топлес
или просто одна вторая
из того, что все надевают.
Ночью бежала по городу,
прятала грудь от дождя и холода.
На людей ей было похую,
хотя они и краснели от хохота.
Она давно в них не верила,
так же как не верила в бога,
которого нет,
и поэтому их тоже не было.
Дождь превратился в снег.
Странно для этого времени года,
и даже для этого города,
где ничего необычного нет.
Где каждый рассвет
срывает одеяло звезд
с уродливых домов,
открывая пустую сцену.
Где с третьим звонком будильника,
начинается представление,
с перерывом на антракт в полдень
и занавесом в полночь.
И так снова и снова:день, ночь -
бесконечное повторение
в мертвой петле старения.
Здесь внушают доверие только железные двери
квартир
за которыми склепы
с интерьерами из икеи,
и полутрупами со следами бытовых разложений.
Поэтому лучше не заглядывать в окна
вечером.
Они не помнят о вечном.
Для них деньги символ свободы.
У подземного перехода
она замерла.
Старуха с лицом цвета камня,
волосами как грязная пакля
и беззубым сморщенным ртом,
вытирала платком
грязь, с кем то недоеденной булки -
теперь макфак за углом работает целые сутки.
Мимо нее проносились вблизи
всполохи фар маршрутных такси,
что обреченно везли по домам
толстых кутил и раскрашенных дам.
А она просто умирала от голода
в самом центре сытого города!
Девочка протянула ей руку
с последней десяткой
и побежала дальше.
Она понимала как это страшно,
гадко и унизительно,
когда нет никого,
пусть даже немного, но близкого.
В этом городе заржавели листья,
вымоченные в мокрой осени.
И небо сырое с проседью
сыпало снегом, темнея.
Ветер раздевал деревья,
как грубый рабочий шлюху,
бросая одежды в лужи
проспекта, который простужен
и хлюпает тысячами шагов.
Она устало бежала вперед
не имея конечной цели.
Мертвые листья летели
в лицо ей,
смешавшись с людьми и снегом.
Сгибаясь под встречным ветром,
она дрожала всем телом.
Слабея падали руки,
державшие нежную грудь.
Ей захотелось уснуть,
что бы потом не проснуться,
окунуться в тепло, но...
кто-то толкнул ее в спину,
она рухнула в грязь.
Захлебываясь
начала смеяться,
истерично, страшно и весело,
измазавшись в человеческой плесени,
поднялась.
Ей больше не надо было прикрываться.
Девочка-революция сдалась!