Воспитатель
Развязка наступила с первыми лучами весеннего солнца, строительство заправки разморозили, появились строители. Они приступили к работе и первым делом подняли скатившие-ся цистерны. Под ними рабочие и обнаружили два обглоданных крысами трупа мальчишек. И завертелась машина правосудия, понаехали менты, прокуратура начала следствие. А в училище появился старенький, сгорбленный следователь Василь Петро-вич. И стал всех учащихся и преподавателей таскать на до-прос. От него общественность и узнала, что под цистернами нашли тела пропавших осенью учеников. Настроение у Витьки сразу же упало ниже плинтуса, он загрустил. На занятиях сидел, тихо понурив голову, на вопросы преподавателей отве-чал невпопад. А после того как по училищу разнеслась весть, что на стройке с погибшими был кто –то третий, Витька чуть не подался в бега.
В середине мая Штанге пришла повестка - его вызывали на допрос в прокуратуру.
«Ну, вот ты и отгулял, голубчик», –подумал Витька, заходя в серое здание прокуратуры. Его думы оказались в руку, стари-чок - следователь сразу же заставил Витька «сыграть на фоно». И через полчаса сидения в коридоре, Штанге было предъявлено обвинение в преднамеренном убийстве двух человек. Следак оказался настырным, не пошёл на поводу у милиции, считав-шей смерть подозреваемых несчастным случаем. А построил свою версию, на третьем стакане и верёвочке на башмаке.
«Кому –то ведь они наливали в этот третий стакан, –размышлял он. - Этот третий должен был лежать рядом, а его нет, значит, он жив. А если жив, должен знать, что случилось, почему скатились цистерны, где второй башмак и откуда взялась эта верёвочка? А не он ли всё это подстроил? Если он, тогда это преднамеренное убийство и надо искать третьего». Так размышлял старичок, а мысли свои он всегда сопровождал действиями, и через десять дней вышел на след приятеля по-гибших - Штанги.
С лязгом закрылись железные двери, полоснул по нервам стальным скрежетом дверной засов. Надолго, а может, навсегда закрывая Витьку в этой небольшой затхлой комнате, под непривычным названием «хата». Вроде бы надо кричать, биться башкой о стену от страха и безысходности. Но Штанга первый раз за несколько месяцев почувствовал облегчение. С его плеч спал страшный груз, камнем висящий на молодой, неопытной душе.
«Всё, больше не надо ничего бояться, не надо прятаться от встреченных на улице милиционеров, прятать взгляд от мате-ри. А, будь что будет»! Единственное, что тяготило Витьку, это сокамерники, он страшно их боялся. Из –за боязни таких же, как и он, Штанга и стал искать мнимой защиты у Пузыря.
«Наглый пассажир, себя в обиду не даст, надо с ним подружит-ся», - размышлял Витька, глядя на то, как Вовка скинул на пол вещи Цуцика. А после того, как Вовку посетил в камере его дед, а старый пупкарь стал таскать передачки, Штангу ещё больше потянуло под защиту Пузыря. Постепенно вокруг Вовки образовалась своя «семейка», состоящая из двух человек и выполняющая любые его требования. Воспитателям не нравилось, что двое подследственных перешли в полную зави-симость к сопливому пацану, но сделать с этим они ничего не могли. Однажды после прогулки какой –то незнакомый парень сунул Вовке в руку маляву. В записке незнакомым мелким почерком предупреждали Вовку о том, что из Ленинграда доставили Слизняка. А также, что он находится в СИЗО, и значит, скоро между ними будет проведена очная ставка. Ещё незнакомый доброжелатель советовал Пузырю не отказывать-ся от знакомства со Слизняком, а следовать версии, предло-женной Сутулым. Дальше в маляве предупреждали поменьше бухтеть с воспитателем, который мастер. Вовка был обескура-жен и расстроен: «Мастер классный мужик, в шахматы хорошо играет, истории всякие интересные рассказывает. А врёт через слово, и надо же, стукач»? –размышлял Пузырь. В хате было двое воспитателей, хотя положен один, вторую должность придумали специально для Мастера. Пузырь это знал с самого начала, но почему –то не придал значения, а надо бы.
«Как же я сразу –то не допёр? Недаром он в душу пытался залезть, да всё про Сутулого расспрашивал, что да как, вот тебе и дядя Коля».
