Литконкурсы, встречи и чтения.
Безденежье вечно гнетёт,
и вечно терзают сомнения.
Любовь у них вечно в ходу,
страстями играют и вечностью.
Один прозябает в бреду,
другой – со своей человечностью.
Поэта затронешь, он – в крик,
уж краской лицо наливается,
а через мгновение – всхлип,
ещё чрез мгновение – кается.
Недаром с Эвтерп, Терпсихор
он выбрал, которая милая,
он нёс от неё после вздор,
рыдал с поэтической силою.
Стучал он о тумбу ногой,
та тумба гордилась афишею,
всё с клёном вела разговор,
что был от дождя верной крышею.
Так вот, он об тумбу стучал,
прозрение Муза подкинула,
и громко в прохожих кричал,
мол, время чудесное сгинуло.
Тяжёлая грянет гроза,
в темь молнии врежут суровые,
но вдруг он заметил глаза,
серьёзные, к драке готовые.
Собачка внимала ему,
прохожии давно разбежалися,
и в парке, сминая листву,
они лишь с собачкой осталися.
Кричишь? – Да, кричу, что с того?
- Я тоже так тявкать сподручная.
Ведь я поэтесса от форм
поэзии – самая лучшая.
Завою я так на луну,
проснуться вороны и свалятся,
а если скулить я начну,
с сочувствием граждане пялятся,
а если я вдруг зарычу,
клыки забелеют опасные,
то ноты такие беру,
которые ветру прекрасные.
С такими словами она,
в серьёзном своём намерении,
поэту грозилась в штанах,
оскалившись, в твёрдом движении.
И тот не спеша отступал,
с собачкой тягаться бессмысленно,
когда поэтессы глаза
блистают холодными искрами…
23 июля 2010 г.
С-Петербург