Как бы извинялся капитан Жеглов перед подследственным Груздевым (Рассказ)

Как бы извинялся капитан Жеглов перед подследственным Груздевым
Мне всегда так казалось, что в фильме 'Место встречи изменить нельзя' вполне же могло оказаться довольно-таки ярко освящено, как раз таки то как уж значится именитый капитан Жеглов все ж нашел-таки нужным пусть вот и въедливо профессионально, однако при этом веско, взвешенно и ответственно взять да хоть сколько-то извиниться пред бывшим подследственным Груздевым.
Жеглов, естественно, что вовсе б не стал расшаркиваться перед Груздевым, униженно прося у последнего милостивого прощения только за то, что возглавляя следствие, он отдавая делу все силы осуществлял возложенную на него важную и ответственную работу.
Нет, капитан Жеглов однозначно извинился бы только за то, что ведь было же дело, он был попросту вынужден содержать под стражей человека, уже полностью осознав всю его, в сущности, невиновность.
Мне очень так захотелось написать, как именно все это могло бы выглядеть.

-Здравствуйте товарищ Груздев.
Я точно знаю, что, несмотря на то, что вы сейчас покидаете эти негостеприимные, серые стены, однако же
в вашей душе так и по прежнему горит праведный гнев, бурлит желчь, вас снедает слепое раздражение по поводу того, что вас честного человека арестовали, держали в тюрьме, словно преступника и все это вы
естественно связываете с моей скромной персоной.
Вам, наверное, кажется, что это я вас тут самочинно держал, будто бы мне ничего же ни стоило умаслить сговорчивого прокурора, чтобы он выписал ордер на ваш арест.
И все это значит только затем, чтоб уж пока вы будете гнить в тюрьме, сидя в общей камере с преступным элементом собрать против вас как можно более неопровержимых улик, а затем уж недолго думая, галочку в деле поставить, как можно быстрее сдав его в архив.
Одновременно с этим вследствие тяжелого нажима выбить из вас чистосердечное признание в том преступлении, которое вы вовсе не совершали...
А между тем, именно вы гражданин Груздев и сделали все же от вас зависящее, чтоб уж буквально-то все подозрения пали именно на вас, а ни на кого-то еще.
Вели вы себя вызывающе и довольно воинственно, а одновременно с этим по мере сил мешали проведению следственных мероприятий, пытались как можно скорее покинуть место убийства, ни дав при этом никаких существенных показаний, а также выказывали совершенно ненужную нервозность и явное раздражение по
отношению к покойной...
А кроме того вы и не выразили никакого же чувственного порицания по отношению к убийце, вашей пусть ведь и бывшей, а все же жены, не совершенно чужой вам соседки по коммунальной квартире - вставил
Панков.
После паузы Жеглов продолжил
- Все это навело бы на подозрения любого опытного оперативника – разве что только манеры могли быть другими...
Панков снова вставил свое веское слово.
- Но изысканность речи еще не подразумевает серьезный, беспристрастный и одновременно с этим цепкий подход к делу.
На беду некоторых граждан есть у нас в органах и такие вот изысканных обиходных манер буквоеды, которые свои выводы делают только-то основываясь на одних же мелких буковках протоколов и допросов.
Такому вот недотепе, который в сыскном деле мышей не ловит чего-то действительно крупное, зачастую лежащее на самой поверхности может так ведь оказаться найти ну совсем не по силам.
Зато уж если все должным образом оформлено и запротоколировано он немедленно поспешит закончить со всеми своими прямыми обязанностями.
Грубить он вам вовсе не станет, а уже передав дело в суд он вам попросту скажет.
- Уж не обессудьте, но все улики однозначно так против вас.
Может быть и по другому - это когда следователь часами будет изводить подследственного пустыми разговорами иногда так выкрикивая в его сторону оскорбления, угрозы, а также и требования
незамедлительного признания своей вины.
При этом подследственный, может и не дожить месяц другой до выяснения полной же его непричастности к кем-либо другим совершенному преступлению.
Тюрьма и так не курорт, а потому пожилой человек, на которого следствием оказывалось неоправданно сильное давление, может уйти в мир иной из-за тяжелого сердечного приступа.
Я знаю Жеглова, а потому уверен, что он на вас излишне не давил, ждал, пока вы сами созреете для серьезного разговора.
Слово снова взял Жеглов
-Товарищ Груздев, вы уж поверьте, что никак не могло быть у меня никакого желания именно вас недолго-то думая упечь за решетку!
