От Амура до Австрии (Проза)

В десятилетнем возрасте я впервые увидела Лещёва Анатолия Алексеевича, мужа моей двоюродной сестры. Они приехали в отпуск. А в это время наш дедушка искал смелого и толкового мужчину, чтобы покрасить крышу. Анатолий узнал об этом и пришёл к дедушке.
–– Иван Федотович, а в чём проблема?
–– Да высоко же, боятся лезть, ответственное это дело. Я когда молодым был, то сам всё делал. Но всё равно без помощника не обойдёшься.
–– Так в чём же дело? Я ещё имею силёнки, руки, ноги целы, да и мозги в нормальную сторону крутятся. Так что командуйте, и мы вместе возьмём эту «высотку».
Несколько дней они занимались крышей: варили олифу из растительного масла, готовили верёвки, сплетенные самолично дедушкой. И когда крыша была окрашена, и Анатолий ушёл домой, дедушка обошёл дом вокруг, любуясь блестящей краской, а затем гордо произнёс:
–– Вот что значит –– Герой! Ему любое дело не страшно. Да как сделал-то! Не зря ему дали “Героя”.
–– Дедушка, а какой он герой? –– полюбопытствовала я.
–– Как это –– какой? Самый главный –– Герой Советского Союза! Это звание за большие заслуги дают. Да оно и в самом деле: взять город-крепость Измаил –– большая отвага нужна.
С годами забылся этот эпизод, но сейчас, накануне 60-летия Великой Победы, когда Анатолия Алексеевича Лещёва уже нет в живых, мне захотелось больше узнать о его боевом пути. Крупицы собранного материала помогли нарисовать его портрет.
В далёкой Амурской области в селе Коршуновка родился и вырос застенчивый русоволосый паренёк. После окончания школы начал работать учеником машиниста на катере от рыбозавода «Озерпах». Он мечтал поступить в судомеханический техникум, готовился к вступительным экзаменам. А перед этим предстояли экзамены на курсах, где должен был получить диплом машиниста катера. Катера для Анатолия были не в диковинку, он с самого рождения видел их, бороздящих волны седого Амура-батюшки. Но научиться управлять сложным хозяйством машинного отделения –– задача не из лёгких. А если не на катере, а на большом пароходе? Для этого надо обязательно закончить техникум. И он решает: во что бы то ни стало поступить туда. Но его мечту перечеркнула начавшаяся война.
Анатолий сразу же пошел в военкомат, но его только в октябре записали в Сибирский запасной полк, где началась напряжённая учёба по изучению стрелкового оружия. После окончания курсов он в июне 1942 года отправляется на фронт бойцом-пулемётчиком 5-го батальона 284-й стрелковой дивизии. Впервые в своей жизни он уехал из дома и так далеко, в страшную неизвестность. За окном мелькали вековые деревья заснеженной тайги, священный Байкал, величественные горы Урала. В сердце Анатолия росла гордость за красоту необъятной своей Родины. И в то же время возрастала тревога: «А вдруг враг дойдёт до этих мест? Да нет, не бывать этому! Поскорее бы доехать до фронта и вступить в бой с ненавистными фашистами. А то пока доедем, и война кончится». Но напрасно переживал паренёк, что не придётся ему повоевать: в то время наши войска отступали по всему фронту, а фашистская армия стояла под Москвой, враг рвался к Волге. Перед дивизией сибиряков была поставлена задача: остановить врага в излучине Дона и упорными боями измотать его, чтобы подготовить плацдарм для перехода в наступление.
Всего девятнадцать лет было Анатолию, когда он принял первый бой возле хутора Починки, который врезался в память накрепко:
–– Только прикрою глаза, –– вспоминал он, –– как уже вижу на бруствере окопа свой ручной пулемёт. Я до рези смотрел на цепи гитлеровцев, идущих по степи в полный рост, держа перед собой автоматы. По окопам прокатился голос ротного: «Без команды не стрелять! Пусть подойдут поближе и тогда запомнят сибиряков надолго!» И почти следом же прозвучало: «По фашистам –– огонь!»
