушке, тепло розоватых губ,
Недописанные синей гелевой ручкой неровные строки,
Что сложились за десять лет в стихи, отголоски, упреки,
А потом разлетались о землю фарфором копилки: «забудь!».
Но как же сильно, должно быть засело в районе легких,
Что даже спустя какой-то долгий десяток лет,
Я ее догнал, вдохнул ее запах легкий.
Задержалась рука на ее плече столь хрупком, робком.
Обернулось прозрением кротким:
- Я обознался…
- Бывает.
- Не страшно?
- Нет.