Жеглов при этих словах насупился и выразительно взглянул на товарищей.
Тут в разговор на правах пожилого человека вмешался Копытин.
- Вы товарищ Груздев встали в позицию глухой обороны, попросту не пожелав хоть сколько-то сотрудничать со следствием, а тем самым отказались помочь ему, вовремя выйти на след настоящего убийцы, что в свою очередь однозначно обернулось против вас.
Жеглов при этих словах осклабился, а Панков деловито произнес.
- А ведь вы могли нам серьезно помочь, даже и выразив простое человеческое сожаление, по поводу того сколь уж прискорбно-то сетуя, что у вас просто нет для нас ничего так существенно важного.
А вот если бы вы избрали путь (в меру своих скромных возможностей) прямого содействия следствию, а не стали б чинить ему препятствия...
Жеглов выразительно взглянул на Панкова и тот кивнул уступая слово ему.
А тот с благословления начальства продолжил.
- Однако вы предпочли лезть в бутылку отговариваясь пустыми фразами.
Тут уж решил высказаться и долго молчаливо внимательно слушавший, не принимавший участия в разговоре Тараскин.
- Ваши показания являлись всего-то навсего пустой ничего не значащей отпиской, а ведь как врач вы должны были понимать, что человек, убивший вашу жену (которую, увы, не воскресишь) уже на следующий день мог бы покуситься на жизнь другого человека, которого еще вероятно совсем не поздно было спасти...
Жеглов продолжил вполголоса, но с явственным внутренним напряжением.
- Именно этот бандит тяжело ранил нашего товарища, и кто же знает, вот вспомнили бы вы хоть что-нибудь и может тогда мы его изловили бы на месяц другой ранее...
Теперь слово взял Шарапов.
- Да и вообще когда в процессе следствия кто-то из близко знавших убитого или тем более его родственник, запирается, грубит...
Все это невольно приводит к мысли, о том, что он кого-то вот покрывает, сочувствует черному делу, а может и сам-то его совершил, а потому ему страшно из-за своей нечистой совести вот он...
Жеглов строго посмотрел на Шарапова и поставил под всем жирную точку.
- Вы не смогли вовремя сосредоточиться, осознать всю гибельность вашего противостояния законному следствию, как и серьезность всех проводимых им мероприятий.
Я вам это говорю не для того, чтобы вас усовестить, а для того чтобы вы смогли принять во внимание ваши-то собственные просчеты и ошибки, перед тем как вы начнете писать на меня жалобы.
- Да нет, Жеглов, я так погляжу, вы тут полностью уже все спелись и подготовились, чтоб не только вот все мои претензии разом-то отпарировать но ведь еще меня же усовестить вывернув все фактически наизнанку.
Я как оказывается сам во всем виноват, что так уж долго вот находился в тюрьме под этим-то вашим так называемым следствием.
-Ну а как же может быть иначе? - веско заметил Жеглов. Вы же оставили у женщины, которою считали ветреной и легкомысленной боевое оружие...!
А ведь вы могли бы найти ему куда более безопасное место для его долговременного хранения - разве не так?
А вот не было б его там, где мы его сами нашли, и кто же тогда мне злодею-то этакому - выдал бы ордер на ваш арест?
Тут снова вмешался подполковник Панков.
- Правильную линию гнешь Жеглов. Вот не было бы в квартире вышей бывшей жены огнестрельного оружия, и тогда может и убийства, как такового тоже могло ведь и вовсе не быть.
А в вашей съемной квартире оно находилось бы на вполне законном основании - добавил Шарапов.
-Вы что этим хотите доказать, что своей беспечностью это я подговорил убийцу совершить его преступление!!!
Я патроны надежно упрятал и убийца их не нашел! - уже успокаиваясь добавил он.
- Нет что вы - энергично отпарировал Жеглов.
И все же вы совершили массу ошибок, как до убийства, так и после него, а потому и оказались за решеткой никто вас туда не засадил по одному вот своему злому умыслу.
- Ну нет вы все-таки юлите и выдаете черное за белое - это один лишь Шарапов отнесся ко мне достойно, вполне так по-человечески, и я вот уверен, что это ему, а не вам я обязан своим сегодняшним освобождением.
Шарапов вздрогнул и отрицательно мотнул головой.
После затянувшейся паузы Жеглов степенно ответил.
- Вы уж на меня товарищ Груздев не серчайте, я ведь только исполнял те обязанности, которые мне надлежало выполнять в их законном порядке.
А вы просто оказались в ненужном месте и в весьма неудачное время.