Анатолий нажал на спусковой крючок и увидел, как рассыпалась стройная вражеская цепь, и как фрицы заметались по степи. Его пулемёт всё строчил и строчил, поворачиваясь из стороны в сторону, укладывая фашистов на землю. Враг не выдержал такого шквального огня и стал отступать. На какие-то минуты воцарилась тишина, но снова на высотку обрушился град массированного миномётного огня. Таких атак враг предпринял четыре. После огненных смерчей от разрывов мин и снарядов, длившихся по четверти часа и более, стрелковая рота несёт большие потери и вынуждена отойти. Лещёв вместе с командиром роты сержантом Афониным прикрывает отход роты. И по единственной оставшейся огневой точке гитлеровцы, обозлённые большими потерями, открыли массированный артиллерийский и миномётный огонь. Но хорошо оборудованный окоп оказался надёжной защитой. И только когда последний солдат покидает траншею, Анатолий с пулемётом на плече отступил вслед за ротой. Но внезапная боль в спине согнула его, огненные круги поплыли перед глазами. Так в первом же бою он получил первое ранение, а за мужество и самоотверженность затем был награждён первой боевой наградой –– медалью «За боевые заслуги».
Подлечившись после ранения в госпитале, Лещёв был направлен в артиллерийский батальон запасного полка, расквартированного в Саратовской области. Природное усердие, острый намётанный глаз помогли ему освоить премудрости артиллерийского дела. В середине декабря 1-ая мотомехбригада противотанкового дивизиона была направлена на Юго-Западный фронт в район Среднего Дона. На девятый день наступления достигла района Морозовской и создала угрозу Котельнической вражеской группировке. Отступающие фашисты часто переходили в контратаки. И Лещёву в качестве наводчика противотанковой пушки в составе расчёта орудия пришлось выдержать тяжелейший бой вблизи станции Скосырской. Он вспоминал:
–– Нашей батарее в составе противотанкового дивизиона была поставлена задача –– уничтожить вражеские танки, перешедшие в контратаку. Лютый мороз стоял. За ночь еле успели выдолбить укрытия для пушек –– земля как камень. Долбили ломами, ладони в кровь обдирали, а от гимнастёрок пар валил. Окопались, легли спать. Мы с Васей Косенковым остались часовыми на позиции. На морозном воздухе еле заметный звук усиливался и поэтому пулемётную очередь, а затем глухой гул моторов сразу услышали…
Вышедший из землянки командир орудия сержант Каракулов приказал Лещёву будить бойцов –– коротким оказался солдатский сон. Показались три танка: один, стреляя на ходу, мчался на расчёт Лещёва. Анатолий навёл перекрестие на борт танка и нажал на спусковой крючок. Машина остановилась. Он ещё раз выстрелил по борту танка и тот, вздрогнув, задымился –– первый подбитый им танк горел! Два других танка повернули назад. Этой ночью так и не удалось вздремнуть: немцы открыли сокрушительный огонь из орудий, миномётов, пулемётов. А едва рассвело, как начался новый обстрел, продолжавшийся минут 10-15, и сразу же показались девять танков в окружении автоматчиков.
Два танка на большой скорости приближались ко второму взводу, стреляя на ходу. Один снаряд разорвался рядом с бруствером –– замкового Косенкова отбросило в сторону. Не видя ничего в дыму, Анатолий нашел ощупью прицел, навёл перекрестие на борт и нажал на спуск. Промах!.. После второго выстрела у танка слетела гусеница, и он встал как вкопанный. А после третьего снаряда на заснеженном поле запылал ещё один чёрно-оранжевый костёр. Но следом надвигался ещё один танк –– выпущенный им снаряд угодил по брустверу и оглушил Зарубина. Закрыв ладонями уши, тот опустился на станину орудия.
Каракулов схватил снаряд и метнулся к казённику, дослал его в ствол. Анатолий прицелился и нажал на спуск: танк вначале крутнулся на месте, а от второго снаряда загорелся. Остальные танки, встретив меткие выстрелы других орудий батареи, повернули назад.