Воспитатель дядя Коля, по паспорту Светин Николай Петро-вич, отслужив в рядах Советской армии, устроился на работу, на трикотажную фабрику слесарем. Пятиэтажка, в которой проживал Люстра, так Кольку звали дворовые ребята, стояла напротив проходной фабрики. И каждое утро голодный до женского пола дембель с превеликим удовольствием наблюдал, как толпятся у проходной молоденькие девчонки. Вот навер-ное, по этой причине Колька и пошёл работать на фабрику. А не в милицию или пожарку, куда пытался посватать его мест-ный участковый. Отработав полгода, молодой и деятельный парень понял, что продолжая трудиться слесарем, хорошо жить не станешь. Основная масса мужиков, работавших на фабрике, после смены помывшись в душевой, шла в пивнуху. Оттуда - в винный магазин, дальше – больше, и, уже поздно вечером, на карачках приползала домой. Люстру такая жизнь не устраива-ла. У него были совсем другие жизненные критерии. Ему хоте-лось хорошо и модно одеваться, желательно в импортные шмотки. А в дальнейшем - свою машину, на первых порах хотя бы «жопик» . Потом дачку с небольшим участочком в пять соток. Кооперативную хату - с родителями в двушке тесновато. Поэтому Коленька пошёл учится, сначала на наладчика, там зарплата была больше. А в дальнейшем, чтобы занять место мастера, в техникум. Закончив обучение и заняв долгожданную должность, Коленька не получил желаемого результата. Зар-плата не увеличилась, а уменьшилась, а проблем у мастера намного больше, чем у простого рабочего.
Люстра не находил себе места от безысходности. Поэтому частенько стал заглядывать в маленький ресторанчик, по непонятной причине прозванный «Поплавком». Вот там гру-стивший от безденежья Николай и встретил бывшего армей-ского приятеля.
Мишка Кац, так звали приятеля, оказался мужиком разво-ротливым. Услыхав, что Коленька работает мастером на три-котажной фабрике, сразу за это ухватился и предложил быв-шему приятелю выгодное дельце.
Кац имел большой интерес до шерстяных ниток. А на фабрике работало несколько вязальных станков, продукции они произ-водили мало, зато шерсти портили дай бог. Вся эта испорчен-ная шерсть уходила в брак. Услыхав, что на фабрике скопилась не одна тонна бракованных шерстяных ниток Кац чуть не выскочил из штанов:
-Всё это богатство валяется без присмотра на складе? И никому до этого нет дела! Ничего мы этот вопрос урегулируем, найдём применение народной бесхозяйственности! – потирал руки Кац. Через неделю Мишка развил такую бурную деятельность, что Николая взял страх. Кац где -то набрал два десятка стару-шек, которые день и ночь сматывали нитки с бобин и наматы-вали в клубки. Затем клубки шерстяных ниток шли на бара-холку, деньги делились на троих: Коленьке, Кацу и завскладу. За месяц бурной деятельности Каца залежи ниток на складе почему –то закончились. И поэтому пришлось взять в «коман-ду расхитителей социалистической собственности» слесаря- наладчика. Вдвоём с мастером они отрегулировали все вязаль-ные станки так, что бракованных ниток стало в два раза боль-ше. Но жадность фраера сгубила. Денег от реализации ниток на четверых стало не хватать. По этой причине Кац придумал новый способ увеличения нетрудовых доходов. Узрев в углу склада пару старых дедовских вязальных станков, Кац решил их отремонтировать и пустить в работу. Но в этой ситуации пришлось брать в команду главного инженера и директоршу. С инженером проблем не возникло. Молодой любитель зелёно-го змия и женщин, посетив в сопровождении Каца, местный кабак сразу дал своё согласие. А вот директриса, член комму-нистической партии с какого –то там довоенного года, заарта-чилась. Она на всех собраниях величала себя истиной ленин-кой. Наверно поэтому долго не соглашалась открыть на терри-тории фабрики частную лавочку. Но после того как её внука, бездельника и выпивоху, несколько раз избили в пивной, ста-руха стала сговорчивее. Окончательно сломалось бабкино упрямство вместе со сломанной рукой любимого внучонка. Директриса согласилась установить в старом здании склада несколько вязальных станков. Но получать свою долю за проданный левый товар на отрез отказалась. Компаньонам это очень не понравилось.
-Заложит старая при первой возможности! –сказал Кац.
-Ну, может просто так и не заложит, а вот если жареным запах-нет, тогда да, сдаст как стеклотару, –согласился Николай.
-Что делать будем? Так оставлять дело нельзя, только развер-нулись и на тебе, приехали. Что делать –то будем? –не унимал-ся мастер.
-Что делать? Что делать, не убивать же её!
-Чего её убивать, она сама скоро лапти склеит, непонятно почему её до сих пор на пенсию не отправили, –возмутился Коленька.
