Вскрикнет кулик и замрёт.
Тонкий ледок лилию в болоте скуёт,
с первыми лучами убьёт.
Булькает ряска. Сопит в глубине водяной.
Черти легли на покой.
Кашляет, кашляет из глубины больной,
видно, совсем плохой.
Можно уснуть, короче окажется путь,
можно ласкать камыши,
острые крылья их режут, капает ртуть
алая в розетки кувшин.
Можно припасть на кочек мшистую грудь,
можно забыть про миры,
тёплая ртуть тихо каплет в бурую муть,
в круг бегунцовой игры.
Белый туман пробирается под бушлат,
просит себя согреть.
Белому туману ты от чего ж не рад,
ну к, в тишине ответь?
С бледной зарёй неизменны болот луга,
зверь с них ушёл давно,
строгого тумана в небо ушли стога,
выглянуло окно.
Тихо душа бродит по островкам,
в складь собирает лён,
лён отнесёт подальше, под птичий гам,
под подвенечный звон.
Только проспится хворый старик водяной,
станет траву считать,
мелкая птица случай залетит на постой,
станет ему мешать.
Пикает птица, знает, где скрыта твердь,
махонький островок,
ты не дойдёшь, за корягой заждалась смерть,
где отдыхал чирок.
17 сентября 2009 г.
С-Петербург