Чеарэт возник из ниоткуда. Благоухали пышные бутоны; били струи фонтанов, летали невиданные диковинные птицы. К дворцу вели террасы, соединенные между собой беломраморными ступенями. Их сторожили вековые деревья, чьи ветви окаймляли дорожки, одновременно переплетаясь над головами живой аркой. Это был воплотившийся рай.
- Этот дом – наше сердце, Одиф*фэ, - слетело с губ Сант*рэн.
Сердце гостеприимно распахнуло передо мной двери. И рай сгинул. Прихожая в Чеарэте была создана, видимо, с нарочитой целью, напоминать смертным о Бездне. В стены, облицованные мерцающим зеркальным черным мрамором, «вмуровали» мифических чудовищ, изрыгающих пламя. Оное и освещало путь несчастным странникам.
Следующая комната габаритами превосходила первую как минимум в три раза. В помещении при желании можно было устраивать конские гонки. Полом служил камень, меняющий цвет в зависимости от освещения. Стены выполнены из непрозрачного хрусталя. Стоило приблизиться к ним, как возникал дверной проем. Этакая заколдованная карусель зачарованных дверей. Комната явно имитировала чертоги дроу или альфов.
В продуманно-хаотичном порядке по главной зале разбросали кушетки, кресла с высокими спинками, пуфы. Декорацию дополняли столики «под лед», где высокомерно расположились кувшинчики, графинчики, баночки, фужерчики и прочие стеклянные безделушки, заполненные жидкостями.
Нас ждали.
Говор при нашем появлении стих, как по мановению палочки дирижера умолкает хор. Мы стали центром внимания изысканного общества. Сопровождаемые настороженным молчанием, готовым взорваться в любую секунду от снедающего каждого его члена, любопытства, Сант*рэн и я неторопливо шествовали вдоль д-л-и-н-н-о-г-о - п-р-е-д-л-и-н-н-о-г-о стола.
Лица Чеар*рэ, виделись мне размытыми световыми пятнами. Взгляд невольно отмечал белоснежную, жесткую от крахмала, скатерть. Сервировку стола, сдержанно-утонченную, составленную по самым строгим канонам этикета. Одновременно свидетельствующую как о хорошем вкусе челядинцев, так и о материальном их благополучии.
- Дорогие мои, я рада видеть вас. - Пробился к сознанию звенящий, кристально чистый голос Хранительницы. – На этот раз я вернулась к вам не одна. Позвольте представить Одиф*фэ Чеар*рэ - мою дочь. – Я присела в заученном до автоматизма реверансе. - В данном случае я не могу вам приказать, но могу просить принять её, как равную среди равных. Буду надеяться, что придет время, и Одиф*фэ докажет, что достойна оказанной ей чести.
Я старалась не горбиться и не опускать глаз, чувствуя на себя вопросительные, недоумевающие, любопытные взгляды. Мощная как порывы урагана, ментальная семейная магия: сотни холодных иголочек разума, с разных сторон устремляющиеся в мой мозг привели к тому, что виски заломило. Пульсирующие жилы переполнялись кровью. Звучавшие голоса сливались в нестройную музыку. Женский смех. Тихий меланхоличный мужской голос. Журчание переливаемого из пузатой темной бутылки в мерцающий хрусталь вина. Сияние свечей в высоких канделябрах. Отраженный блеск. Подчеркнутая ненатуральная радость. Давящая на нервы, подавляющая роскошь.
- Ты не ешь? – лицо Сант*рэн оставалось бесстрастным. –Попробуй – мясо прекрасно прожарено. Мы же со вчерашнего вечера росинки во рту не держали.
Усилием воли, заставив себя взять нож, отрезать кусочек от куска, лежащего на тарелке, я обнаружила, что это «нечто» весьма подозрительно напоминает резинового кроуйли. И отодвинула от себя тарелку.
Чеар*рэ, - их было так много. Все они, без исключения, были красивы. Очень! Настолько, что создавалось впечатление, будто их племя искусственно выводилось с целью утолять потребность в прекрасном у других существ. Все, как один, имели точеные, правильные черты лица; огромные яркие глаза; насмешливые губы; высокие скулы, водопад струящихся волос.
