Красный цветок Глава 17 В путь (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

В свободное от тренировок время я читала. Читала в захлеб. Книгохранилище Чеарэта было едва ли не лучшим в мире. Сколько же здесь было источников знаний, бьющих словно водопад! Источников, способных утолить любую жажду.
За тренировками и чтением время летело незаметно. А лето, между тем, успело полностью вступить в свои права.
В городах жители, скорее всего, уже изнывали от жары, утопая в разлагающихся под палящими лучами солнца кучах мусора. Отбросы и нечистоты – первый признак человеческой цивилизации. Шум, гвалт, пьяные потасовки, раскаленный камень, готовое от малейшей искры вспыхнуть сухое дерево, рои жирных сонных тяжелых мух – таким помнилось мне это время года по детским воспоминаниям. Таким лето приходило в Восточные Кварталы.
В воплощенном Королевстве Грез лето являлось воплощенным раем. Хрустальный воздух, напоенный влагой в тени вековых деревьев, прохлада грота под стенами зачарованного особняка, чистота небес - все радовало глаз. Все наполняло душу чувством довольства, желанием жить вечно. Если бы не …но это «не» было.
Убегая в парк, в те уголки, которые при желании можно было посчитать уединенными, я предавалась печальным воспоминаниям и размышлениям, что были навеяны прочитанными книгами.
Мать сожгли ровно год назад, в середине последнего летнего месяца, когда мои тринадцать лет сменились четырнадцатилетнем. Согласно древним трактатам символический, сакральный возраст. Именно к этому времени созревают и душа и тело, готовясь перейти из одного состояния в другое.
Ровно год назад меня посвятили Огню. Это была самая настоящая инициация, причем темная. Оттого, что свершилась она людьми, в магии совершенно не сведущими, полностью лишенными магического дара и не помышляющими о полученном результате, факт не менялся.
Согласно признакам, указанным в «Книге Изначальной» мой дар от рождения, был светлым. Я помню, как над раскрытыми ладонями часто вспыхивали шары ослепительно-белого цвета – первый признак «Доброго Начала». Оранжево-алыми сферы они стали позже - после того, как толпа придурков отдала меня Темным! Это не было ни фантазией, ни паранойей.
Сколько раз, выходя сухой из воды, я насмешливо говорила себе: «Тебя хранит Слепой Ткач с Черной Стороны». Я интуитивно понимала, откуда берутся многие «подарки» судьбы. Куда бы я не пошла, Тьма на бесшумных лапах неслась вслед, побуждая убивать и получать от этого удовольствие. Отъявленные злодеи опускали передо мной руки и преданно заглядывали  в глаза. Самые неблагоприятные обстоятельства играли мне на руку. А чудовища, сотканные Бездной, были мной уничтожены.
Да. Все признаки сходились.
Согласно традициям Чернокнижия, Черных Адептов проводили через Врата Серой Госпожи, полностью отдавая на откуп Стихии, представителями которых те являлись. Зачастую, в девяноста пяти случаев из ста при таком раскладе адепты погибали. Но те, что выживали, обретали невиданную мощь и силу.
После прохождения инициации Адепт обязан был принести кровавую жертву Темной Половине, проведшей их по Краю и позволившей остаться в живых. Фактически я, как древние мифические создания, воскресла из пепла. И с тех пор была живой лишь на половину.
Тьма одарила меня красотой, обаянием и силой, которым трудно было противиться. Тьма направила в сторону, на которой меня ждали удача и власть. Она позаботилась о том, чтобы человек, воплощавший её в людских глазах, принял решение связать со мной судьбу и сделал меня королевой. Тьма ждала меня. Возможно, чтобы предъявить счет.
Согласно Чернокнижию, проведенный ритуал даровал Силу, обладатель коей мог практически нечего  на свете не бояться.
Но я боялась. Отчаянно боялась, что мои догадки окажутся верными. Я не любила Тьму. Не просила её о помощи. Не заручалась её поддержкой. Я не грезила об обретении славы и могущества. Все, чего я хотела - быть рядом с Эллоис*сэнтом. Мне хорошо было здесь, в цитадели, что на Мирь*тэн – Лэо считалась средоточием Добрых Сил. И ничего другого душа моя, опаленная пламене, не желала.
