Красный цветок Глава 9 Дичь и охотник (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

В каком-то полубреду перед воспаленным взглядом разматывался клубок бесконечных заснеженных улиц. Улицы, улицы, улицы - погруженные в хрустальные нереальные сны. Улицы, улицы, улицы - похожие друг на друга, словно близнецы. Плутая по ним, теряешь последние силы. Только бы не позволить себе опуститься на обледеневшую землю, не дать погрузиться в желанное забвение. Только бы не упасть – остальное уже не важно.
Очнулась я оттого, что меня немилосердно трясли. Жандарм, грубо вцепившийся мне в плечи со сна показался до смешного огромным.
- Девочка, ты меня слышишь? – гудел он. И я никак не могла определиться с тем, что означает непонятная интонация? Ругался он? Или волновался? - С ума ты, что ли, сошла, - спать на снегу?! Так насмерть замерзнуть недолго! А ну, вставай, негодница. Вставай. Немедленно. Кому я говорю? - Длинные усы топорщились над пухлой губой при каждом слове. - Как тебя зовут?
Я хлопала ресницами, раздумывая, чтобы такое соврать пожалостливее. Нетерпеливый жандарм сам ответил на свой вопрос:
- Ты что? Имени своего не помнишь, что ли?
Оставалось с энтузиазмом покивать, - мол, и вправду, не помню.
- Черт знает что такое! - посетовал новый знакомый, смачно сплевывая в снег, себе под ноги. - Ладно, это… тебе нужно туда, где тепло. Пусть в участке с тобою разбираются. Те, кому это положено.
Завернув в колючую, дурно пахнущую, теплую дерюгу, меня забросили в неприглядное нутро кареты с характерными черными косыми полосами – официальным знаком низшей иерархии Департамента. Грохоча деревянными колесами по оледенелой, мощенной выщербленными булыжниками мостовой, жуткий тарантас послушно покатился за каурыми лошадками, явно успевшими повидать на своем веку не мало трудностей и передряг.
Повода возражать вроде как не было. Да и сил – тоже. Вымотанная до предела, я не находила в себе силы сопротивляться. Разум едва мерцал в измученном теле.
- Отвезите меня к Чеар*рэ, - попросила я.
Толстяк изумленно покосился на нахальную меня.
- Чего? – переспросил он, нахмурившись.
Я повторила.
- Ты это, серьезно, что ли? Нет, девчонка, у тебя что – мозги вымерзли что ли? – ухмыльнулся жандарм, – Вот, ну, делать Чеар*ре больше нечего, как возиться с утратившей разум побирушкой.
- Я не побирушка. Свяжитесь с ними, - настаивала я. - Скажите, что вы знаете, где находится Одиф*фэ.
- Одиф*фэ, говоришь? – жандарм задумчиво потер подбородок. - Так ты вроде бы забыла, как тебя звать?
- Уже вспомнила, - отозвалась я.
В приемной было тепло. В воздухе витал запах добротной кожи, пряностей, заморских фруктов.
Мне всучили ароматный напиток, издающий мягкий запах горечи пополам с карамелью и усадили на обитый кожей диван.  С глубоким удовольствием я выпила одну за другой три чашки «Скачинно» - сладко-горького, густого напитка. Когда поставила опустевшую чашку на прозрачное стекло столешницы, та слабо, элегантно звякнула.
Женщина за канцелярским столом, подняла голову, оторвавшись от бумаг, по которым беспрестанно водила тонко очиненным гусиным пером, одарила меня дежурной улыбкой:
- Ещё?
- Нет, спасибо.
Поднявшись, я подошла к окну. С этого места, было не только прекрасно видно, но и отлично слышно все, что происходило в соседней комнате.
Толстый жандарм стоял навытяжку перед невидимым собеседником, возможно, находящимся за многие мили отсюда, и непрестанно, подобострастно кивал.
Голос невидимого начальства четко проговаривал:
- Повторяю: действуйте предельно осторожно. Если это существо то, за кого себя выдает, оно очень опасно. Категория «С», не меньше.
Я медленно отступала, пятясь к выходу.
Существо! Не девочка? Ни даже просто «она»? Существо! Да ещё с непонятной категорией!
Женщина встревожено следила за мной взглядом, не осмеливаясь мешать «существу».