На другой день всё повторилось, только прибавились атаки вражеской пехоты. Снаряды заканчивались и за ними послали Власенко, но, так и не дождавшись его, вслед за ним пошёл Косенков, однако оба они так и не вернулись к орудию. Артиллеристы стреляли экономно, но вот и последний снаряд был выпущен по движущейся серой фашистской цепи. Орудийный огонь противника усиливался и в один момент страшной силы взрыв потряс землю, изуродовав ствол пушки. На дно окопа упал раненый сержант Каракулов. Его перевязали. А к батарее приближались десятка полтора фашистских автоматчиков. Анатолий схватил свой автомат, прилёг на бруствер и короткими очередями стал уничтожать врага. Рядом с ним пристроился Зарубин с автоматом. В этот момент Лещёва ранило в руку, но он одной правой перезарядил пустой диск и продолжал стрелять. Уже было слышно, как немцы кричали: «Рус капут!». Рядом разорвался снаряд, Анатолия отбросило в сторону, и он потерял сознание. Когда очнулся, то увидел над собой лицо капитана Галеева.
–– Ну что, живой? –– комбат с тревогой смотрел на него.
–– Живой. А где немцы? –– Анатолий с трудом встал.
–– Отбили.
–– А что с Власенко и Косенковым? –– Анатолий смотрел по сторонам, ища друзей.
Комбат отвёл взгляд в сторону, хмуро произнёс:
–– Давай быстро отправляйся в санроту.
Проходя по тропинке, Анатолий увидел возле разбитой повозки тела наших убитых солдат, собранных в одно место для захоронения. Он сразу узнал среди них Василия Косенкова и своего друга Павла Власенко.
После госпиталя, где Анатолий пролежал там целых семь недель, он на попутных грузовиках догонял свою часть. Вокруг дороги –– превращённые в руины хутора и сёла, искорёженная техника на полях. И ещё сильнее крепло желание быстрее громить врага. В новом расчёте Анатолию больше всех по душе пришелся заряжающий Степан Куклин с Тамбовщины. В батарее его звали чеботарём за то, что он чеботарил –– чинил обувь солдатам. И также крепко сдружился Анатолий с подносчиком снарядов Павлом Шеховцевым, оказавшимся его ровесником, да к тому же ещё и земляком.
И уже наводчиком 76-миллитрового орудия 5-ой гвардейской Краматорской ордена Суворова и Кутузова бригады он в районе Красного Лимана принимает участие в боях с мотопехотной дивизией противника из группы армии «Юг». И вновь Анатолий вспоминает:
–– Особенно запомнился бой под селом Черкасское, где на опушке леса было обнаружено скопление фашистов численностью до двух батальонов и десяток танков. На окраине деревни мы заняли огневые позиции, замаскировали орудия снопами со скошенного поля. До рассвета успели отрыть окопы, погребки под снаряды. На рассвете со стороны немцев начался артобстрел. Снаряды рвались рядом с бруствером и за ним. Вокруг звучал оглушительный вой и, казалось, что это будет бесконечно. И даже когда пальба затихла, в ушах стоял тягучий звон. Но следом уже слышался гул приближавшихся танков. Их было девять, а за ними шли автоматчики. Орудие сержанта Люсина открыло огонь. Снаряд пролетает выше, следующий попадает в лоб машине, но не поражает её. И только после третьего выстрела танк замер на месте и загорелся. От следующего выстрела загорелся ещё один. И тут я увидел, как один танк приближается к соседнему первому взводу, которым командовал лейтенант Абрамов. Танк с ходу поднялся на бруствер, а ещё через мгновение сполз на орудие вместе с расчётом и проутюжил их. Сержант Люсин приказал развернуть пушку. Весь расчёт навалился на станины, яростно крутил колёса. Лихорадочно найдя в перекрестие боковую броню повернувшего в нашу сторону «Тигра», я нажал на спуск. Танк остановился, пламя охватило его корпус и перекинулось на маскировочные снопы рядом с пушкой Люсина. Заряжающий Куклин попытался открыть затвор пушки, но всё было тщетно –– заклинило. Сквозь дымовую завесу я заметил новый танк, движущийся к нашему умолкшему орудию. Молниеносно соображаю, что остановить его можно только противотанковой гранатой –– выхватываю её из погребка и ползу навстречу танку. Когда до него оставались не более десяти метров, я приподнялся и бросил гранату под гусеницу. Тяжёлый взрыв потряс землю и оглушил. Несколько секунд я не шевелился, а затем посмотрел на танк –– тот стоял с перебитой гусеницей. Я пополз назад к своему окопу. Во всём теле чувствовалась нервная дрожь. Оставалось доползти совсем немного, когда с пронзительным свистом что-то обрушилось рядом, взрывная волна отбросила в сторону и ударила обо что-то твёрдое и жесткое. Я потерял сознание. В санроте узнал, что третья батарея не пропустила ни одного танка...