Но я не решилась поведать о терзающих меня сомнениях. Я боялась потерять привязанность новоявленных родственников. И потому покорно позволила увлечь себя туда, куда влек за собой рок.
Переход планировалось совершать в три этапа. Первый  - через портал  - из Чеарэта на набережную Хэй*на- Рив, портового города-крепости. Второй  - из Хэй*на- Рив до берегов Антрэкона планировалось проводить естественным путем, пересекая море-океан Синтэ на одном из Чеаровских кораблей. И третий, заключительный  -  пешим ходом. Через земли Антрэкона до Астрэк*е-Лайзе, столицы славного государства Темных магов.
Астр*эль, сверкая очами, заметила накануне вечером, что теперь-то игра пойдет всерьез. Я не удержалась от шпильки, высказав, что до настоящей игры нам ещё предстоит серьезная разминка. Мы немного ещё поцапались. С тем и разошлись на ночь.
Рассвет группа встретила в телепортационном зале. Зачарованный вход мерцал фиолетовым мертвенным свечением. Широкими уверенными шагами Зак направился к мерцающему четырехугольнику и, перешагнув светящийся порог, без лишних слов растворился в равномерном сиянии. Только рябь блесток сомкнулась за  его спиной.
Эффектно.
- Следующий, - прокомандовал голос кого-то из старших.
Следующим в портал шагнул Изин*фрэс. Чтобы не мучиться неизвестность и не потеть лишний раз, я поспешила следом. На мгновение сердце екнуло, когда маленькие, фиолетовые, блистающие кружочки, придвинувшись, замельтешили у самого носа. Но зажмурившись, я мужественно шагнула вперед.
Спустя мгновение я уже с любопытством осматривала, можно сказать, типовую комнату типовой таверны. С той лишь разницей, что в ней находилось мерцающее зеркало, на деле оказавшееся никаким не зеркалом, а порталом. Черезнего в город и проходило плановое нашествие Чеар*рэ. Тихое, и пока вроде никем не замеченное.
- Астр*эль, Одиффэ, Къетри идут со мной сейчас. Сиэлла и Изин*фрэс, пойдете за Эллоис*Сэнтом через полсклянки. И без самодеятельности. Ясно?
Вслед за Зако*ларом мы спустились на узкие улочки Хэй*на- Рив.
Казалось, мы перенеслись совершенно в другой мир. В этом мире с залива не переставая дули дикие, холодные ветра, застревая в узких улочках. Они свирепо пытались расшвырять упрямый камень в стороны, завывая и угрожающе, утробно воя.
Дома стояли к друг другу впритирку, так тесно, что их  крыши смыкались над головами случайных прохожих, пока бедолаги пытались увернуться и не попасть в капканы и ловушки, сотканные из бесчисленных протянутых в разные стороны веревок с бельем.
Возможно, не весь город выглядел подобным образом. Лишь только те улицы, по которым нам посчастливилось протащиться.
Люди, на которых мы наталкивались по дороге, спешили убраться с дороги в сторону, делая «рожки» – оберег, непонятно почему распространенный в простонародье против сглаза.
Дурные запахи въелись прямо в стены. Запах бедности, запах тлена и болезней.
Я остановилась около одной из женщин. Она подняла тяжелый равнодушный взгляд. Обоняние улавливало запах перегара от дешевого бэрта .впрочем, довольно слабый. Выражение её лицо мне было хорошо знакомо. Безнадежность, вялое равнодушие и тупая покорность судьбе, которую все равно не осилить. Взгляд замерзающего, умирающего от голода животного. Взгляд одичавшей одинокой собаки.
Не знаю, что она прочла у меня в глазах, но вдруг неожиданно улыбнулась.
- Подай, милая. Подай. Да благословят тебя Двуликие
Я подала. Целый четвертак.
- Да хранят тебя Благие! – поклонилась она, торопясь уйти. Неужели же боялась, что я передумаю?
Капюшон моего манто упал и пронизывающий холодный ветер, подхватив, начал рвать волосы, плетью бросая мне в глаза.
Я забыла. Все забыла. Забывала среди роскоши и довольства богатых подлинную сущность нищеты, уничтожающей в людях горячие искры жизни. Неужели прекрасные Чеар*рэ тоже ничто иное, как порождение Тьмы? Сколько существ должно сгинуть бесследно во имя того, чтобы мы процветали? И можно ли быть богатой и не быть за это обязанной Тьме? Неужели же она везде? Тьма…
- Одиф*фэ? – позвала Астр*эль.
