В Москву! В Москву (Очерк)

«В Москву! В Москву»
(«Три сестры» А.П.Чехов)

Вот так же и я повторял знаменитые чеховские строчки, чувствуя «лёгкое головокружение от успеха» (ловлю себя на том, что всё чаще «цицирую» великих – то доктора, ставшего писателем, то семинариста, ставшего тираном). Шутка ли, быть приглашённым в Москву по такому замечательному случаю, как вручение Национальной Премии! Не каждый же год в жизни творческого человека такое случается!
И всё же – лёгкий «мандраж»: последний раз был я в белокаменной двадцать один год назад! А что там, в неведомой стране? Мафия, провокации ФСБ, бандиты, проститутки, милицейский беспредел, чиновники-мздоимцы, беспризорные дети в метро?
«Может, не ехать?» - нашёптывает внутренний голос.
«Надо, Федя, надо! - отвечаю я ему, - всё одно, билеты на самолёт уже куплены, гостиница заказана, да и «Золотое Перо Руси» (ма-а-а-а-люсенькое такое, жёлтенькое, вожделенное!) просится на левую сторону «спиджака с карманАми».
Слаб, ох, как слаб пишущий человек! Много ли ему надо, чтобы почувствовать себя востребованным?
Мало ему, видите ли, внимания слушающей и читающей публики, ему ещё и всенародное признание необходимо: с почестями и славой, со строчкой в газете, с пришёптыванием дамы в зелёном: «Ах, я всю жизнь мечтала с Вами познакомиться!»
Итак – в Москву! В Москву.
...Аэропорт во Франкфурте встретил тишиной. Неожиданно мало улетающей куда-либо публики. Наверное, «не сезон».
Регистрация: не могу удержаться от детского соблазна – на вопрос клерка: «Где желаете сесть?» прошу место у окошка. Очень хочется посмотреть на землю с высоты девяти тысяч метров. Лишь позже соображаю, что зря старался: рейс-то ночной!
Взлетели. Минут через десять звучит объявление бортпроводницы: «На всех рейсах Аэрофлота продажа спиртных напитков запрещена. Через несколько минут вам будут предложены прохладительные напитки».
В голове щёлкнуло – это включилась память, напомнившая старый анекдот про Аэрофлот: международное агентство по авиаперевозкам прислало в Москву письмо такого содержания: «В связи с тем, что самолёты Аэрофлота издают шум, превышающий допустимые нормы, с первого января вступает в силу запрет на их полёты над странами Европы». Через несколько дней в агентство поступает ответ: «Признав вашу критику правильной, Аэрофлот с первого января прекращает продажу спиртных напитков на борту самолётов, пролетающих над Европой».
Вот так в России борются с шумом: нет спиртного – нет и шума на борту самолётов!
А объявление проводницы этому как раз и явилось подтверждением.
Вдоволь повеселившись, решаю поспать, да не тут-то было: уже катят тележки с ужином. Меню скромное – говядина с макаронами и овощами или рыба с рисом. Как говорится, «третьего не дано!»
Беру говядину лишь из опасения, что рыба может оказаться «второй свежести». Конечно, это вам не «мама приготовила». В упаковке – желеобразная смесь из соуса и мясных волокон без вкуса и запаха и спекшийся в микроволновке брикетик, состоящий из десятка макаронин. На десерт – крохотная коврижка со сливовым джемом и напитки на выбор: чай, кофе или минералка.
Две ошибки в течение одного вечера – это уже слишком даже для рассеянного поэта, но, так или иначе, я принимаю ещё одно опрометчивое решение: прошу чашку кофе и минералку. К чему это привело, увидите дальше.
...Интернет в конце октября не обещал хорошей погоды в Москве, накликая снегом с дождём при плюс двух градусах, плотнейшую облачность в небе и густой туман на земле. Московские ночи в прогнозах грозили минус тремя, так что в моём воображении уже рисовалась картина Апокалипсиса местного масштаба с посадкой самолёта вместо Москвы где-нибудь в Самаре, но, к счастью, всё обошлось: трясясь на воздушных ухабах, самолёт вынырнул из молочно-кисельной смеси метрах в тридцати от ВПП, подскочил при первом касании с бетонкой и, опустив нос, покатил, постепенно гася скорость.