Их было много. Почему возникло впечатление, что все они бесконечные вариации одной единственной темы? Словно, нарисовав прекрасный образ, пленившись им, Двуликие снимали и снимали бесконечные копии, заполняя Чеарэт, Бэртон-Рив, Эдонию... Копию с существа, носящего имя Эллоис*сэнт Чеар*рэ. С мальчика, чьи неправдоподобно яркие, зеленые очи, плотно сжатый, упрямый рот с резко очерченными узкими губами запал мне в душу и стал самой большой тайной, в наличии которой я не признавалась самой себе.
Юный любовник убиенной Гиэн*сэтэ ответил мне долгим, пристальным, внимательным взглядом, который смущал, тяготил и грел.
Смущение так же свойственно мне, как любому зверю. Но ведь смущаюсь же. Или злюсь?
Не кстати подумалось: подчеркнутая рафинированность облика Эллоис*сэнта не в моем вкусе. Со времен Миа*рона меня дико раздражал даже намек на сдержанную кошачью грацию, проскальзывающую в небрежных мужских движениях. Но в Эллоис*сэнте мне это нравилось.
Будучи простой, как топор, чуждой тонких изысканных душевных порывов, истинное дитя стихий, я не могла постичь или одобрить надлом и уклончивость, чувствующиеся в его душевном складе.
Локоны юноши отрасли, превратившись в пышную, вызывающе роскошную шевелюру.
После ужина молодежь перешла в музыкальную залу. Явно с намерениями предаться музыкальным усладам. Спасите, Двуликие! Наделите терпением вынести!
Центральное место, по праву и согласно логике, в музыкальной комнате принадлежало белоснежному роялю. К нему-то мой раздражающе-прекрасный кумир устремился первым. Рояль представлялся гробом, в нутре которого десятки молоточков били по струнам, заставляя их дрожать, порождая раздражающе-тягучую музыку.
Почему именно пальцы Эллоис*сэнта затеяли эту пытку? Ненавижу, ненавижу, ненавижу светскую музыку!
Рояль сторожили, взяв в круговую оборону, высокие, полукруглые окна, в которые с любопытством заглядывала многоглазая звездная ночь. В отличие от меня, ей музыка, кажется, нравилась. Ночь клубочком сворачивалась в тени мягких диванов, распласталась по пушистым ворсистым коврам. Оживляла огромные картины. Таилась. И прислушивалась.
- Зорошо играет. Правда? - Обратилась ко мне неизвестная новая родственница с серебренными, словно седыми, волосами.
- О да! - лицемерно восхитилась я, сжимая пальцами виски и не удержавшись, поморщилась.
- Вам нехорошо? – обеспокоено осведомилась незнакомка.
- Я просто устала с дороги, - улыбнулась я, как можно мягче. – Извините.
Чувствуя, что не в состоянии быть в зале дольше, я поспешила выбраться на свежий воздух. Перешагнув низкий подоконник, очутилась на галерее, украшенной высокими стройными колоннами. От улицы её отделяли ползучие алые розы, рододендроны, шиповник. Было бы лучше, если пахло ночной влагой, без привкуса терпких теплолюбивых растений. Впрочем, в избытке было не только запахов, но и света: все три луны ярко сияли с неба. Зеленый, серебряный и розовый цвет, переплетаясь, сливались в нечто феерическое, невообразимое, тревожащее.
Чтобы заставить цветы, в изначальном виде являющиеся кустарником, ползти по стенам, подобно глицинии, нужно быть очень сильным магом. Таким, как Чеар*рэ.
Появление Эллоис*сэнта не было для меня неожиданностью. Белый костюм в свете трех лун мерцал, подобно крыльям ночных бабочек. Юноша стоял, прислонившись к колонне. Мелкие завитки черных волос спадали на лоб, придавая облику отчаянно-дерзкое обаяние.
Но ничего отчаянного юноша не вытворял. Спокойно курил.
- Не мешаю? – поинтересовался он.
От мягкого вкрадчивого голоса на душе потеплело и стало почему-то горько.
Я покачала головой в знак того, что нет.
- Красивая сегодня ночь.
Я отвернулась. Стараясь объяснить себе, почему в его присутствие ощущаю себя так странно?
- Почему ты ото всех сбежала? – Эллоис*сэнт подошел ближе, уронив ладони на перила балюстрады, рядом с моими руками. Я явственно ощущала исходящее от него волнующее тепло. Не отстранилась. Мне была приятна эта близость.
Прохлада вывела на моих обнаженных руках мурашки. Эллоис*сэнт снял свой шикарный пиджак, и заботливо набросил его мне на плечи.
– Не надо, - попыталась отказаться я, но, наткнувшись на ослепительную зелень его глаз, поспешила отвернуться. – Спасибо.