Нельзя дать им прочесть мои мысли. Чувства пусть читают. По ним  правды не скажешь.
- Иду, - отозвалась я.
Зако*лар двигался быстро.
По улицам тянуло незнакомыми и резкими, не приятными запахами моря. Не знаю, как пахнет море для других. Может быть, для кого-то оно полно просторов и надежд? Но я чувствовала только запах прокислой тухлятины. Как если бы некто взял, и сложил, сугубо мне назло, под открытым небом груды рыбы. «Рыба», не стесняясь, распространяла по округе чудовищные, сладко-гнусные ароматы. К ним присоединялся запах заморских специй, канавных нечистот, просмоленного морской солью дерева и гниющих водорослей.
- Двуликие, - выдохнула я, прикладывая к носу надушенный платок, будто и впрямь была врожденной аристократкой-капризулей. – Какая мерзость!
Как только выбрались к докам, где со стороны горизонта временами набегал свежий ветерок, дышать стало немного легче. Дурнота потихоньку ослабевала. И я с любопытством осматривала стоящие на рейде корабли.
Волнение на волнах заставляло вздрагивать верхушки мачт и раскрашенные деревянные фигуры под бушпритами судов. Невообразимое переплетение канатов, снастей и мачт, туго скатанные полотнища парусов на реях, колышущиеся палубы составляли зыбкий плавучий деревянный караван.
Зак вывел нас к большому трехмачтовому судну. Нос его, супротив всяких правил, украшала не женская, а мужская фигура. За плечами мужчины, как крылья, развивался темный плащ. Судя по настроению, фигура вряд ли могла служить оберегом. Скорее уж привлекала неприятности.
«Потусторонний Скиталец». Ну, и название!
Мы с Астр*эль переглянулись.
– На корабле с таким оберегом и таким названием у нас довольно много шансов  оказаться на Той Стороне Реки, - шепнула она мне.
Нас проводили в каюту, - одну на нас троих. В восторг от этого, мы, понятное дело, не пришли, поскольку одинаково любили уединение. Но капризничать не приходилось. И выбирать – тоже.
Прошло два часа. Потом ещё час. И ещё. Изинфр*эса, Сиэл*лы и Эллоис*сэнта все не было.
К пяти часам мы с Астр*эль начали волноваться. Сомнений в том, что ребята «во что-то влипли» не оставалось.
Мы вышли на палу и для успокоения нервов принялись наблюдать, как матросы бегали туда и сюда, перетаскивая корабельные снасти, перекидывая ящики с неизвестным содержанием в трюм корабля.
- О чем только Зако*лар думал, доверяя Элоису Сиа и Фрэ*са. Эллоис головой пользоваться вообще не умеет, - вздыхала Астр*эль. - У него мыслив выше пояса подниматься не умеют.
- Что, по-твоему? - вскинулась я, – Они шли, шли,  в бордель зашли и теперь оттягиваются  по-полному?
- С Элоисом, кстати, такой вариант не особо исключен, - пожал плечами Изин*фрэс.
Время шло. Вокруг сгущались сумерки.
Астр*эль, устав в волнении ходить по маленькому пространству туда и сюда, свернулась на своей кровати клубочком.
Изин*фрэс, спустившись к нам, поведал, что Зак лично отправился в город.
По началу меня слегка мутило от мелкого и беспрестанного «подрагивания» корабельного корпуса. Волнение только усиливало неприятные ощущения. За мальчишек я, кстати, нисколько не переживала. Оба, особенно Эллоис*сэнт были скользкими типами, способными выйти сухими из любой воды.
А вот Сиэл*ла, - ранимая, доверчивая и светлая, была уязвима. Как все доброе и светлое.
В тихом напряжении прошло ещё три часа. По истечении которых дверь распахнулась, и матрос с незнакомой и совершенно не интересной наружностью, передал просьбу (читай, приказ) Зака подняться нам на палубу.
- Одиф*фэ, я тебя прошу, можно сказать, умоляю, - возьми на себя труд попридержать норов, ладно? – наставляла меня подруга, пока мы поднимались на верхнюю палубу. -  Не дерзи Зако*лару, чтобы там не случилось. Ладно? Я же свой придерживаю.
- Потому что ты трусиха, - отмахнулась я.