Здравствуй, Шереметьево! Здравствуй, Москва!
...Процедура паспортного контроля предельно проста. И вот, катя за собой «пилотенташе», я спускаюсь в зал прилёта. На часах половина первого. Всё, что ездит в сторону города, уже укатило в свой последний рейс, и я стремлюсь к киоску с заветной надписью «Московское такси».
Увы, увы! Киоск закрыт, но зато передо мной вдруг появляется мужичина в ярко-жёлтой куртке с бейджиком, свидетельствующим о принадлежности своего хозяина к тому самому «жёлтому такси», услугами которого советуют воспользоваться все рекламные объявления в Интернете.
«Повезло», - решаю я, бросаясь к жёлтой куртке.
«Вам куда?» - деловито осведомляется «куртка».
«В измайловскую «Вегу», - скороговоркой сообщаю я, припоминая Интернет-обещание «жёлтого такси» брать деньги с клиентов только по установленным таксам.
«Две тысячи шестьсот», - коротко сообщает «куртка».
«А это не много?»
«Ну что вы, - уверяет меня жёлтый, - это же семьдесят километров в один конец!»
«Сорок один», - интеллигентно поправляю я.
«Да, - быстро соглашается человек, - но учтите, машин нет и ещё плюс ночной тариф».
«Попал!» - соображаю я, но делать нечего – время бежит, хочется в чистую, прохладную постель одноместного гостиничного номера и очень не хочется ночевать в пустом, холодном зале аэропорта.
...Конечно, это было не такси. Конечно, это был чистой воды «развод на деньги» приезжего «лоха».
Получив деньги, «жёлтая куртка» передала меня юркому малому, который подхватил мой кофр и бодрой трусцой побежал к выходу, попутно вызывая по мобилке какого-то «Гарика».
«Гарик» оказался парнем лет тридцати, подкатившем на видавшем виде микроавтобусе «Фольксваген» без всяких шашечек на грязных боках.
Тоскливым взглядом окидываю площадь: никаких таксомоторов и вправду нет! Так что не соврал тот, в куртке, когда убеждал, что это мой единственный шанс.
Едем. Трасса на удивление пуста. Нет пробок на Ленинградском шоссе, нет! Мысленно хвалю Бога, ведь перед отъездом столько всяких ужастиков начитался о ситуации на Ленинградке!
...Парень за рулём достаёт «Сникерс» и, разорвав зубами обёртку, начинает его жевать. «Да, видать голодно ему, бедному, раз такую гадость жуёт. Небось, и поесть-то некогда», - думаю я, а вслух спрашиваю:
-Всю ночь придётся баранку крутить?
-Да, - отвечает водитель.
Потом, помолчав, продолжает:
-Я так каждую ночь мотаюсь. Вот до утра поезжу, а потом домой – с ребёнком сидеть. Нас в семье трое, а работаю только я один. Тяжело...
-Да, - сочувственно поддакиваю ему, - когда один в семье работает – это очень тяжело.
Пытаясь завести с ним разговор, интересуюсь:
-Ну, как вам тут при новом мэре живётся?
-Нам что при новом, что при старом, всё одинаково живётся, - отвечает он. Что раньше, что сегодня – ничего нового в этой жизни не происходит! Всё так же тяжело и всё так же безденежно. Правда, вот на иномарках ездим, - добавляет он и любовно гладит баранку своего замызганного «VW».
Вот уже Измайлово. Неоном светятся огни ночных реклам, на дороге становится оживлённо. Город не спит. Город ночью живёт какой-то особенной, не похожей на дневную, жизнью. Кажется, что попал в страну, где всё наоборот: то, что должно быть белым, стало вдруг чёрного цвета, не стало теней, а отражения в зеркальных стёклах напоминают кадры старого кино – блики от проезжающих машин, огни мигающих светофоров, случайные прохожие, шорох шин по мокрому асфальту. Нереально длинной кажется белая колбаса припаркованного к краю тротуара свадебного «Хамера», и разваливающаяся на ходу старенькая «Волга» тоже выглядит ночным кошмаром, и суетятся возле разрытой траншеи рабочие в касках, и сурово мигает жёлтый фонарь аварийки.
