Так, - дрожа и срываясь, - играют дожди,
Выпендрёжник-эстет, весь в грехах своих давешних,
Я сегодня с собою один на один.
Вновь пытаюсь поверить: тоска – это узница,
И, зажмурясь, в груди дверцу рву нараспах.
Никого. Лишь былая нездешняя улица,
Ночь, аптека, фонарь, да крушенье в глазах…
Гну отвычными пальцами кромку мелодии, -
Чёрно-белая стая – кормленье с руки.
Распрощались давно, а нет-нет и находит ведь
Терпкой лавою нот и стихов, и тоски…