-На пенсию говоришь? На пенсию! –ухватился за мысль Кац. -Конечно на пенсию, куда же ещё, а на её место инженера - он мужик молодой, с институтом. А самое главное - деньги любит, и баб под водку. Старуху на пенсию, на пенсию, –стал припля-сывать Кац.
-А как это сделать, ведь сама она заявление не подпишет?
-Сама не подпишет, нет, а вот если через внучка надавить опять, сломается, как со станками, понял? Так что давай вну-чонка поить, а уж он пусть с ней сам разговаривает, а мы ему за это зарплату положим на первое время.
Так и порешили, внучка поили, таскали по кабакам, проиг-рывали ему в карты, а он уговаривал бабушку уйти на пенсию.
Через месяц старушка сдалась, и и.о. директора стал главный инженер. И потекли деньги в карманы дельцов рекой. К двум старым вязальным станкам Кац прибавил ещё пару. Потом ещё и через полгода на территории фабрики работал новый вязальный цех.
Коленька был на седьмом небе, он ухватил удачу за её склиз-кий хвост. Денег хватало на всё, даже появились немалые заначки. За два года сотрудничества с Кацем, Коленька сумел переехать в трёхкомнатную кооперативную квартиру, купил новенькую машину - Жигули «копеечку», гаражик, правда, далековато от дома. Присмотрел небольшую, но красивую дачку на берегу красивого, чистого озера, и дал за неё задаток. Единственное, что не успел сделать новоиспечённый богатей, найти себе ту любимую и неповторимую. Претенденток на это место было много, но той несравненной, той единственной, почему –то не встречалось. Мать, глядя на всё это благополу-чие, свалившееся с неба на её единственного сыночка, смахи-вала накатившую слезу и с горечью в голосе говорила:
-Посадят ведь тебя, ей – богу, посадят! Откуда у рядового мас-тера трикотажной фабрики столько денег? Простые люди так не живут! Не понянчить мне внучат, кто тебе передачки в тюрьму носить будет?
- Маманя, перестаньте каркать! Давайте лучше свой паспорт, я на вас дачку оформлю. Там озеро, лес, батя будет рыбку ло-вить, а ты - грибы, ягоды собирать. Всё лучше, чем в город-ской квартире чахнуть.
-А на работу как мы будем ездить? Ведь мы же работаем, до пенсии ещё долго! –влез в разговор отец.
-Не до смерти же вы работать будете? Вот выйдете на пенсию и станете там отдыхать. А пока - во время отпуска отдыхайте, всё равно на юг не ездите, в городе паритесь, –настаивал сын.
Развязка бурной деятельности новоиспечённых предпринима-телей, или по–русски, расхитителей социалистической собст-венности, наступила неожиданно.
Для подключения новой партии вязальных станков потребо-валось провести электрокабель большего сечения. Договор с Центрэлектромонтажем заключать не стали, всё-таки цех работал нелегально, а договорились с шабашниками. Работни-ки оказались молодые, взбалмошные. Любители выпить и поухаживать за работавшими на фабрике девчонками. Кацу они сразу не понравились:
-Нехороших работников ты нашёл, гони их в три шеи пока не поздно, –высказал он свои претензии Николаю.
-Я им аванец уже заплатил, –ответил мастер.
-Да хрен с ним с аванцем, сгорим, как сухая трава с этими раздолбаями! –возмутился Кац.
-Чего, очко жим-жим? Не боись, не сгорим, они у меня на контроле.
Но Кац накаркал. Ушлые электрики с первого дня положили глаз на лежащие в ящиках мохеровые нитки. А их шаловливые ручки тянулись к ним сами собой, пряча бобины под рубахи или сумки с инструментом. Затем нитки складировались в вагончике, в котором переодевались электрики. Набрав доста-точное количество пряжи, мелкие воришки разделили её между собой поровну. И стали ждать удобного момента, чтобы выне-сти наворованное за территорию фабрики.
И момент настал, в субботу шабашники специально задержа-лись на работе. Дождавшись, когда начнёт смеркаться, загру-зили ворованные нитки в сумки. Затем перелезли через бетон-ный забор, и, продираясь через сухую траву, выросшую за лето по самый «небалуй», направились к остановке автобуса. До остановки автобуса можно было дойти и по асфальту. Но несуны выбрали такой маршрут специально, мало ли чего? А так - сбросили барахлишко в траву и всё в ажуре. Так что, бережёного Бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт. Вот электрики и продирались по чепыжам. Но удача в этот день повернулась к несунам задом. Мимо продирающихся сквозь чепыжи электриков пронеслась милицейская машина. Мужики увидев её, сразу бросили сумки в траву. Но уазик, не останав-ливаясь и не сбавляя скорости, проехал мимо.