Но дойти до двери я не успела. Новый знакомый, несмотря на крупные габариты и оплывшие контуры, героическим образом успел переместиться из соседней комнаты, расположив бренное тельце между мной и выходом. Послать слабенький, - самый-самый слабенький импульс в сторону незадачливого тюремщика, - так, чтобы не принести непоправимого вреда, оказывается, сложно. Очень! Сложнее, чем просто шарахнуть со всей дури, обращая в труху и неприятные воспоминания. Моего «слабенького» удара хватило, чтобы беднягу буквально припечатало в стену. Приложившись затылком о каменную твердыню «дядечка» сполз вниз и распластался по полу живой недвижимостью поверх половичка.
В воздухе повисло пыльное облачко из выбитой штукатурки. Истошно завыла сигнализация.
Женщина, видимо сделав неправильный вывод, что я не уйду, пока ею же сытно не отобедаю, принялась так старательно вжиматься в стену, словно всерьез намеревалась обернуться кирпичиком в кладке. Сопровождая сие действия слабым попискиванием.
Не видя смысла в том, чтобы мешать её упражнениям по овладению магическим навыком трансформации, я закрутила головой, прощупывая взглядом стены в поисках выхода.
Выхода не было.
По лестнице уже грохотали тяжелые сапоги.
Швырнув пучок света в окна, я заставила стекла брызнуть острым, переливающимся роем искр. В комнату ворвался бодрящий ледяной порыв ветра, играя  волосами и раскидывая по полу оставленные без присмотра бумажные листы.
Был последний, пятый, этаж. Прекрасно осознавая, что могу разбиться насмерть, все же не мешкая, я опустила ноги за подоконник, и оттолкнулась от него двумя руками. Приготовившись к тому, что маневр, скорее всего, не удастся. Почти сочувствуя беднягам, которым с отвращением придется соскребать мой расплющенный трупик с мощенной мостовой.
Внизу, чуть справа, двумя этажами ниже, виднелась плоская крыша соседнего здания. На неё, собственно, и был весь расчет. И вся надежда. Надежда оправдалась. Едва не сорвавшись, мне все же удалось, балансируя на самом краю, кое-как удержаться на обледеневшей медной крыше.
Ветер обжигал лицо, сбивал с дыхания.
Новый отчаянный прыжок. Я не разбилась только благодаря огромному сугробу, наметенному у стены, обернувшемуся ледяной подушкой, он смягчил удар.
Выбежав на Площадь Трех Дев, черт его знает почему носящей такое название, не долго раздумывая, влетела в седло случайно попавшейся под ноги гнедой лошади. Зверюга вздыбилась, перебирая копытами. Изо всех сил, стремясь выбросить из седла дерзкого седока.
Чувствуя, что умениями наездника зверя не покорить, я призвала Силу. Она послушалась. От рук побежали искры. Лошадь жалобно заржала. И понеслась с места в карьер. С немыслимой скоростью, такой, с какой распространяется только Свет. Пламенная Сила подарила нам невидимые крылья. Мы летели в одной упряжке с ветром. Наперегонки с Серой Госпожой.
На мгновение показалось, что обгоняем. Уходим! И есть шанс вырваться, стать, наконец, свободными!
Только  мгновение…
Воздух, бывший союзником, вероломно обернулся стеной. В которую мы со всего размаха и всадились.
Дух занялся. Небо перевернулось. Но каким-то чудом я  все же не сломила хребет. Себе.
Чего, увы, нельзя было сказать о лошади.
С чутких, тонких бархатистых губ в снег летела клочьями пена. Карие глаза закатывались. Животное надрывно хрипело. Бока ходили ходуном, пропуская в разорванные легкие бесполезный теперь воздух.
Когда лошадь перестала хрипеть, перейдя на Другой Берег, хруст снега под моим телом, был единственным «живым» звуком. Что-то неуловимо менялось.
Я сделала шаг назад, дрожа всем телом. Изо рта вырывались белые облачка пара и застывали в воздухе, соединяясь с кружащимися, отливающими слабой зеленью, снежинками  Холод стал запредельным.
Мужской силуэт сплелся из кружащихся вихрем снежинок - черно-синий на фоне бело-зеленой мути. Воздушные потоки развивали длинные волосы и фалды плаща. Их серебряный отлив удивительно гармонировал с ледяными синими очами. Клинок, изрезавший ткань реальности - Стальная Крыса.