- Не стоит благодарности, - прозвучало в ответ.
Я с наслаждением куталась в пиджак, пропахший запахом кожи Эллоис*сэнта, его одеколоном. Увы! Наше счастливое уединение продлилось недолго.
- Обхаживаешь будущую главу? - На лестнице, уходящей с галереи в сад, темнел силуэт. Изящный. Изящество являлось визитной карточкой рода. Насколько позволял судить мрак, парень был темноволос. Большего рассмотреть не удавалось - тени и яркие лучи трех лун создавали сложности с восприятием. – Маэрэ, вы не находите, что это беспечность: уединяться с таким молодым красивым человеком в таком красивом месте? Позвольте представиться, - Арей*Вэй, – Отвесил он низкий шутовской поклон, - К вашим услугам.
- Мне не требуется никаких услуг, - покачала я головой.
- Это сейчас. Возможно, в недалеком будущем я вам все-таки пригожусь. И в счет будущей дружбы примите совет. На вашем месте, кузина, я бы не доверил этому прохвосту даже половинку ногтя на своем мизинце.
Эллоис, словно не замечая говорливого кузена, интимно опустил руку в карман пиджака, согревающего мои плечи, извлекая оттуда портсигар.
- Хочу, что бы вы знали, правда в том, что Эллоис обожает пудрить мозги хорошеньким девочкам, - с сарказмом скривил губы Арей*Вэй. –. Как правда и то, что на деле он предпочитает дамочек постарше.
- Это так естественно в вашем возрасте, - пожала я плечами.
- Это все, что ты скажешь? – хмыкнул непрошенный защитник.
- Арэй, ты не устал? - Эллоис поглядел в небо, выдохнув горькое ядовитое табачное облачко. - Шел бы ты отдыхать. Мы тут сами как-нибудь, без тебя, разберемся.
Арэй*Вэй счел нужным послушаться. Но продемонстрировал свое недовольство, хлопнув раздвижными дверями, так, что стекла зазвенели.
- Мальчик не пылает к тебе добрыми чувствами, - прокомментировала я.
- Он вообще добрыми чувствами не пылает. Ни к кому. Такое уж у него амплуа. Но нужно отдать ему должное – меня он не любит с особенным пылом.
- За что он тебя не любит? – решила я проявить наглость и полюбопытствовать.
- За то, что я богаче, красивее, удачливее, умнее, смелее.
- Да уж, - хмыкнула я. – Просто кладезь талантов и добродетелей. Двуликие не поскупились на твой счет.
- Ни капельки.
- Они только на скромности решили с тобой немного сэкономить.
- Скромность - украшение девиц.
- Какой кошмар, - тяжело вздохнула я, данной добродетели за собой не зная.
Что в мире могло быть естественнее – стоять рядом, смотреть ему в лицо, чувствовать тепло его руки у плеча? Естественно. Так же, как греться у очага в тишине дома под вой вьюги за стеной.
Я не могла не улыбнуться, купаясь в прозрачной прохладе взгляда Эллоис*сэнта. Из глубины его глаз выплыла ответная горько-ласковая улыбка. Так загорается свет на гранях драгоценных камней. Так вспыхивает снег на вершинах гор, когда утренние лучи просыпающегося солнца отражаются и летят над миром. Красиво и светло.
Несколько замечательно-коротких мгновений мы просто глядели друг на друга. При этом мир казался полным красок, запахов, звуков. Наверное, древние легенды, рассказывающие о мифическом существе, распавшемся на две половинки, не лгут. Потому что в то мгновение я чувствовала себя, как никогда совершенной и цельной.
Не знаю, во чтобы вылился наш обмен взглядами и улыбками, если бы нам опять не помешали. Стайка девчонок, высыпавших на террасу, не задумываясь, подлетела к нам.
- Кузина, - загалдели они, - какое прелестное платье…
- Как приятно познакомиться…
- Само очарование. И этот удивительный медный оттенок волос. Видели вы когда-нибудь что-либо более прелестное?
- Сант*Рэн желает устроить бал в твою честь? Не правда ли, очень мило!
Я беспомощно обернулась к Эллоис*сэнту. Он, ответив заговорщицкой усмешкой, подмигнув, ретировался. Оставил меня одну, на растерзание маленьким чудовищам в пастельных платьишках.
- Ты не хочешь поехать завтра вместе с нами к развалинам? – удалось вычленить фразу из общего гомона.