За этот бой Лещёву был вручён орден Красной Звезды.
Вернувшись через неделю в батарею, он был тепло встречен друзьями. Вскоре его приняли в кандидаты партии, а ещё через месяц ему присвоили звание младшего сержанта и назначили командиром орудия. На его плечи лёг груз ответственности не только за себя, но и за весь расчёт. Павел Шеховцев занял его место наводчика.
Памятными были бои на Никопольском плацдарме, которые длились почти три месяца. В бригаде было мало танков, не хватало боеприпасов для артиллерии. Непрерывные дожди со снегом сделали дороги непроходимыми. Буксовали даже тракторы и тягачи. Танки зарывались в грязь по башню. И всё же первого февраля 1944 года началось общее наступление наших войск. Пушки и тяжёлые миномёты артиллеристы тащили на себе. С помощью местного населения переносили на руках снаряды и патроны за десятки километров. Раненые доставлялись в медпункты упряжками собак или на носилках на расстоянии 6-7 километров. Но каждый понимал, что с взятием Никополя наступление советских войск будет неудержимым.
Рано утром началась мощная артподготовка –– по вражеским позициям одновременно били сотни орудий разного калибра. Вся степь заполнилась чудовищным громом, словно вырвавшимся из глубины земли. Орудия накалялись до такой степени, что прикоснуться к ним было невозможно, от пороха чернели лица бойцов, от пороховых газов они теряли сознание. Вечером комбату сообщили, что линия обороны немцев на участке в районе села Червоно-Григоровка прорвана. Батарее было приказано переместиться на новую позицию, так как по данным разведки в хуторе Степном пятнадцать танков вместе с пехотой готовятся к бою. Батарея Орехова, заняла позицию в кустарнике вдоль шоссейной дороги. Анатолий Алексеевич вспоминал:
–– В том году малоснежная слякотная зима незаметно перешла в необычайно раннюю весну: в конце января –– начале февраля под Никополем растаял снег, кругом чернела обнажённая земля. А местность там была холмистая, с редкими курганами, на которых с северной стороны сохранились островки снега. Я собрал свой расчет, указал на курган с чёрным камнем на вершине: «Вот между этим курганом и холмиком справа мы должны остановить все танки, чтобы они не помешали переправе нашей бригаде...
Скоро возник низкий ноющий гул, будто из-под земли шедший. И тут же у пологой сопки показались чёрные приземистые танки. Рядом бежали автоматчики. Лещёв посмотрел на своих бойцов: лица их были сосредоточенны, напряжены. Он знал, что не в первый раз им приходится встречаться с этими чудищами, и что они не дрогнут в бою. И только новенький подносчик снарядов Бесхлебнов сильно побледнел и смотрел на приближающиеся танки испуганными глазами. Анатолий подбодрил его:
–– Не дрейфь, Виктор, будь спокойнее. Сейчас мы их встретим по гвардейски, с «перчиком».
В это время одна машина поднялась на бугор, и из ствола её пушки вырвалось жёлтое пламя. Но снаряд не долетел до них метров пятнадцать, подняв фонтан грязи. Другой снаряд тоже пролетел мимо, не причинив вреда орудию.
–– По фашистскому танку… Бронебойным… Огонь!
