Не сбыться Моцарту, пока Сальери мёртв.
И всё же, начиная лицедейство,
Ссылаюсь на известное враньё
Про гения без права на злодейство.
Мне эта ложь не разорвёт уста,
И посему – согласна на цитату.
Театр ждёт. Заполнены места.
НО Я ЕЩЁ НИ В ЧЁМ НЕ ВИНОВАТА!
Я – ГЕНИЙ. Устоявшийся пейзаж,
В народе именуемый Сальери:
Камзол, парик и прочий антураж,
Способствующий славе и карьере.
Спектакль идёт своею чередой,
И реквием в бокалы затоварен,
Но Моцарт жив, покуда я – живой.
И мы одно, пока играем в паре.
ОН – ГЕНИЙ. (Перекидываю мяч)
Ну, а теперь уже – его подача.
Вступили скрипки в свой привычный плач…
И Моцарт – мой убийца и палач –
Нелёгкою проблемой озадачен:
ПригУбить яд? Иль фикус напоить
И избежать заслуженного рая?..
Но тему продолжают звонари,
И колокол гудит, не умолкая:
По ком-м, по ком-м… Я этот мяч поймал:
Я – ГЕНИЙ. Обживаю первородство.
Но Моцарт – мой зарвавшийся нахал –
Не претендует на родство и сходство,
Хотя зачем-то называет «брат
Сальери». Что ж? Он недалёк. От сути.
НО Я ЕЩЁ НИ В ЧЁМ НЕ ВИНОВАТ!
ОН – ГЕНИЙ! И врывается набат
В больную тему инфернальной жутью.
И мяч летит. Я отбиваю такт.
ОН – ГЕНИЙ. Я – ГЕРОЙ БУЛЬВАРНОЙ ДРАМЫ.
И потому я выпью этот яд,
Хлебнув вина из твоего стакана,
Мой… гений.
Кто там? Чёрный человек?..
Иль, может быть… ещё какая… нЕбыть?..
И этот мир… и он на голове…
Ногами прорастая прямо в небо…
Крылатыми… но я поймаю мяч –
Горячий, ярый, в голубой лазури…
Ах, бедный Моцарт! Жертва и палач…
Заводят скрипки свой надрывный плач
И колокол усердствует до дури…
И кто есть кто? И чья же тут вина?
А боль – какою мерою измерить?..
Но я опять на сцене. Я одна.
И ни-ко-го. Разбит бокал вина.
Не сбыться Моцарту, покуда мертв Сальери!