Гостиничный комплекс «АБВГД-ейки» виден издали. Пять высоток гостиничного комплекса в Измайлово, доставшиеся Москве в наследство от той, знаменитой, Московской Олимпиады.
Мой водила спрашивает у охранника, мёрзнущего у полосатого шлагбаума, которая из гостиниц «Вега» и, получив ответ, тормозит у бетонного козырька двадцативосьмиэтажного верзилы.
Прощаемся тепло, почти уже по-родственному и Гарик записывает на моей визитке номер своего домашнего телефона:
-Если захотите город посмотреть, или в аэропорт поехать, звоните.
...Вкатываюсь в огромный гостиничный холл. Длинные стойки регистрации, из-за которых торчат две женские головки. Амбаловидного вида молодцы из гостиничной охраны в чёрных костюмах при входе в лифтовые холлы. Приглушённая музыка из
неспящего бара, островки мягких кресел в коже чёрного цвета вокруг круглых, низких мраморных столов, уставленных бокалами с вином и пивом. Витрины с заморскими экзотоическими напитками и такими же экзотическими ценами на фирменных ценниках...
Всё это замечаю краем глаза, преодолевая двадцатиметровую дистанцию, отделяющую вертящуюся дверь входа от стойки, за которой светятся любопытством глаза всё тех же двух гостиничных девушек, на бейджиках которых красуются надпись «Дежурный администратор».
-Добрый вечер (а, может быть, уже «доброй ночи»?) – говорю им. -Моё имя – Юрий Берг. У меня забронирован номер в вашей гостинице.
Девушка просит паспорт.
Предъявляю ей свою терракотовую книжку с вилкой на «фасаде», после чего юное создание следует к копиру.
Протягивая паспорт назад, она говорит:
-Извините, но вам придётся час погулять.
-?????? – у меня пропадает голос. -Девушка, вы не поняли: у меня оплачен номер, и я хотел бы получить от него ключ и отправиться спать!
-Извините, но у нас с часу до двух не работают компьютеры, и мы не можем выдать вам ключ, потому что нет возможности вас зарегистрировать, - оправдывается дежурная.
-У нас работают бары и вы можете хорошо провести этот час, добавляет и мило улыбается при этом другая.
Проклиная ненавязчивый русский сервис, качу свой кофр к одному из «оазисов». Устроившись поудобнее, разглядываю местный «бомонд».
Ночь не спит. Ночь работает и развлекается.
За столиками кафе шумно: вот двое, явно давно уже «под мухой». Один сидит, подперев ладонью крупную голову и внимательно слушает. Второй, высокий и плотный, в очках интеллигентного вида, в длинном пальто, играет на гитаре и поёт что-то о десантных войсках.
За соседним столом – компания. Трое молодцов пьют тоник и, матерясь для связки слов, обсуждают какого-то Равиля, который «гонит не по делу волну».
В углу, у фонтанчика с искусственной лианой, оплетшей дорическую колонну из белого гипса, за столом расположилась ещё одна компания: четверо ярких блондинок пьют минералку и стреляют глазами по сторонам, выискивая среди гостей потенциальных клиентов.
Вот одна из них поднялась и пошла танцующей походкой, лавируя между столиками. Да, там было на что посмотреть! Высокая, отлично сложенная, в готовых лопнуть на попке джинсах, она была в это момент воплощением женственности и сексуальной привлекательности. Её подруги, делая вид, что происходящее их совершенно не интересует, поглядывали на часы, явно поджидая кого-то.
А в это самое время, положив голову на руки, за стойкой кафе спала буфетчица, оставив за себя официантку, белым полотенцем протирающую вымытые бокалы.
Почувствовав жажду, встаю и подхожу к стойке, обращаясь к официантке:
-Мне жаль будить вашу коллегу, но очень хочется пить. Дайте мне минералку из холодильника.
Буфетчица отрывает голову от рук, встаёт и механическим жестом достаёт из холодильника трёхсотграммовую бутылочку «Аквы».
-Шестьдесят рублей, - говорит она и принимает от меня разноцветные бумажки.
...Дождавшись двух часов, возвращаюсь к стойке администратора. Комп уже работает, я оплачиваю завтраки (шведский стол за 840 рублей – совсем недорого, не правда ли?) и получаю долгожданную магнитную карточку.