Звук выстрела резко разорвал воздух. Но снаряд перелетел танк.
–– Ниже подводи! –– крикнул Лещёв.
Второй снаряд разорвался у гусеницы, и танк остановился. От третьего снаряда, пущенного Шеховцевым, танк загорелся. Но в этот момент от выстрелов второго «тигра» на позиции артиллеристов стали чаще рваться снаряды. Задыхаясь от дыма, отдавая команды, Лещёв вдруг заметил, что снаряды его орудия щёлкают в лобовую броню «тигра» и отскакивают от неё. «В лоб этого зверя не уложить!» –– пронеслось в его голове. Но машина внезапно остановилась, крутнувшись на одной гусенице. В глазах Лещёва вспыхнул победный огонь:
–– Теперь ты не уйдёшь!
Снаряд, посланный наводчиком Шеховцевым, разорвал гусеницу. Но не было времени порадоваться этому: один из танков двигался прямо на батарею. Осколки от снарядов застучали по орудию Лещёва. Рядом застонал подносчик снарядов Сторожев. Анатолий приказал заряжающему Куклину перевязать раненого, а сам скомандовал:
–– Наводи под основание!
Схватив снаряд, Лещёв рывком дослал его в казённик. Прогремел выстрел, но танк продолжал двигаться. И кто знает, чем бы всё кончилось, если бы им на помощь не пришло орудие сержанта Носова: метким выстрелом оно остановило танк. Но ещё одна машина неожиданно выскочила из-за дыма, ворвалась на позицию орудия Носова и раздавила его вместе с расчётом. Взрывной волной сбило с ног Шеховцева и отбросило в сторону. Анатолий подбежал к прицелу орудия: танк продолжал двигаться.
–– Нет, я не дам тебе дойти сюда! –– Он яростно дослал снаряд, навёл перекрестие и в тот же миг рядом с танком взметнулся огненный столб. Врывшись в землю длинным пушечным стволом, «тигр» замер на месте. Остальные танки повернули назад, не выдержав уничтожающего огня батареи. На изрытой воронками земле остались шесть танков, четыре из них были подожжены расчётом Лещёва. Заряжающий Куклин обронил:
–– Важная работёнка выдалась нам –– матёрых «тигров» в трусливых зайцев превратили.
Таких боёв или чуть послабее на расчёт Лещёва выпало немало. А бойцы 5-й бригады, преодолевая яростное сопротивление врага, его частые контратаки, форсировали реку Конку и по приднепровским плавням, заросших мелколесьем и залитых водой, подошли к самому Днепру и начали переправу напротив Никополя. Бойцы несли на себе рыбацкие лодки, плоты из плащ-палаток, набитых соломой и скреплённых досками; 3-ий мотострелковый батальон первым переправился через Днепр и закрепился на западном берегу, прикрывая переправу бригады, уничтожая огневые точки противника. Большую помощь оказывало местное население: жители показывали огневые точки, опорные пункты противника, помогали переправлять бойцов бригады через реку на рыбацких лодках, которых было несколько десятков. И это не смотря на то, что немцы ввели расстрел за укрытие переправочных средств. Утром восьмого февраля 1944 года город был освобождён и Никопольский плацдарм ликвидирован. Местное население вздохнуло свободно –– за время оккупации было угнано в рабство семь тысяч, а взято в плен и расстреляно восемь тысяч жителей. Именно поэтому выжившие встречали своих солдат с особой теплотой: прямо на переправе, женщины из вёдер, кастрюль разливали горячую пищу солдатам, а затем, пока они находились в городе, обстирывали их.
В памяти Лещёва навсегда запечатлелось то время. Несмотря на распутицу и бездорожье, наши войска стремительно наступали. В результате умелых и слаженных действий несколько фашистских дивизий оказались в котле. Но они упорно сопротивлялись и всеми силами пытались вырваться из окружения. Так, под вечер 8 февраля сообщили, что по шоссе Никополь –– Коплуновка движется большая колонна немецких танков и автомашин. Стало ясно, что на их участке они появятся ночью. Вторая и третья батареи заняли позиции на склоне возвышенности в ста метрах от шоссе. Анатолий смотрел на звёздное небо и мысленно переносился в родные места: «Как же далеко они. Удастся ли ещё увидеть их?»
