Наверное я сплю. Ведь быть этого не может – дом цел и выглядит вполне обжитым, двор всё так же исчерчен тропинками, полоска гаражей и сарайчиков, колонка, всё на месте. И столик. Столик – важнейшая часть «композиции». Когда-то все пути вели сюда и даже в полубессознательном состоянии, в полнейшей темноте я мог безошибочно найти дорогу сюда. Виден угол стола, кем-то обгрызен. Я улыбаюсь про себя. Этим «кем-то» был я, случай угодил в песенку, которая, впрочем, успеха особого не имела и исполнялась только среди своих в моменты всеобщего пьяного угара. Только вот надписей на столе я почему-то не могу разглядеть. Ими был исписан весь небольшой столик: среди множества персональных вензелей попадались, исполненные глубокого смысла изречения, типа «жизнь это то, что происходит вокруг, пока ты строишь свои планы».
Значит, всё-таки сон. Сорвав пару спелых груш, иду к колонке. Из крана бьёт сильный напор воды, но руки не ощущают её холода, хотя я знаю точно – в любое время года вода здесь холодная. Брызги попадают на джинсы и мокасины, я пытаюсь стряхнуть их и вдруг замечаю, что вся моя одежда забрызгана свежей кровью. Ужас сковывает всё тело, неприятно шевелятся на макушке волосы. Выронив груши, пытаюсь смыть кровь. Но, блядский сон, вижу, что на самом деле воды в колонке нет, она вся в ржавчине и судя по всему давно заброшена. Я возвращаюсь к столу и сажусь на скамейку рядом, силы совершенно меня покидают.
Солнце только что зашло за горизонт, ещё пол-часа и станет совсем темно. Я осматриваю одежду и руки – пятна крови превратились в ржавчину и бесшумно осыпаются на траву. И появляется звук. Сначала незаметным фоном, трудно сказать когда я начал слышать его. Но теперь он нарастает, я даже ощущаю лёгкую вибрацию – я узнаю этот звук. Это стук колёс приближающегося поезда. Этого просто не может быть – «железка» чёрт-те где находится, а я «слышу» этот тяжеленный тепловоз ногами, будто стою на перроне. И запах, ни с чем не сравнимый, знакомый с детства запах просмоленных шпал. Пытаюсь встать, не выходит – ноги будто налились свинцом. Типичное для сна ощущение.
- Слы-ы-шишь…
Голос заглушает гул тепловоза и сливаясь со стуком колёс, отдаёт металлом. Я закрываю глаза, я пытаюсь СЛУШАТЬ.
- Слу-у-шай! – голос становится чуть тише, как будто удаляется, мысленно представляю себе кого-то, стоящего в открытой двери тамбура удаляющегося поезда. Этот «кто-то» держится одной рукой за поручень, в другой руке держит что-то, направляя на меня. В его позе угрозы нет совершенно, видимо он всеми силами пытается привлечь моё внимание к тому, что у него в руке. Я не могу разглядеть этот предмет, сгустились сумерки и сама фигура этого неизвестного почти сливается с очертаниями вагона. Вдруг – движение руки, которое ни с чем нельзя спутать. Он бросил «это» на насыпь. Я порываюсь бежать по шпалам, но каждое движение стоит мне неимоверных усилий.
- Смотри. – еле слышно доносится до меня.
Я продолжаю двигаться. Темень уже полная и стало как-то невыносимо тихо. Едва различимы, с обеих сторон насыпи виднеются тёмные контуры деревьев на фоне неба. И две полоски рельс, мерцая, отражают свет невидимой мне Луны. Подошвами ног чувствую сдвигающийся щебень, но ни один звук не нарушает гнетущей тишины.
И вот я на месте. Трудно определить место, которое ищу – сон размыл очертания и исказил ощущение расстояния, но я уверен – брошенное человеком из поезда где-то здесь.
Нужно подсветить чем-то. Ощупываю карманы джинс, куртки – тщетно, совершенно пусты. Ни телефона, ни зажигалки, ни даже сигарет. Сажусь на корточки, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Луна совсем не помогает, как соринка в глазу, она постоянно где-то на краю зрения и толку от неё ноль. Сон, мать его. Не удержавшись, потеряв равновесие, падаю вперёд, на руки и колени. Вроде сухо, но ладони и джинсы на коленях теперь точно чернющие – шпалы и щебень между рельсами вечно в копоти. Чертыхаясь, я встаю с колен и усаживаюсь на рельс.
Мои глаза закрыты. Напрягаю слух и обоняние, пытаясь услышать хоть что-нибудь, ощутить незнакомый запах. Ничего. Глаза открывать совершенно не хочется, уперевшись ладонями в холодный металл, я запрокидываю голову. Вдохнув полные лёгкие, делаю выдох носом, чувствуя снова где-то в гортани, на языке вкус этого воздуха, запах угля в вагонной топке, никотин тамбура. Ладонями и задницей ещё ощущается лёгкое постукивание ушедшего поезда. Я открываю глаза, пытаясь обмануть Луну и увидеть хоть на мгновенье. Наивный. Конечно же её нет, зато звёзды – вот они, как-то неестественно близко. Не существует земных слов, которыми можно было бы описать это небо. Созвездия рассыпались на части - не узнать ни одного, а вот я, лежащий на прохладной траве. Сверху Ленок, одна её рука на моём плече, другой она ерошит мои волосы. Она заглядывает в мои глаза, в них отражаются звёзды, она пытается понять – насколько мне сейчас хорошо. А я молчу, смотрю на её лицо в ореоле звёзд. Её глаза, больше серые, чем зелёные, немного светятся – можно даже веснушки различить. И всё, я падаю, падаю прямо в Млечный Путь, расстелившийся предо мной в огромную взлётно-посадочною полосу.
Стук по рельсам становится сильнее. Херня какая-то: возвращается что-ли? Или это другой поезд? Да пофиг, блин, как бы там ни было – при свете его прожектора я сейчас увижу то, что искал.
Поезд действительно приближается с той стороны, куда ушёл предыдущий. Идёт, впрочем, довольно быстро. Я спускаюсь немного и вдруг понимаю, что не смогу ничего увидеть там, между рельсами. Нужно подойти ближе. Тепловоз ослепляет своим единственным «глазом» и сигналит оглушительно. Я делаю шаг назад, пытаясь выбрать наилучшую для обзора позицию.
Момент истины. Я вижу «это». Размером ладони с две, плоское, округлое, даже нет – овальное скорее. Вдруг поток воздуха, несущийся впереди железного монстра отрывает «это» от земли. Оно взвивается на метр вверх, его сносит подлетевший локомотив. Получив такой удар оно плашмя, крутясь, как бумеранг летит прямо в меня. Просвистев над самой головой, пропадает из поля зрения. Я оборачиваюсь, но, как назло, всё опять происходит ужасно медленно. Почти застыло время. Исчезли звуки. И наконец я могу разглядеть его. Холодный пот покрывает мою спину. Это маска, причём страх, охвативший меня, ясно произносит вдруг в голове – посмертная. Она кружится в завихрениях мчащегося мимо поезда, похожая на лист тополя. И вот замирает, глядя прямо в моё лицо. Ещё даже не разглядев, я уже знал – чьи черты лица сейчас увижу. И не ошибся.
14 сентября 2010 г. P.S.
Ильичёвск.