Вот не пришли бы вы навестить вашу бывшую супругу именно в день ее убийства...
Никто же вас тогда бы там не заприметил, а значит и улик против вас оказалось бы явно так недостаточно, чтоб уж сразу вот к вам домой с обыском-то нагрянуть, а там чего доброго мы и сами бы на Фокса вышли...
Получается, что своим приходом вы помогли ему скрыть следы его преступления, а уж впадать в горячку вам и вовсе не следовало.
Ведь и без того уж имелось во всем неудачное сочетание обстоятельств, а тут еще и злосчастная записка, которую вы бывшей жене написали.
Буквально все было против вас, а вы к тому же еще и вздумали горячиться...
- Вы снова превращаете меня в виноватого в ваших просчетах и делаете это из явной боязни нареканий
начальства... Хотя я признаю - в ваших словах есть логика и преступник тоже был виноват...!
- Ну, вот мы с вами товарищ Груздев - продолжил Жеглов - мы и пришли с вами к самому главному - это ведь именно Фокс хотел, чтобы вы ответили по закону за совершенное им преступление, и чтобы ему значиться преспокойно жилось бы на белом свете.
Сидел бы он сейчас в воровской малине или же в ресторане и без всякого шороха и пыли пропивал бы, да проедал украденное им у Ларисы Груздевой добро.
Я ведь признаю, что сам дал маху. Мы здесь знаете ли, товарищ Груздев вовсе не затем в поте лица работаем, чтобы невиновного сделать виновным, а как раз таки вот затем, дабы доказать вину виноватого, и если бывают ошибки...
Разве в медицине их не бывает?
Ведь бывает же, что по ее милости человек так и не дожив до лучших дней
в рассвете сил умирает или вот остается калекой. Разве оно не так?
- Вы эти свои намеки бросьте Жеглов - в моей медицинской карьере черных пятен не было и не будет – ударяясь в краску - отпарировал Груздев!
- Я это говорю не для намеков на вашу профессиональную деятельность, а только вот ради того чтобы вы уяснили для себя самого всю общность нашей с вами работы... так сказать нас органов юстиции и вас как одного из тружеников медицины. Работа у нас, знаете ли, такая товарищ Груздев, обычный рабочий когда он несерьезно к своему делу подошел, а потому и вышел у него чудовищный брак...
Разве ж из-за этого кто-нибудь уж обязательно погибнет, будет на век искалечен?
Если же нечаянно ошибаемся вы или я, то это уж запросто может кому-то вот всю его жизнь сжечь дотла совершенно ее разрушив.
- Ну Жеглов - устало произнес Груздев - не говорите мне под руку мне может быть уже завтра или послезавтра оперировать, а случаи самые разные же бывают.
- Я только к тому вот и клоню продолжил Жеглов, что я-то вовсе не чудовище и мне было б очень даже горько, когда-нибудь затем узнать, что на самом-то деле вы оказались ни в чем же не виноваты.
Я стараюсь избавить этот мир от зла, а от такой работы свои профессиональные навыки вырабатываются также как и у докторов, так что вы меня за излишнюю грубость простите.
Едя в трамвае, я никогда бы вам не нахамил, а вот на работе - это уж такая старая привычка, можно сказать рефлекс.
Да и как прикажите разговаривать с человеком, который свою жену убил,
причем из-за корысти, а не из ревности. Кстати, когда вам незамедлительно надлежит совершить срочную ампутацию разве уж тем самым вы не можете совершить совершенно же непоправимую ошибку...?
Ведь вы же человек, а значит попросту можете ошибиться!
Так что если уже завтра меня с пулей в плече привезут в больницу и я окажусь именно на вашем операционном столе…
- Жеглов вы снова на что-то туманно намекаете, я этого не допущу.
В своей работе я личного отношения не допускаю...
- Да боже упаси товарищ Груздев, я вам только еще раз напоминаю, что работа у нас с вами такая сложная, ответственная, и вот потому ошибки
наши... Всякий ведь может ошибиться, и жаловаться б надо только-то на того кто шел на намеренное преступление для того скажем, чтоб дело как можно быстрее раскрыть, мучил бы вас пожилого человека бесконечными допросами, грубой силой пытаясь вырывать у вас признание в том преступлении, которого
вы вовсе не совершали.
Я-то вас нисколько не мучил, а только допрашивал, и уж поверьте не очень грубо.
Так давайте же товарищ Жеглов не будем уподобляться всем тем жалобщикам, которые привозят больного, когда ему становиться уже окончательно совсем уж плохо, ну а потом когда он по несчастью умирает на столе хирурга, во весь-то голос кричат, о том, что он этак значит убийца в белом халате.