После полуночи со стороны шоссе донёсся шум моторов, и на гребне холма появились силуэты танков. После сигнальной ракеты восемь орудий одновременно ударили по колонне врага при свете осветительных ракет.
–– Не уйдёшь! –– зло выдохнул Шеховцев, наводя орудие на следующий танк, а когда после выстрела он остановился, удовлетворённо произнёс: –– Это вам за наших погибших товарищей.
В колонне фашистов чадили горевшие грузовики и танки. Гитлеровцы открыли ответный огонь по нашим орудиям. Один из разрывов бросил Анатолия на землю, замкового Бесхлебнова ранило осколком в ногу. Лещёв тут же вскочил с земли и бросился к снарядам.
–– Ниже наводи! –– крикнул он Шеховцеву, когда его снаряд упал дальше цели. И тут же похвалил его, увидев, что очередной снаряд снёс башню у «тигра»: –– Молодец! Так их!
На рассвете был подбит последний танк и бой прекратился.
Бригада получила отдых для подтягивания тылов, растянувшихся по бездорожью на сто двадцать километров, и пополнения поредевшего личного состава. Но уже в начале марта перед бригадой была поставлена задача: форсировать реку Ингулец и, не вступая в затяжные бои, пройти по тылам врага, взять Новый Буг, станцию Раздельную, не дать возможности врагу эвакуироваться по железной дороге. Весь гужевой транспорт пошёл под тягу для противотанковой артиллерии и миномётов. Использовались и волы. Но основная нагрузка легла на личный состав: каждый боец нёс на себе три комплекта боеприпасов для своего оружия, одну-две мины для миномётного подразделения. В условиях непроходимой грязи нагрузка была предельной.
Расчёт Лещёва сходу вступил в ночной бой с отборными гитлеровскими головорезами 6-й восстановленной армии –– «армии мстителей». Более тысячи солдат и офицеров противника было уничтожено в том бою. Восьмого марта 1944 года город Новый Буг был полностью очищен от врага. Бригада ушла вперёд, а третий мотострелковый батальон ещё сутки до прихода 88-й стрелковой дивизии отбивал неоднократные атаки с флангов, а затем поспешно догонял свою бригаду. С кровопролитными боями, выдерживая массированные удары с воздуха, пятая мотострелковая бригада в составе конно-механизированной группы генерала Плиева брала населённые пункты один за другим: Баштановка, Новогригорьевка, Спасский, Новопетровка, Орлово, Снегирёвка.
Попав в окружение, фашисты стремились любой ценой вырваться из котла в сторону Николаева. Иногда им это удавалось, но с подходом наступающих с фронта войск операция по окружению противника под Снегирёвкой была завершена. Пятая гвардейская бригада получила кратковременный отдых для пополнения.
После десятидневного отдыха бригада с боями овладела Берёзовкой, Степановкой, Новониколаевкой, Червонознаменкой и двинулась на узловую станцию Раздельная, овладение которой имело стратегическое значение. Быстрота и решительность в наступлении позволили в короткое время занять станцию. Небывалый героизм проявляли солдаты. Об этом писал в своей книге «Вёрсты мужества» командир 5-й мотострелковой бригады полковник Н. И. Завьялов: «Нелегко было бежать в атаку после стольких дней и ночей утомительных маршей и боёв. Но по сигналу атаки, по команде “Вперёд! За Родину!” гвардейцы дружно шли на врага, неизвестно откуда черпая силы». После взятия станции бригада ещё в течение двух суток вела ожесточённые бои с противником, пытавшимся опять захватить станцию –– ведь только по железной дороге они могли отступать на запад.
Свою задачу гвардейцы выполнили и двинулись на юг к Беляевке –– последней переправе через Днестр на пути к Одессе. А армия Холлидта рвалась к переправе из последних сил, не жалея ни техники, ни солдат, стремясь достичь порта на Чёрном море, спастись любой ценой. Но советские гвардейцы дрались смело. В ожесточённых боях Беляевка, а затем и Одесса были взяты.