- Добрый вечер, Одиф*фэ, - проговорил противник. - Вот мы и встретились, - уронили бледные губы.
- Встретились, - кивнула я. – Что дальше?
Мужчина рассматривал меня, медленно и внимательно, штришок за штришком, - «от пяток до хвоста», - с настороженным любопытством. Так рассматривают опасное животное. Впрочем, никем другим я для него и не могла быть: порождением мрака, проклятием на ровном месте, бесом в ребре, кошмаром наяву, иголкой в заднице. Я вообще такой и была.
- Надеетесь, что из сугроба выкарабкается некто более значимый, чем я? – Я не удержалась от сарказма.
Мужчина потянулся к внутреннему карману, достал сигарету, затянулся ядовитым дымом:
- Кто ты? – наконец сорвалось с его губ.
- Одиф*фэ, - выдержав небольшую паузу, решилась добавить. – Сирэн*но.
- «Красный  цветок»? Это твое прозвище?
- Это мое имя, - равнодушно пожала я плечами, непонятно почему вдруг испытывая желание взять и обидеться.
Докуренный сигаретный оскаляпок полетел в сугроб, прочертив в воздухе кривую линию.
- Знаешь, о чем я думаю?
Синие глаза Те*и стали такими мечтательными-мечтательными. Меня посетило опасение, что сейчас, совершенно не к месту, мне начнут читать стихи.
- Далеко-далеко отсюда, - задумчиво продолжал он - цветут прекрасные цветы. Яркие, обманчиво прекрасны. Все в них пленительно: гибкие стебли с капельками росы, нежные лепестки, сомкнутые неплотно и нежно, будто губы перед поцелуем; насыщенный  цвет, словно под нежной пленкой переливается огненная магия. Дурманящий, лишающий воли, чарующий Красный цветок.
Мой лоб непроизвольно собрался в складки. Не стихи. Но все равно - поэтическая чепуха. Я никогда не смогу научиться понимать мужчин. К чему все эти странные речи? Я ног и рук не чувствую, к смерти готовлюсь. А он мне про алые цветики толкует.
- Ядовитей этого цветка нет на свете. На его яд не существует антидотов даже у Волшебных народов. Но, знаешь ли, выпуская яд, этот цветок погибает сам. В этом великая мудрость бытия.
Если бы кто-нибудь мне сказал, что существо столь великолепно-утонченно-прекрасное начнет меня так раздражать, я бы не поверила бы. Но ведь раздражал же!
Те*и меня разочаровывал. Чего он хотел добиться прочувствованной метафорой - глубокого раскаяния с моей стороны? Или просто тянул время? Я не понимала.
- Ты будешь меня убивать, или нет?-  нетерпеливо вернулась я к интересующей, животрепещущей теме.
- А ты куда-то торопишься?
- Войдите в мое положение, маэстро. Мне вполне объяснимо хочется определенности. Так сложилось, что сейчас как-то не до прекрасных аллегорий. Закончим как-нибудь тягостную сцену, ради Двуликих! Давайте, - убивайте, арестовывайте, - что у вас там по плану? А если пока не решили, так хоть отведите в теплое место. Или я попросту замерзну.
Повисла пауза, на протяжении которой мы играли в гляделки - словно канат перетягивали.
Те*и прекрасно понимал, какую опасность я собой представляю. Он понял, кто я, ещё вчера, в подвале. Торопясь на нашу встречу, - я больше чем уверена, - он успел принять решение и даже успел поверить, что способен его осуществить. Увы, ему - он себя явно переоценил. Видя перед собой ребенка, тем более девочку, хрупкую и красивую, заставить себя ударить этот аристократ, воспитанный на понятиях чести, не мог. Не мог – и все. Разум диктовал одно, а чувство, или  – душа? - не пускали, не давали, не подчинялись рассудку.
Лицо Стальной Крысы оставалось бесстрастным, взгляд тяжелым, словно небо перед ливнем. И все же я каждой клеточкой чувствовала молчаливую внутреннюю борьбу, осуществляемую в нем.