Номер мой первый на двадцать седьмом этаже. Он производит очень приличное впечатление: тепло и чистенько, душ и унитаз сияют белизной, огромная двухспальная кровать напоминает об опрометчиво оставленных без внимания девушках в холле. Плоский телевизор, два кресла, письменный стол с врезаным в тумбу холодильником, журнальный столик, небольшой платяной шкаф и совершенно добивший меня факт: два телефона – один на письменном столе, другой – в полутора метрах от него, на прикроватной тумбочке!
Приняв душ, ложусь с твёрдым намерением встать не раньше девяти.
Пытаюсь заснуть – не получается! Считаю слонов – безрезультатно! Отбрасываю в сторону одеяло – без толку! Встаю и открываю окно в надежде, что свежий воздух охладит меня и успокоит нервы, – как бы не так!
И тут я понимаю, отчего не могу уснуть: аэрофлотовский кофе сыграл со мной злую шутку! Понадеявшись на то, что он, по определению, не может быть крепким, я выпил тогда чуть подслащённую коричневатую бурду, запив её для очистки совести минералкой, и вот вам результат: уже четыре, спать осталось всего несколько часов, а сна нет!
Кое-как промучившись до пяти, я, наконец, забылся на короткое время каким-то паутинным, неверным и беспокойным сном. Мне снились ярко накрашенные девушки из холла и гостиничный амбал, играющий на гитаре гимн города Москвы.

...В восемь тридцать с трудом открываю глаза. «Состояние нестояния» - так называется моё утреннее самочувствие после бессонной ночи. Приняв душ и побрившись, иду завтракать. Ресторан на втором этаже гостиницы поражает воображение: огромный зал со множеством столов, белые скатерти, чистота, блеск вилок, ножей, горки тарелок «семейного» размера (у нас в Германии на таких обычно подают пицу), мармиты с подогревающейся едой, столы с десертами, выпечкой, холодильники с фруктами – ешь, пей, заправляйся!
Из «русских» - только лишь официантки. Удивляет их подобранность: все, как на подбор, раскосые, скуластые. Такое впечатление, что это «оргнабор» народностей Крайнего Севера!
Кругом слышен английский. На немецком говорят лишь несколько пожилых дам, сидящих за столиком напротив.
Ловлю себя на мысли, что мне доставляет удовольствие говорить на русском, и я стараюсь говорить правильно, не путая порядок расстановки слов в предложениях (восемь лет иммиграции дают о себе знать!).
Много брать еды стесняюсь. Комплексую я по этому поводу напрасно, потому что все заняты собой, и никто не обращает внимания на прилично одетого господина, с аппетитом поглощающего поджаренные сосиски с омлетом.
После завтрака ожидаю в холле продавца из аптечного киоска: знакомая попросила привезти ей русские таблетки от головной боли. В десять появляется аптечная дама в очках с позолоченной оправой. Бросается в глаза ухоженность дамы и её одежда: лёгкий макияж, чистая кожа лица, свежий маникюр, со вкусом подобранная (явно не турецкого пошива) одежда – такое впечатление, что эта не молодая, но симпатичная женщина пришла не на работу, а в театр!
Вот это и есть «то самое», что разнит русских женщин с остальной частью «прекрасной половины» человечества! Как сказал когда-то один умный человек: «У русских будет течь дома унитаз, но на работу они едут в метро, вылив на себя полфлакона французских духов». В этом и заключается разница менталитетов: русские женщины хотят нравиться мужчинам, а большинство женщин в европейских странах в это же время борются за право быть во всём уравненными с мужчинами. Вот откуда берутся в европейских городах эти самые «серые мышки» в застиранных джинсах и раздолбанных кроссовках, без грамма косметики на лице, курящих одну сигарету за другой и выпивающих за день до литра чёрного кофе.
...В половине одиннадцатого в номере раздаётся звонок. В телефонной трубке – голос моей давней знакомой.
О нашем знакомстве стоит рассказать отдельно.