Бригада получила задание –– совершить марш-бросок Тарутино, Красное, Арциз, Татарбунары, выйти к реке Когильник и тем самым отрезать пути отхода приморской группировке противника. Стремительный рейд бригады в глубоком тылу врага к озеру Сасык (Кундук) продолжался всю ночь. Части бригады из походной колонны на большой скорости с ходу вступали в бой. Стремительно развернувшись в центре боевого порядка бригады, 3-й мотострелковый батальон рванулся стрелой в направлении села Демир-Хаджи (Зелёная Балка) и врезался в колонну противника, двигающуюся по кукурузному полю. Бойцы батальона спешивались с машин и вступали в рукопашный бой. Трудно было разобраться, где свои солдаты, а где чужие. К двенадцати часам двадцать третьего августа 1944 года бригада прочно закрепилась на рубеже о. Сасык –– Татарбунары и далее на север по западному берегу Когильника до станции Арциз.
Но враг совершал контратаки, пытаясь вырваться из окружения. Особенно ожесточенные бои велись в расположении 3-го мотострелкового батальона, где противнику удалось вклиниться и выйти в тыл. И только благодаря своевременной поддержке резервной роты автоматчиков противник, понеся колоссальные потери, отступил за реку Когильник, а затем, поняв безысходность своего положения, фашисты стали сдаваться в плен. Более девяти тысяч румынских и немецких солдат шли в колоннах. Задача была выполнена –– из «Котла» противник не вырвался. Личный счёт Лещёва в этом бою пополнился пятью подбитыми орудиями разного калибра, десятью повозками с боеприпасами.
К этому времени 2-м и 3-м Украинскими фронтами был освобождён Кишинёв. А 5-я мотострелковая бригада двинулась на Измаил, но с ходу выйти к морю и взять причалы не удалось. Каждое здание брали штурмом.
Лещёва вызывали в один из дней к комбату, который поздравил его с присвоением звания старшего сержанта и дал задание расчёту вместе с взводом автоматчиков поддержать огнём пехоту, расчистить путь к переправе, а затем форсировать Дунай и закрепиться на его правом берегу. А враг продолжал ожесточённо сопротивляться. Анатолий Алексеевич вспоминал:
–– Ночь выдалась душная. Солдаты расположились рядом с орудием, подложив под головы вещмешки, скатки шинелей. Тихо переговаривались бойцы, среди которых выделялся басок Куклина: «Вчера письмо получил. Пишут: рожь больно хороша на Тамбовщине. Вовсю косовица началась, а людей, сказывают, мало осталось. Все на фронте…»
Его перебил Шеховцев: «Надо поскорей с фашистами кончать, –– наводчик говорил горячо и убеждённо. –– Понимаешь, чеботарь, руки истосковались по настоящему делу. Я на лобогрейке работал.… Сколько, бывало, ржи за день скосишь! Посади меня сейчас на лобогрейку, я сутками буду работать на поле. Руки по работе зудят…»
Анатолий слушал и улыбался: «Чувствуют солдаты конец войны. Всё больше их тянет к дому. Да, всем надоела война. Вот и Румыния перестала воевать. Скоро и Гитлеру придёт конец, но без боя он не сдастся».
Рано утром после артподготовки был дан приказ о наступлении. Но в этот момент со стороны противника послышался гул моторов и несколько танков показались из-за высотки. Цепь пехотинцев залегла. На позиции батареи Лещёва рвались снаряды, но артиллеристы не прекращали огонь. В степи горело восемь танков, а остальные повернули назад, не выдерживая огненного натиска наших. По всей степи пехота с мощным криком: «Ура!!!» двинулась вперёд. Вдоль пологой лощины двинулся и взвод автоматчиков. Только на окраине города путь им преградила пулемётная очередь из виноградника. Бойцы залегли. Расчёт Лещёва получил приказ: уничтожить огневую точку, преграждавшую путь. После первого же выстрела вражеский пулемёт замолчал, но через минуту вновь застрочил. Анатолий заметил белёсый дымок, поднимавшийся из-за скирды соломы рядом с сараем. Подумал: «Сейчас вы у меня поджаритесь». Орудие выстрелило зажигательным снарядом. И тут же выползла самоходка «фердинанд», длинный ствол которой был направлен на пушку Лещёва. Через секунду выпущенный снаряд разорвался возле их орудия. Воздушной волной были сбиты с ног подносчики снарядов. Шеховцев уложил самоходку с двух выстрелов.