Мы поспешили на полубак, где в сумраке, четко вырисовывались человеческие силуэты. Ветер был пронизывающе холодным, особенно с учетом влажности. Видимо о том, каким должно быть лето, местные жители знают лишь понаслышке.
Сиэл*ла напомнила мне испуганного растрепанного котёнка, который тщетно пытается храбриться. Къёт*ри стоял, опустив глаза в пол и упрямо выдвигая вперед подбородок. Зако*лар что-то тихо выговаривал Эллоис*сэнту.
Бросив на нас беглый взгляд, Зак удовлетворенно кивнул:
- Вот и зрители подоспели.
- Что здесь происходит? – не удержала я тревожного любопытства.
- Разбор полетов и работа над ошибками, - Прозвучало в ответ. – Изинф*рэс, отведи глаза матросам. Показательные выступления я даю только для вас. Людям это видеть ни к чему. Не будем травмировать психику простонародья. Къ*ер, сделай так, чтобы на полубак никто не поднимался в течение двадцати минут.
Вроде бы никто и ничего не делал, но воздух вокруг вздрогнул. По коже побежали мурашку, что под ледяным ветром вовсе не чудо.
- Напомни мне, племянник, - обратился Зако*Лар к Эллоис*сэнту, -  что я велел тебе сделать?
- Следовать за тобой через полсклянки.
- Верно. И без чего я рекомендовал обойтись?
- Без самодеятельности.
- А ты?
Эллоис с улыбкой развел руками:
- Занялся запрещенной самодеятельностью. Зак, давай перейдем поскорее к делу. Холодно же! И девчонки совсем замерзли.
- Как пожелаешь.
В следующее мгновение Эллоис медленно стал раздеваться.
Несколько удивленная таким поворотом событий, я с удовольствием наблюдала за движениями тонких пальцев, высвобождающих антальские пуговицы из тонких прорезей камзола, выпуская на свободу пену кружевных манжеток и жабо. За  них страстно ухватился ветер.
Эллоис перехватил мой взгляд и с вызовом, обещающе улыбнулся, облизнув губы. Взгляд его стал глубоким и томным. Я даже не старалась удержать ответную улыбку, насмешливую и плотоядную. Кровь прилила к щекам так, что стало горячо. Камзол полетел на палубу. Следом обескрылившим альфом спланировала мужская сорочка. Белоснежная и гладкая кожа, отливающая легким перламутром, замерцала в сгущающемся мраке. Эллоис снова улыбнулся  и подмигнув, отступил к грот-мачте, прислонившись к ней спиной.
Ветер усилился и, растрепав черные, вьющиеся волосы вокруг нереально красивого, кукольного лица, вдруг затвердел в руках Зара, превращаясь в гибкий и жестокий, прозрачный, но даже на вид более грозный, чем настоящий, бич.
- Нет! – крикнула Сиэл*ла, но порывом ветра её бросило на грубые, плохо обструганные доски, протащило и недвижным кулем оставило лежать у наших ног.
Астр*эль присела рядом, обнимая кузину. Сиэл*ла вздрагивала от рыданий.
Бич развернулся, прочерчивая в сгустившихся сумерках белые кристаллики льда. Коснулся белой кожи, оставив на той алые темнеющие разрезы, набухающие алыми горячими каплями.
Бич снова и снова касался плоти. Мелкие кровяные брызги слабым облачком взвивались над ним и гасли в воздухе, словно багряный туман.
Эллоис вздрагивал от ударов. Но продолжал неподвижно стоять. Хотя никакая сила, кроме собственной воли его не удерживала. И не поддерживала тоже.
Бич мелькал чаще и чаще. Плечи и торс уже были изрезаны до такой степени, что ещё немного и, казалось, выступят кости.
«Иди к Слепому Ткачу», - пожелала я Зако*Лару от всего сердца.
Плохо контролируя себя от переполнявших душу эмоций, я послала в сторону экзекутора черную удушливую волну. Я  не думала, о том, что делаю.
Чеар*рэ дернулся, качнулся, словно чей-то невидимый кулак врезался ему под ребра и отлетев на несколько метров, кулем повалился на пол.
- Оди! – ахнула за моей спиной Астрэ*ль, зажимая рот ладошкой.