Как-то, лет пять назад, ещё будучи активным на Прозе.ру, я обратил внимание на просьбу одного автора. Речь шла об оказании посильной помощи (кто чем может!) домашним животным, попавшим в сложное положение в одном из приютов Москвы. Денег на прокорм животных уже не было, и несчастных могли просто усыпить хозяева приюта. Я переслал своей знакомой (назовём её Аллой) все имеющиеся у меня на том портале баллы – для размещения объявлений с просьбами о помощи.
Постепенно у нас завязалось виртуальное знакомство. Алла оказалась неплохим публицистом, писала небольшие очерки и эссе. Потом наше общение потихоньку сошло на нет, как это почти всегда бывает в подобных случаях.
И вот однажды я снова заметил её появление среди своих читателей. Она оставила отзыв на миниатюру, посвящённую моей любимице – кошке Флэки, погибшей два года назад. У Аллы тоже случилось горе: погиб её любимый кот Плюш, и я, как мог, попытался её утешить. Вот с того момента мы стали опять понемногу бывать друг у друга «в гостях», оставляя отзывы о прочитанных вещицах.
Незадолго до моего прилёта в Москву я сообщил об этом событии Алле, и она предложила мне свою помощь, которую я с благодарностью принял.
И вот, в половине одиннадцатого она мне позвонила от портье.
...Одевшись, спускаюсь лифтом в холл. С дивана поднимается высокая рыжеволосая женщина и делает шаг навстречу. Мы тепло приветствуем друг друга и я, смущаясь, протягиваю ей коробку конфет, привезенную из Германии:
-Не знаю, понравятся ли они тебе. Выбрал на свой вкус, это мои любимые.
Идём к припаркованной машине – у Аллы «Nissan-Trail». Ехать далеко, и по пути мы успеваем о многом поговорить: о детях, о работе, о последних событиях в России и Германии. Алла оказывается интересным собеседником, недаром за плечами два высших образования: РАТИ-ГИТИС и факультет журналистики в ИГУМО
-Чем сейчас занимаешься? – спрашиваю её.
-Снимаюсь в кино, - отвечает Алла, - в 596-й серии «Дворик» на канале «Россия-1».
«Несерьёзное это дело, - думаю я. – Сидеть и ждать, когда тебя позовут на десятисекундный эпизод в 696 серии? А потом войти в кадр, взять у сапожника починенные туфли и выйти? Нет, этим не прокормишься!»
Одно хорошо: девушка Алла – волевой человек, знающий, чего она хочет от этой жизни, и я верю – она добьётся всего того, о чём сейчас говорит.
За беседой пролетело время, и вот мы уже на Большой Никитской. Сегодня ЦДЛ – это комплекс из двух зданий, выходящих фасадами сразу на две улицы. В конце 50-х к дому на Поварской со стороны двора пристроили новое здание с выходом на параллельную улицу. Вот к этому дому на Большой Никитской, 53, где должна была состояться церемония награждения победителей конкурса Национальная Премия «Золотое перо Руси», мы и подъехали.
В фойе уже вовсю работают фотографы, встречая гостей. Вспыхивают блицы, слышны приветствия, гости знакомятся друг с другом. Замечаю несколько знакомых лиц. Это вездесущий Лео Гиммельзон, наш добрый волшебник Илья Майзельс, улыбающийся Карен Агамерзоев, очень милая Оля Грушевская, подходит и знакомится с нами Борис Мейтин. Спрашиваю потихоньку, так, чтобы не привлекать внимание присутствующих:
-Алла, когда тебе нужно быть дома? Возможно, я тебя задерживаю?
Она обиженно передёргивает плечами:
-Я сегодня буду с тобой столько, сколько понадобится.
Благодарно сжимаю её руку: такое не часто услышишь даже от закадычных друзей!
Смотрим на часы: до назначенной на двенадцать пресс-конференции ещё минут сорок.
Предложение спуститься в подвальчик, где находится кафе, встречаем с энтузиазмом – все проголодались! Внизу заказываем завтрак, и Карен, как истинный джигит, угощает всех коньяком. Напротив и немного наискосок от меня сидит за столом Оля, с которой мы хотели поговорить о делах Литпортала, но, как всегда, «благими намерениями вымощена дорога в ад» - переговорить так и не получилось. Вскоре прибывает гонец от Савицкой – нас приглашают в Малый зал на пресс-конференцию.