Расчёт Лещёва под непрерывным обстрелом вместе с ротой автоматчиков вышел к переправе и метким огнём по самоходной барже, отчалившей от берега, отправил её на дно реки, а вторую заставил повернуть назад. Экипаж её без боя сдался в плен. На захваченной барже расчёт Лещёва с парторгом дивизиона Приходько и взводом автоматчиков капитана Медведева форсировали Дунай и закрепились на правом берегу. Едва они установили пушку, как показались двенадцать танков. От первого же снаряда Лещёвской пушки загорелся головной танк. Но следующая машина ворвалась на позиции автоматчиков, проутюжила несколько окопов и двинулась на расчёт Лещёва, но снаряд из их пушки, попавший под самое основание железной махины, заставил остановиться её и врыться стволом пушки в землю. И тут один за другим снаряды из других танков противника разорвались у щита орудия Лещёва, ранив наводчика и заряжающего. Анатолий сам навёл орудие и от его выстрела загорелся третий танк. В прицел он видел броню следующей фашистской машины, когда ещё один вражеский снаряд вывел его пушку из строя. А к огневой позиции приближалась следующая махина. Артиллеристы подпустили танк метров на десять и одновременно бросили гранаты. Танк замер.
А там, где шли другие немецкие танки, клубились смерчи огня и дыма. Анатолий посмотрел назад и увидел на противоположном берегу «катюши», выстроившихся в ряд и прямой наводкой стрелявших по вражеским танкам. Ликованию солдат не было предела. А гвардейские реактивные миномёты ударили ещё раз и после рассеявшегося дыма стали видны чёрные костры вражеских машин. Противник поспешно отступал, а наша армия преследовала его.
За тот бой Анатолия Лещёва представили к званию Героя Советского Союза, и 24 марта 1945 года был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении. А было ему тогда неполных двадцать один год. Известие о награде Анатолий получил первого мая 1945 года в Австрии, в городе Гарц, куда их 5-я гвардейская бригада пришла после освобождения Румынии, Болгарии, Венгрии, Югославии.
После демобилизации Лещёв, трижды раненый и контуженный, вернулся на родину в Николаевск-на-Амуре, окончил курсы при краевой партшколе, работал в комсомольских и партийных организациях. После переезда в г. Мурманск работал на стройке, на хладокомбинате «Росмясоторга». В семидесятых годах потянуло его к местам сражений, и он вместе с семьёй переезжает в г. Измаил, где работал в порту стивидором, инженером по материальным фондам в консервном объединении. После выхода на пенсию в 1978 году переехали в Батуми (друг пригласил). Жили там до 1993 года, когда были вынуждены уехать в связи со сложившимися политическими обстоятельствами. Но переезд оказался очень трудным: после его отъезда для подготовки места жительства для семьи, жена с детьми и внуками ещё полгода не могли вырваться оттуда, и буквально с последним товарняком в теплушке без окон им удалось это сделать, благодаря друзьям Анатолия Алексеевича. Но полугодовая вынужденная разлука с семьёй, полная неизвестность о них, дали свои роковые результаты: ветеран тяжело заболевает, и в марте 1995 года его не стало. Похоронен Лещёв Анатолий Алексеевич в городе Ливны Орловской области.
*В очерке использованы материалы:
воспоминания Героя Советского Союза А. А.,Лещёва
материалы из книг Героя Советского Союза,
командира 5-ой (32-ой) бригады Н. И. Завьялова
«Вёрсты мужества»;
Героя Советского Союза Н. Пустынцева,
«На огненном рубеже».