18-й этаж. Часть 2 (Юмореска)

Я люблю смотреть «глаза в глаза». В твои, и только в твои глаза.
В них столько  нежности, бархатной ласки, обволакивающей меня целиком, столько любви и неподдельного, искреннего обожания, столько света и тепла, что мне под присмотром твоего магнетического, завораживающего взгляда и умереть не страшно.
Так смотреть можешь только ты.
Я обожаю купаться в твоих озерах, окунаться в них с головой и подолгу не всплывать на поверхность. Это такое блаженство, - купаться в тебе.
Твои глаза никогда не лгут. Они просто не умеют. Но наблюдать, как меняется их выражение от смешливого, с брызжущими искорками счастья, до серьезно-надменно-важного, с отрешенностью от действительности, очень больно. В такой момент ты где-то далеко, ты не со мной. Не только глаза, - сжатые плотно губы, заострившиеся скулы и нервно подергивающиеся ноздри просто вопят «Не доступен!». Смешно… Почти как любимая поговорка операторов сотовой связи. Смешно и страшно. К сожалению, это так. Ты же себя со стороны не видишь. А я давно научилась понимать твой взгляд, и знаю, что такое напускное выражение только для  посторонних. И когда ты так смотришь порой, я ощущаю себя за бортом твоей лодки, без спасательного круга и навыков к плаванью.
С каждым днём лодка всё дальше, а меня затягивает водоворот фарватера. Я барахтаюсь из последних сил... Протяни весло, вытащи меня из этой круговерти, посади рядом и посмотри, как раньше, «глаза в глаза»…
- Эй, очухайся! Подруга, что ты там бубнишь? Молитву?  Или сон тебе приснился нехороший? Пора переворачиваться на спину. А то сгорим. – Ленка так некстати разрушила мои грёзы. – Уже полчаса лежишь на животе, еще немного, и дымок пойдет.
- Да, ты права. – Я перевернулась и сразу закрыла глаза. Пусть Ленка думает, что я опять заснула. А я ещё немного помечтаю.
Если не получается поехать на дачу, то мы обычно загораем на крыше. Как сегодня. Такой жаркий день, грех было не получить немножко солнечных лучиков. Чем не солярий наша крыша? Вокруг ни души… Лежи себе в чём мама родила, никому дела нет. Если только какие-нибудь чудики с биноклями не прознают про наши процедуры. М-да. Сбила Ленка мои мысли. Сбила. А так хорошо грезилось… Как наяву. Придётся просто поспать.
- Только тихо, - прошипела прямо в ухо Ленка и больно толкнула меня локтем в бок, - на нас кто-то смотрит.
- Сдурела что ли? – Я от неожиданности тоже стала шипеть. – Кто может на нас смотреть? Мы на крыше, чердак закрыт, с соседнего дома нас не видно, ты в своем уме?
Ленка перевернулась на бок и стала косить глазами в сторону окошка машинного отделения лифтов. Я глянула и чуть не прыснула от смеха: в окошке торчала всклоченная голова нашего механика по лифтам. Хорошо, что он не видел выражения моих глаз за темными очками. Зато я его взгляд разглядела отлично.
Окно машинного отделения зарешечено, и находится на уровне ног тех, кто находится на крыше, а в самом отделении оно где-то на высоте полутора метров от пола. Даже меньше. А механик наш метр восемьдесят пять. Бедненький! Стоит сейчас, согнувшись буквой «зю», смотрит на нас из-за решетки. Жалко дядю. Какие у него глаза! Сейчас выскачут из орбит. Он нервно облизывает губы. Интересно, ему сейчас хорошо или плохо?
- Давай не обращать на него внимания, - шепчу Ленке, - сейчас заорем на него, спугнем, а это, говорят, вредно. Представляешь, как нас потом его жена по судам затаскает? И в купальники бы облачиться не мешало. Всё, я сплю. Не мешай.
И мы начисто забыли про механика.
А механик не забыл. Он почти каждый день ходит на профилактические работы в наш дом. Лифты теперь работают четко и слаженно. А мы больше на крышу загорать не ходим. Но хоть какую-то пользу обществу принесли. Или жертву?  Нет! Конечно, пользу.