Пресс-конференция проходит как всегда – предсказуемо. Светлана Васильевна раздаёт пресс-релиз, затем следует её короткое вступительное слово и пространные выступления-рассуждения внушительного президиума. Оживило и разнообразило пресс-конференцию выступление с места: «с места и в карьер» бросился один из присутствующих, дедушка субтильной наружности, который задал детский вопрос: «А почему жюри конкурса не обращает внимания на «Антологию перцепции аггады»?
Вот этой антологии и надо бы, по его мнению, присудить высокую литературную премию.
«Вредному дедушке» ответил убедительный Александр Бухаров, который «убедил» дедушку таких вопросов больше не задавать.
Пресс-конференция закончилась, и все поспешили в кулуары. «Кулуарами» служило фойе ЦДЛ, и с трудом найденное «помещение для мальчиков». В процессе поисков этого помещения мне вспомнилось предупреждение Светланы Васильевны, присланное за месяц до церемонии: «Не пытайтесь спрашивать у меня, где находится мужской туалет!». Теперь я понял, почему С.В. меня предупредила: найти его можно только со служебно-розыскной собакой, а найдя, вы убедитесь в том, что второе здание ЦДЛ было действительно построено в конце пятидесятых – об этом свидетельствует состояние сантехнических оборудования.
...У моей спутницы с собой два мобильных телефона, по которым ей непрерывно звонят. Чтобы не мешать своими разговорами присутствующим, она выходит на улицу, а я пытаюсь в это время поговорить хоть с кем-нибудь из наших портальских авторов, но всё тщетно: поминутно кто-то подходит, называет своё имя, мы знакомимся, начинается разговор, но в это время подходит кто-то третий и, бесцеремонно прерывая, называет своё имя и пытается начать новый разговор, и так – до бесконечности!
Начинается церемонии награждения. Поднимаемся на второй этаж и попадаем в Главный зал ЦДЛ. Он уже заполнен почти целиком, но какие люди здесь собрались! В первом ряду вижу актёра и режиссёра Александра Васильевича Панкратова-Чёрного. Пробираюсь вперёд и снимаю его (я забыл вам рассказать, дорогие мои читатели, что я ещё и фотожурналист, и моя фотокамера всегда при мне!), затем несколько минут мы говорим о кино и его прежних ролях. Услышав в моём исполнении строчки из песни Виталия Крестовского «А поезд тихо ехал на Бердичев» из кинофильма «Мы из джаза» (вспомнили песню про чемоданчик?) он оживляется:
-Сейчас эту песню записала одна молодёжная рок-группа. Исполняют её с блеском!
...Чувствую, что кто-то тянет меня за руку. Оглядываюсь и вижу чудную картину: дама, вся в чём-то зелёном, в огромной шляпе цилиндром, на полях которой угнездился букет цветов, улыбается и шепчет:
-Вы Юрий Берг? Узнав, что вы здесь, я захотела с вами познакомиться!
Но поворковать с дамой в зелёном уже не суждено: начинается то, ради чего я приехал!
Церемонию ведут Светлана Васильевна Савицкая и Народный артист России, популярный актёр театра и кино Александр Пятков, а открывает церемонию диктор Центрального телевидения Анна Шатилова.
Награждение проводится по номинациям, и в каждой из них призы и награды победителям и лауреатам вручают известные на всю страну люди.
От имени Союза писателей России ордена и медали за успехи на литературном поприще вручает Председатель правления МГО СП России Владимир Иванович Гусев, а в номинации «Поэзия» Золотого пера Руси – советский и российский актёр театра и кино, поэт, музыкант, Народный артист РСФСР Михаил Ножкин.
...Когда я, вызванный на сцену, ожидал вручения «Золотого пера», произошла минутная задержка: Светлана Васильевна что-то искала на столе с наградами. Михаил Ножкин, подойдя ко мне, тихо сказал:
-Я не знаю, что я сейчас буду вручать. Но я искренне рад и от души тебя поздравляю!
...В зале много именитых и знаменитых . Вижу скромно стоящего у стены Юрия Куклачёва. Подхожу, представляюсь корреспондентом немецкого журнала, прошу разрешения сфотографировать. Юрий очень рад, говорит, что скоро будет на гастролях в Германии. Приняв от меня визитку, обещает позвонить, когда будет во Франкфурте, и пригласить на свои выступления.