С холодным любопытством я наблюдала за тем, как Зако*Лар, пошатываясь, поднимается на ноги. Из носа у него стекала тоненькая струйка крови, алая же, густая жидкость пузырилась на губах. Он поднял на меня потемневший взгляд. Глаза на белом лице казались черными провалами.
А затем мы будто перемесились. Яростно искаженное лицо Зака вспыхнуло прямо надо мной.  Было ощущение, что его руки  больно впиваются мне в предплечья, до синяков, вжимаясь в плоть.
«Кто?! – выдохнула жуткая маска. – Кто ты?! Отвечай?! Ты – не Чеар*рэ! Порождение Тьмы!»
Я отпрянула, только по чистой случайности не ответив очередным огненным запалом.
Ну, нельзя же так со мной! Я ведь, и в правду, себя не контролирую в некоторых случаях. Когда пугаюсь, например!
Морок мгновенно распался.
Зако*Лар уже поднялся на ноги. В нескольких шагах от обмякшего, опустившегося на одно колено и тяжело дышавшего Эллоиса. Он не сводил с меня холодного, пустого, словно задурманенного наркотиком, взгляда.
Можно было бы подумать, что мне это все пригрезилось. Если бы не боль в руках.
- Одевайся, - кивнул Эллоис*сенту Зак, отходя в сторону. Облокотившись на бортики, он уставился в мутную воду за кормой.
Не оборачиваясь, я спустилась на среднюю палубу. Не успела я миновать последнюю ступеньку, как очутилась в горячих, словно в лихорадке руках Эллоиса.
- Что ты творишь?! Ты с ума сошла?!  - выдохнул он, при этом жарко меня обнимая.
- Я?! Не знаю. Может быть. Но все, что делаете вы, кажется мне ненормальным. Пусти меня, наконец!
- Ты не выносима, Одиффэ.
- Не помню, чтобы просила кого-то меня «выносить».
- Тебе кто-нибудь уже говорил, что ты настоящая заноса в заднице?
- Может быть. Не помню.
- Одиффэ! –  зашептали сухие, искусанные ледяным ветром губы. – Мне стоило бы высечь тебя за то, что ты осмелилась напасть на дядю. Но почему мне так нравится то, что ты сделала?
Я рассмеялась, вдруг решив расслабиться. В горячих жадных руках было теплее.
- Мы неразумно себя ведем, - кокетливо проговорила я, почти касаясь губами губ Эллоис*сэнта.
- Я тебя пугаю?
- Меня сложно напугать. Просто это неразумно.
– Разум и страсть плохо сочетаются.
- Во мне - прекрасно находят друг друга. Или ты можешь назвать меня бесстрастной? Или не разумной? - усмехнулась я, слегка склонив голову  к правому плечу.
Тонкие пальцы Эллоиса запутались в моих волосах. Ласка была невесомой, почти не ощутимой. Но почему-то отозвалась дрожью.
- Ты права. Ты ещё ребенок. Прости меня, я бываю такой эгоистичной сволочью.
- Как мило! Обожаю две вещи: тебя в крови и в угрызениях совести.
-Правда?
- Нет, - я заставила его выпустить медную, скрученную спиралью  прядь из пальцев и отстраниться от теплого источника, которым было для меня его тело. – Ты испачкал мой наряд.
- Он все равно – дешевка. Ты совсем не умеешь одеваться, куколка.
- А подлецу все к лицу.
Эллоис тихо и легко засмеялся, отступая и намереваясь уйти.
- Чему ты улыбаешься?  - полюбопытствовал он.
- Ты вот так уйдешь?
- В смысле?
- Даже не попытаешься меня поцеловать ещё раз? Ума не приложу, почему у Чеарэ такая жуткая репутация. Вы же просто милашки! Делаете все, как вам говорят…
Прежде чем я успела договорить, получила то, на что нарывалась.
Мы целовались.  Долго. Сколько хотели. Сантэн-то не было. И никого не было. Так что останавливаться тоже пришлось самим.
К тому  времени, когда мы расстались, у обоих саднили губы.
***
На следующее утро, открыв глаза, я не сразу поняла, что происходит. Золотистые блики играли на незнакомом потолке и кровать, почему-то, раскачивалась. Покосившись налево я увидела, как мирно посапывает на кровати, привинченной к полу, дорогая Сиэлла. И вспомнила, что мы отправились в далекий-далекий Атрэкон.