Целоваться в мороз не с тобой, курить, выпивать и снова курить...
Ты ушла, и я опять, просыпаюсь еще до рассвета /в такое ненастье/
Чтобы снова себя в переулках пустых оставить на полчаса и забыть...
Чтобы утром иней менять на прокуренный запах тупого гипноза,
Забивая в легкие, замораживать сердце, и пульс сводить на нет.
Чтобы с хмурым видом идти по двору, пугая спешащих прохожих,
И простуженным басом хрипеть в домофон: «не отдам… никому…»
Разлетаются голуби. Небо, упавшее в лужи, пугает своим разводом.
Знаешь, оно наверно лучше, и проще, - чтоб без истерик, криков и драм,
А время, оно ведь, верно, не лечит, только слетает на крышу дома,
Чтобы остаться проседью льдинисто-хмурой на проводах…
А что дома? Там без тебя так пусто, темно, одиноко,
Волком б завыть на чужую, как ты отныне, луну,
И только смеется устало с разбитого рамкой фото,
Та, кого до сих пор люблю, желаю, боготворю…
И снова приемная скользких, простуженных в хлам подворотен,
И снова с утра охрипший, невыспанный, едкий бас…
И снова в красных глазах бесподобная дань жестокой природе,
Хруст юбок, угар сигаретный и обрывки ненужных фраз…