- К каким развалинам? – решила уточнить я, прежде чем опрометчиво соглашаться.
- К старым, - радостно пояснили оптимистичные трещотки.
- Зачем? – пыталась я понять ход их мыслей.
- Погадать, - с энтузиазмом ответили мне.
- А дома,– ни как? – тоскливо поинтересовалась я.
- Смешная! Да для чего же, по-твоему, тут поставили магическую защиту? От разного рода духов, конечно? На территории Чеарэта блокируются все виды энергии, кроме, конечно, семейной. Суть же любого гадания заключается именно в том, чтобы все это вызвать, - пояснила довольно высокая для малорослых худосочных Чеар*рэ, брюнетка с резкими, птичьими, чертами. - Так ты поедешь?
- Ну, если вы настаиваете, - вздохнула я.
Оказавшись, в комнате, предоставленной мне моей собственностью, я все никак не могла понять: вздыхать ли с облегчение или с сожалением – странный вечер остался позади.
Закутавшись в темно-алый халат, я взяла книгу и забралась с ногами в кресло. На красной коже были вытеснено золотом название: «Легенды о Сотворении Мира».
« И Пустыня вокруг была! - гласили строки
Не на Земле, а на Небе.
Не было в Мире Мрака.
Не было Света в Нем
Не было Чувства, Мысли.
Это и было Злом.
Зло Пустотой называлось,
Коль имело женщин лицо.
Хаосом нарекалось
Коль в лике мужчины жило.
Но взорвалась однажды
Бездна. Сто тысяч огней
Вспыхнуло. Стало Миром.
Мир – породил детей.
Мир самым первым Богом
Стал, озаряя Тьму.
Тьма покорилась Богу
И отдалась Ему».
Разбудил меня стук в дверь. Спросонья я не сразу поняла, где нахожусь.
Ночная мгла отступала, теснимая мутными, как разбавленное молоко, утренними лучами. Камин давно прогорел, в комнате стало зябко.
- Госпоже угодно будет одеваться? – Присела в почтительно реверансе хорошенькая горничная, годами немногим старше меня.
В том мире, из которого мы обе пришли, считалось, что ей крупно повезло. Некогда я не смела даже мечтать о чести, оказанной этому созданию: сытная еда, беленые простыни, лакеи в роли кавалера. Сказка. Как сложно было, глядя на эту девушку, поверить, что мы с ней практически с одного поля - ягода. В нас обеих текла крестьянская кровь. Её круглое лицо с чуть вздернутым носиком, заученно простодушным видом и сметливой хитринкой в глазах было обычным лицом простолюдинки.
А мое? Мое честно отражало суть ведьмы, владеющей самой лютой их четырех стихий. Простодушной не стоило даже пытаться прикинуться – кто не слепой, все равно не поверит. Не смотря на правильность и мелкость черт хищным во мне выглядело абсолютно все: чуть раскосые, с безуминкой, глаза, любившие взирать на противника исподлобья; плотно сомкнутые губы, часто кривящиеся в ухмылке, в насмешке, в сарказме, но не знающие открытой доброй улыбки. Обтянутые белой кожей высокие, острые, как у кошки, скулы Гневливые брови. И неуправляемая грива темно-медных локонов, огненным облаком витающая вокруг лица.
Стоило ли удивлять, что с великосветскими пышными платьями мы друг друга не понимали?
Но таки пришлось облачаться в одно из них, - выбора не было. Раз стала принцессой, - будь любезна носить кринолин и корону.
- Ты можешь идти, - кивнула я девушке.
Дремавший в отсутствие хозяев дом, по которому я кралась, словно вор, выглядел настороженным и враждебным. Длинный коридор без единого окна, с вереницей тяжелых, наглухо запертых дверей внезапно обрывался лестницей, спускающейся в огромную серебренную Главную Залу Чеарэта.
Тяжелый ворс ковра заглушал шаги. Зала равнодушно терпела вторжение. В прозрачных колоннах, поддерживающих купол потолка, перемещались воздушные пузыри, подхваченные несуществующим иллюзорным потоком.
В прихожей меня уже ждали три вчерашние красавицы: брюнетка, блондинка и девушка со светло-русыми тонкими пушистыми локонами.
- Одиффэ, ты уже проснулась? - защебетали они.
- Как тебе спалось на новом месте?
- Ты прекрасно выглядишь!
Всем им я ответила широкой улыбкой:
- Ну? Едем?
И мы устремились на поиски очередных неприятностей.