-Пронесло! –сказал один из шабашников, поднимая из травы сумку. Но не пронесло. Как только они вышли на асфальт, машина показалась снова. Но уже мчалась не мимо, а к ним и с включенной мигалкой.
-Всем стоять! –проорал мужской голос в мегафон. Воришки, как загипнотизированные застыли, не зная, что делать. То ли бежать, побросав наворованное, то ли? Пока они раздумывали, милицейский уазик подкатил к ним, и из кабины выскочил молодой лейтенант с пистолетом в руке.
-Стоять, а то стрелять буду! –приказал он. Несуны и не собира-лись никуда бежать, всё равно было уже поздно. Они стояли, понурив головы, и переминались с ноги на ногу.
-Что в сумках? –спросил строго лейтенант.
-Грязная одежда, да пустые бутылки.
-А чего не звенят? –пнув по сумке, спросил подошедший сзади старшина. Воришки промолчали.
-Раз не звенят, тогда открывайте, посмотрим! –потребовал лейтенант. Мужики с неохотой стали открывать сумки, сверху лежали грязные рубахи и штаны.
-Подготовились, сверху наворованное барахлишком закрыли! – засмеялся старшина. Лейтенант, засунул руку поглубже в сумку и выудил из глубины бобину с мохеровой пряжей.
-А это тоже чьи –то штанишки, или маечку решил себе свя-зать?
-Это я в траве нашёл, –ответил хозяин сумки.
-А это тоже в траве нашли? –доставая из другой сумки такой же моток, спросил старшина. – Давайте-ка, забирайтесь в машину и поедем в отдел. Там и разберёмся, где и у кого вы нашли столько мохеровой пряжи.
Двоих старшина посадил под замок, а двоих в кабину, и уазик тронулся, увозя несунов в отдел.
Это было началом конца бурной деятельности расхитителей социалистической собственности, или новоиспечённых цехови-ков.
Воришек привезли в районный отдел милиции. На допросе задержанные рассказали, что пряжу они не украли, а набрали в мусорном баке и больше ничего не знают. Но, просидев ночь по разным камерам, воришки готовы были подтвердить что угодно, и подписать любую бумагу. Следователь воспользовал-ся их разговорчивостью и стал выуживать нужную ему ин-формацию. Так и появилось новое уголовное дело. Несунов перевели в разряд свидетелей, а компания Каца села на скамью подсудимых. Правда, сам Кац остался на свободе. На фабрике он не работал, никто его там не знал, а мастер с инженером о нём рассказывать не захотели. На следствии всплывала его фигура, но главный обвиняемый Светин полностью отрицал его участие. Наряды и накладные Кац не подписывал, нигде особо не светился. А самое главное, друзей у него в правоохра-нительных органах к удивлению, оказалось очень много. С начальником милиции он ходил в баню и играл в биллиард. С районным прокурором учился в одном классе. В общем, вы-вернулся Кац из крепких объятий правосудия. А на скамье подсудимых оказались шесть человек. Новоиспечённый ди-ректор фабрики, главный инженер, наладчик и два ни в чём не повинных водилы. «Паровозом» и мозговым центром менты назначили Николая Светина. Следствие уложилось в положен-ные законом сроки. Суд тоже оказался скорым и справедли-вым, и получил Коленька, он же теперь Мастер, девять лет. Слава Богу, общего режима, но с конфискацией наворованного у государства имущества. Кооперативную квартирку и копееч-ку с гаражиком конфисковали, а вот дачку не получилось, она принадлежала матери. И монетки золотые да серебряные, закопанные на огородике, тоже сыскать не сумели. Маманя с папаней поохали, поплакали, и стали носить передачки да ходить на свиданки. А Кац оказался приятелем настоящим, не оставил Коленьку на ментовской произвол.
Получив свои законные девять лет, Мастер парился в СИЗО. Он целыми днями играл в шахматы с сокамерниками и дожи-дался этапа на зону. Вот в один из таких будничных дней дверь в камеру открылась и заглянувший пупкарь приказал:
-Светин, на выход.
-Куда ещё? –возмутился Мастер.
-Там узнаешь, выходи, –приказал тот.
Пупкарь повёл мастера сначала по железным лестницам, потом по гулким коридорам. Остановились они у двери с надписью «Начальник СИЗО».
-Заходи! –открывая дверь, приказал пупкарь. - Товарищ под-полковник, заключённый Светин доставлен.
Начальник оторвал от стола свой взгляд и зыркнул на Масте-ра злыми глазами. Затем опять уставился в стол.