- Чего же вы ждете, маэстро? – я шептала, мягко и почти интимно, ощущая, как  мурашки все ещё продолжают бегать по спине. -  Я то «существо»: чудовище из Бэртон-Рив. Это я убила вашего друга. Я прикончила одну из ваших любовниц. Устроила пожар в борделе на Сэро-пэн-Кэро. Это меня ваш смазливый племянничек клялся убить на каждом перекрестке, перед каждым корреспондентом, - уничтожить без мокрого места. Чего вы медлите?
Не смотря на пронизывающий, ледяной ветер, на висках и лбу у мужчины выступили мелкие бисеринки пота.
- Вы меня не убьете, Чеар*рэ – улыбнулась я.
- Нет, - покачал он головой.
- Почему?
- Может быть, ты и чудовище. Но ты ребенок. Несмотря на все, что ты натворила –  все равно ещё ребенок. Твои грехи – на чужих руках. И …да не могу я. Просто не могу! И не хочу суметь, наверное. Я не готов положить увесистый кусом души за то, чтобы тебя в этом мире больше не было.
- А если я сама нападу?
Те*и нагло хмукнул:
- Не нападешь.
- Почему?
- Потому что ты устала и замерзла. И хочешь драться со мной не больше, чем я  - с тобой.
- Но если ты не будешь меня убивать, что же, в таком случае, ты будешь делать?
Те*и помолчал, а потом улыбнулся лукавой, ехидной, солнечной улыбкой.
- Я приглашу тебя в гости. Мы продолжим наше милое общение в более комфортной обстановке, мокироллэ.
Маг сделал пас руками. Мельтешащие зеленые снежинки  сложились в сверкающий белизной портал.
Опешив от неожиданности, не уверенная в том, что ему стоит верить и в тоже время не имеющая возможности не верить, я решила плыть по волнам событий без сопротивления. В следующее мгновение мы пересекли сияющий порог. Преодоление пространства ощущалась, как вспышка, после которой мы погрузились в холодную влажную мглу. Импульсивно я постаралась сделать шаг назад. Воздух сразу же уплотнился, мы словно попали в кирпичную кладку, которая к тому же стала сдвигаться. Рывок вперед. В ушах завыл ветер. Вдалеке пророкотали раскаты грома.Мгновение, - и все стихло.
Обнаружилось, что мы распластались по снегу, зарывшись в него чуть ли не по самые ушки. Все тело ощущало пульсацию трепещущего с перепуга, сердца.
Нечаянный спутник, поднимаясь на ноги, виртуозно ругался. Как он это делал! Самоуверенные представления о том, что я постигла все возможные тонкости нецензурной лексики, были сметены, как песчинки во время шторма. Таких рулад я никогда не слышала. Хоть и провела последнее время моей жизни в обществе отчаянных отморозков. Но они ругались топорно. Без фантазии. А он!
- Ты хоть понимаешь, что ты натворила?! – Это он, кажется, на меня так орет? Ну, конечно же, на меня. На кого ещё тут тратить таланты? Не на ели же, безропотно выдерживающие на себя тяжелые снежные шапки.
– Правда? Извини. Я первый раз телепортируюсь. – В памяти не вовремя всплыла зеленая ивовая арка в заброшенном парке Гиэн*сэтэ. – Ну, или почти в первый раз.
- Ох, - выдохнул Те*и.
Ему, удалось выбраться из сугроба, и теперь он развлекался тем, что стряхивал со своего пижонского плаща налипший снег. Трагедия сменилась фарсом. Но нельзя сказать, что это было неприятно.
Только умершую лошадь все ещё немного жаль.
- Ты так и будешь там валяться? Вставай немедленно, - скомандовали мне.
Грех не послушаться, когда такой красивый мужчина отдает приказы. К тому же снег холодный. Наверное. Мои оледеневшие конечности  уже ничего не чувствовали.
В конце природной аллеи затаился маленький, нарядный домик. Такими их любят изображать на зимних праздничных картинках: окна избушки завешены расписными ставенками, из трубы гостеприимно валит белый дымок, обещая запах сдобы и тепло.
- Чей это дом? – спросила я,
- Мой. Я бы скорее назвал это моей тайно берлогой. Моим убежищем.
Дверь за нашими спинами услужливо закрылась, отрезая от пронизывающего ветра и неприятной, давящей на нервы, зеленой мертвенной Ириамы.
Я бессильно осела на пол прямо у порога. Веки налились тяжестью, и забвение – обморок или сон, - заставили отключиться.