Мелькнул в зале и тут же куда-то пропал Никита Джигурда. Тщетно со сцены звала его Светлана Васильевна – он исчез, оставив после себя лишь слабый запах горящей серы!
Поближе к сцене уютной компанией устроились Владимир Бояринов, Владимир Силкин, Марина Попович, Леонид Брайловский со своей чудесной внучкой. Вижу сидящих неподалёку Александра Амусина и Геннадия Норда, чей вокальный талант был немедленно продемонстрирован прямо здесь, на сцене Большого зала ЦДЛ.
Радостными были встречи с нашими старыми знакомыми – авторами Литпортала ЧХА.
Приятной неожиданностью стало знакомство с Верой Хамидуллиной, приехавшей в Москву на машине из неблизких Набережных Челнов. Удовольствие от знакомства доставил очень хороший поэт Владимир Папкевич, чей талант был закономерно удостоен литературными наградами.
Особенно приятно было встретить в Москве моего старого знакомого, талантливого писателя Владимира Эйснера и Сергея Ульянова, с которым до этого был знаком лишь заочно.
Жаль, что не смогла приехать в Москву из Германии неистощимая на юмор и весёлые придумки Валентина Кайль, но зато случилась возможность познакомиться с её дочерью – очень симпатичной молодой дамой, как две капли воды похожей на свою маму.
Неожиданной и приятной была встреча с Ириной Бжиской. Жаль, что эта встреча оказалась мимолётной, нам было бы о чём поговорить – я очень люблю донские края.
Волнующей оказалась встреча и знакомство с талантом бывшего афганца Влада Исмагилова. Его стихи и песни о войне потрясли не только меня.
И, конечно, нельзя не вспомнить выступление блистательной Евгении Лагуны –
певицы с уникальными вокальными возможностями. Помните кинофильм «Пятый элемент» с Брюсом Уиллисом в главной роли? Та самая «космическая дива», чьё выступление его так потрясло, – это и есть наша Евгения, берущая 4,5 октавы!
Конечно, нам всем не хватало тех, кто не смог по разным причинам приехать в эти дни в Москву. Это и несравненная Бэлла Иордан, это Раиса Шилимат, и Надежда Сергеева.
Очень хотелось познакомиться, но не довелось, с Ниной Роженко. Да и в общем, многое не довелось – слишком коротки были встречи. Даже на небольшом фуршете, устроенном в честь победителей и Лауреатов «Золотого пера», не довелось пообщаться с теми, с кем хотелось: к столикам протиснуться было очень сложно. Но был ничем не заменимый дух писательского братства и доброжелательности, были забыты в этот день былые обиды, была радость от сознания причастности к великому таинству рождения заветных строчек!
...На следующий день я улетал из Москвы. День, будто в насмешку над моими недавними опасениями, был по-весеннему тёплым и солнечным. Москва отдыхала, Москва мчалась куда-то за город в нескончаемой веренице разнокалиберного автопотока: дребезжащие автобусы и видавшие виды легковушки времён молодости моей мамы, наглые иномарки и забрызганные вчерашней грязью внедорожники любителей больших машин – всё это двигалось без всяких намёков на соблюдение правил дорожного движения, безбожно ругалось и безнадёжно медленно тащилось в ставших уже знаменитыми московских пробках.
Прощай, моя бестолковая, моя огромная, моя суровая, моя прекрасная Москва.
Ты столько лет была вожделенно-притягательной, ты столько лет была воплощением надежд и болью несбывшейся чьей-то мечты, ты была стартом многих карьер и концом многих жизней. Ты была беспредельной и беззаконной, а стала чиновной, богатой, рублёвской. Ты стала другой, не такой, какой я знал тебя в годы своей молодости. Будь счастлива, Москва! У тебя есть всё, чтобы стать Первой столицей Мира. У тебя есть твой «золотой запас» – люди из зала на Большой Никитской.
Те самые люди, которые тебя любят по-настоящему, без квасного патриотизма. Те самые, что верят в свою страну и в тебя, те самые, что придут на смену временщикам и прихлебателям, устроившимся у государственного богатого корыта.
Дай тебе Бог счастья, Москва! Я люблю тебя, моя Россия!