Коленька внимательно осмотрел небольшой кабинет началь-ника СИЗО. В чисто убранной светлой комнате стоял длинный полированный стол, несколько стульев, стенка, в которой красовался цветной телевизор. Обернуться и посмотреть, что там за спиной, Мастер побоялся. За столом, кроме начальника СИЗО, спиной к вошедшему в кабинет зеку сидел ещё один человек. Коленьке показалась очень знакомой эта сутулая спина сидящего за столом приятеля подполковника. То, что это приятель, а не простой посетитель, Мастер понял по начатой бутылке армянского коньяка. А так же по тарелке с закуской.
«Хорошо живут наши охраннички, икоркой чёрной закусыва-ют»! –подумал Мастер.
-Чего встал, расхититель социалистической собственности? Проходи, присаживайся, –поворачиваясь к мастеру, с иронией в голосе произнёс сутулый. Коленька сразу же узнал Каца.
-Наш пострел везде успел! –с опаской поглядывая на началь-ника, ответил Мастер. Он отодвинул от стола свободный стул и осторожно присел на краешек.
-Чего менжуешься? Присаживайся, коньячку выпей, тут все свои, не боись! И Кац налил целый фужер коньяка.
-На, пей! –протянул он его другу.
-Не буду, в камере унюхают, посчитают, что сучить ходил, – отказался Мастер.
-Да не боись ты! В эту хату ты больше не вернёшься. Мы вот тут с товарищем подполковником подумали и решили тебя воспитателем назначить.
-Это как - воспитателем? К кому? –удивился Мастер.
-К несовершеннолетним преступникам. Зачем тебе на зону ехать? Не надо на зону, зашлют ещё куда, – Кац сделал круглые глаза. – Чёрт-те знает куда, в Соликамск, например. А там холодно, простудишься, заболеешь, помрёшь ещё. Не надо тебе в зону, оставайся здесь воспитателем, понял?
-Понял, –ответил понуро Коленька и хлопнул целый фужер коньяка.
-Закусывай, закусывай, –протянул друг тарелку с бутерброда-ми. Мастер взял сразу три и в один момент проглотил.
-Ну, вот и хорошо, сейчас заявление подпишешь, и можешь переезжать на новое место жительства. Начальник молча протянул Коленьке лист бумаги. И так же молча подал шари-ковую ручку, ткнув пальцем в то место, где поставить подпись.
Мастер, не читая, подмахнул бумагу.
-Вот и Прекрасненько! –убирая заявление в чёрную папку, улыбнулся начальник.
-А что я там буду делать, ну с этими несовершеннолетними?
-Смотреть, чтобы они глотки друг другу не перегрызли. Ну и куму докладывать о всяких там случаях, –пояснил начальник.
-Значит, всё же стучать! –возмутился Коленька.
-Что значит стучать? Что значит стучать? Ставить в извест-ность администрацию о всяких там, ну сам понимаешь,- Кац зыркнул на Мастера глазищами и продолжил. - Ты что, уго-ловник, что ли? Нет, ты мне скажи, ты, может, блатной стал, в паханы метишь?
-Нет, не блатной, и никуда я не мечу.
-Ну, а если не блатной, то какого чёрта кочевряжишься? Ему предлагают хорошее место, а он в отказ, стучать, видите ли, не желаю. Да тут половина жильцов стучит! А он - не желаю, ишь ты, какая фря! –не мог успокоиться Кац.
Так Коленька стал воспитателем, ну, и заодно, стукачом.
Недели полторы тому назад Мастера вызвал к себе нач. опер части майор Сологуб:
-Вот тут с тобой товарищ подполковник хочет поговорить, ты слушай его внимательно и отвечай чётко и правдиво, понял?
-Конечно, понял, в чём вопрос, всё как на духу.
Подполковник сидевший в кабинете кума, поразил Мастера своими размерами. Огромный мужичина с квадратным лицом, выпирающими скулами, сидел за столом. Но больше всего поразили Коленьку его кулаки. Два огромных кулака, как две гири, лежали на столе.
«Даст таким по пустой башке и каюк»! –подумал Мастер, присаживаясь к столу. Усевшись поудобнее, он застыл весь во внимании.
-Кроль, –протянул огромную лапу подполковник.
-Заключённый Светин, –Коленька хотел продолжить, какая статья и так далее.
-Не стоит Николай, я этого не люблю, –замахал Кроль своей ручищей. - Ты лучше погляди внимательно, не знаешь ли ты вот этого человечка. Кроль достал из папки, лежавшей на столе, несколько фотографий и протянул их Мастеру.