- Откуда же вам стало известно про такие дела? – примиренчески отпарировал Груздев.
- Да как же товарищ Груздев мне об этом не знать?
Вот к примеру недавно одного доктора на суде оправдали...
Поскольку в процессе следствия было неопровержимо доказано, что больного привезли в больницу только через двенадцать часов, когда все вот присутствовавшие на поминках уже окончательно выспались и даже
успели по утру наспех опохмелиться, а надо-то было срочно же на ночь глядя к нему хотя бы фельдшера что ли привести.
Он обработал бы все ранки и перевязал.
Ведь после того как пожилой человек в разбитую бутыль задом сел много ли у медиков времени для спасения его жизни найдется?
- Это зависит от степени кровотечения - незлобно отозвался Груздев.
- А также будет ли он выковыривать осколки вилкой со стола – подхватил Жеглов.
Затем после короткой паузы, он продолжил полушутливым доверительным тоном.
А эти-то посмеялись и пошли себе спать, а молодой врач, который до того всю ночь на ногах простоял для них, видите ли, убийца их отца и мужа.
А они только что его старшую сестру в последний путь проводили...
Ну не принял он в расчет время кровотечения и возраст - вколол чего-то не то, что надо...
Жеглов изобразил на лице понимание и сочувствие.
Груздев, скосил глаза немного вбок и молча, кивнул.
И тут Жеглов решил, что пришло уже время для напоминаний и увещеваний.
А потому он поднял прежнюю животрепещущую тему.
- Конечно же - мягко проговорил Жеглов - у вас все равно после выхода отсюда останется на душе тяжелый осадок, но все-таки вам не мешало бы вспомнить, кто ж именно был действительно виноват в том, что вы собственно здесь оказались.
Фокс он ведь попросту-то хотел, чтобы вы ответили перед судом за совершенное им преступление.
А он со спокойной душой продолжил бы свой кровавый путь, а уж причиной тому могло ведь стать в том-то числе и то, что вы наотрез отказались добровольно сотрудничать с официально проводимым следствием, а между тем малейшая же деталь могла бы пролить свет и дать нам ключ для разгадки всего вот на деле же произошедшего...
Может вы все-таки видели его где-нибудь ненароком?
Однако давать показания о знакомых вашей бывшей жены вы так ведь и не захотели. А ведь отказав нам в помощи, вы подвергли серьезной опасности жизни других людей!
Раз уж такой человек как Фокс без приключений жить попросту вот не желает.
- Для него оружием кого-то напугать и чужое сцапать дело уж слишком-то мелкое - ему ведь надо бы еще покуражиться - пыл свой до конца проявить - вкрадчиво заключил Панков.
- Вы товарищ Груздев - продолжил Жеглов могли его вовсе не знать, могли его знать, могли увидеть с Ларисой совсем ненароком, услышать о нем от общих знакомых.
- Вы ведь когда вошли должны были сразу же то подметить, что дверь в квартире не была взломана, а значит убийца зашел в нее после того как ваша бывшая жена его зачем-то впустила - вставил свое слово Шарапов
- Вы хотите сказать, что я виноват в том, что не помогал вам его изловить - задумчиво сказал Груздев.
Ну что ж может быть вы и правы - тупо скосив глаза в пол, проговорил он.
Тут уж выступил вперед Панков
- Уважаемый товарищ Груздев от имени следствия хотел бы вам заметить, что вы с самого же его начала повели себя самым неправильным образом.
Вот если б пришел участковый и начал бы этак долго и нудно требовать от вас показаний по поводу украденного велосипеда из соседней квартиры.
Отрывая тем самым вас от ваших насущных домашних дел и забот, и все докучал бы и докучал вам вопросами, дотошно выспрашивая, не видели ли вы кого-то чужого на лестничной площадке, не слышали ли вы какого-то явно так чересчур подозрительного звука...
И это в то самое время, когда вам может срочно надо бы отправляться на вашу важную работу, где вас ждут больные и срочная тяжелая операция...
И вот тогда-то вы бы имели все основания, чтобы вспылить, бесцеремонно порываться этак раз же и навсегда покончить со всяким-то вашем участием, в каком бы то ни было дальнейшем расследовании.
Но убийство - это совсем не тот случай.
- Я виноват и признаю это - буркнул, раскланиваясь, доктор Груздев, уводимый под руку его пожилой до гроба любимой женщиной.