Пришла в себя я от ощущения острой боли. Было такое чувство, словно меня кромсают и одновременно поджаривают на медленном огне. Сразу подумалось, что Стальная Крыса решил со мною расправиться без лишних хлопот и забот, при помощи какой-то непонятной мне магии. Распахнув глаза, я посмотрела на руки. Они покрылись нехорошими темными пятнами, подозрительно смахивающими на трупные.
- Это подло! – прорычала я, с трудом не срываясь на унизительный визг. – Я же поверила, а ты!
- Что? – нахмурился маг. –Что «я»?
- Это какое-то изощренное маговское заклятье? Ты меня проклял, да? Что это такое? – жалобно всхлипывала я, неблагоразумно тряхнув руками, отчего боль горячей волной обожгла снова. И я, не утруждая себя сдержанностью, громогласно завопила.
Те*и обхватив зазеленевшие запястья руками, внимательно их оглядел. Я с понятным волнением и затаенной надеждой ожидала его вердикта.
- Какое, в бездну, проклятье! – выдохнул маг в ответ. – Ты банально обморозилась. Чего орешь? Когда у других живьем сердце из груди выдирала, не голосила? Так что  и сейчас лучше заткнись! Монстры не плачут.
И с чего это я вообразила, что бесчувственный крысенок станет выказывать мне соболезнования?
- А я ещё не до конца сформированный монстр. И вообще, плевать я хотела на обычаи! Хочу орать, и буду орать!
- Ну, ори. Ори. – С противной покорностью согласился он.
Когда губы Те*и опалили жарким касанием мои губы, я от удивления застыла, почти забыв, что нужно дышать.
Что это он себе позволяет?! Этого трижды треклятого мага потянуло на клубничку? В виде обмороженных детей? Пусть и с демоническими наклонностями…
Я попыталась освободиться. Яростно и отчаянно. Но безрезультатно. Держали меня крепко. Обычной силой, заключенной в твердости мышц. Горячее тепло, переливающиеся от его губ к моим губам, приятно разливалось по телу. Оно имело вкус металла, - соленое, теплое, полное света. Снимало боль. Кружило голову. Расслабляло. Клонило в сон.
Губы Те*и напоминали спелые плоды, полные сока. С хрустящей сочной кожицей.
Только сок этих плодов был божественно соленым…
- Хватит, Одиф*фэ, - как сквозь сон услышала я севший голос. – Хватит. Довольно.
Он отстранился так же решительно, как до этого полез обниматься.
Вся рубашка мага была залита красным. Проведя по своим губам, я с недоумением поглядела на остатки рубиновой жидкости у себя на пальцах.
- Что за хрень? –  выдохнула я, нахмурившись. Пытаясь выказать недовольство и возмущение. И не без удовольствия слизывая остатки крови с пальцев.
- Видишь ли, я, конечно, не целитель. Но моя кровь способна заживлять  почти любые раны. Так что можно сказать, что твой покорный слуга это нечто вроде вампира, - только наоборот.
Поглядев на руки, я обнаружила, что они приняли нормальный равномерный розовый окрас. Пятна исчезли. Боль тоже.
- Лихо, - фыркнула я. – Мне сказать  тебе спасибо?
- Останешься должна. Отдашь с процентами, когда вырастишь.
- Ага. Значит, не одной мне понравилось то, что сейчас случилось! – хихикнула я.
- Хватит фыркать. Ты все-таки не кошка. Давай, топай наверх. Спать. Приятных снов. И не вздумай сбежать, - крикнул он вслед, когда я уже плелась вверх по лестнице, повисая на перилах. – А то в конце следующей погони я могу оказаться не таким добрым.
- Спокойной ночи, маэстро. Спи спокойно, - отозвалась я. – Так легко тебе от меня не избавиться.
Домик был невелик. Комнатки – крошечными. К каждой из них прилагалась туалетная комната с ванной, наполняющейся горячей водой прямо серебряных и золотых рычагов. Тело отогрелось в ароматной воде. Я, наслаждаясь ощущением чистоты и свежести, тепла и безопасности.
Маленький домик, затерялся среди трескучих холодов, бесконечных сугробов. Снег падал. Усыплял, успокаивал, очищал.
Белым снегом опустился сон. Тихий-тихий.. Без кошмаров.
***
Почти…