Мне труднее всего дается выставление оценок: сравнивая 2 небезупречных произведения, я всегда мучаюсь вопросом – какое же из них все-таки заслуживает 3 из 10 возможных, а какое – все-таки 4. Поэтому я сделаю так: сперва отсею те произведения, которым, на мой взгляд, не светит пьедестал – пусть они все получат, например, по 3 балла – а потом расставлю по местам что останется.
Сразу предупреждаю: из воспетых городов я сама бывала не во всех (знаю лично родной Питер, Москву, Днепропетровск, Новгород, Ригу). Поэтому не могу судить, насколько передает конкретное стихотворение дух Одессы, Иерусалима или Астрахани, и говорю только о стихах как таковых.
Итак, поехали.
1)
Есть город, который я вижу во сне!
(И сон этот страшный и с храпом).
В нём пленные немцы сидят на сосне.
В берете малиновом (с крапом)
стоит истуканом всю ночь часовой -
и трудную службу проносит.
И пояс затянут его часовой,
и нос его с курса курносит.
Есть город не просит, не просит и пить -
достаточен он и утешен.
В каналах речных не приносят топить
щенков, и костями черешен
никто не стрельнёт, хулиганя, в пенсне
(в котором ночами брожу я)
по улицам города ночью во сне -
и мимикой корчу буржуя.
Беспроигрышный ход – веселый легкий стиш всегда приятнее, чем псевдо-лирический пафос. Такие стихи легко пишутся, легко читаются, легко забываются – впрочем, они на большее и не претендуют. Затянутые часовые пояса, черешневые косточки , пришедшие то ли из «Выстрела», то ли еще из какой-то классики – все это так мило, что легко прощаешь и то, что все немцы сидят в одном общем берете, и что у черешен – кости вместо косточек, словно они – собаки… Думаешь: может, это нарочно, прикол такой? Любая строка безболезненно может быть заменена любой другой – в той же манере детского абсурдного фольклора (помните? Там на неведомых дорожках верблюды бродят в босоножках, слоны катаются на кошках...) Например, вот так:
Есть город – под облаком спит на лету,
мне тоже он снится порою,
и я просыпаюсь в холодном поту,
и мглою тот город я крою – ну, и так далее.
Впрочем, в шорт оно проходит (просачивается). 5 баллов.
2) Васильевский остров.
Заморосило, затуманило просвет,
Размыло номера и линии;
На острове Васильевском стоит
Туманным утром спеленованный рассвет.
Не покачнётся маятник часов,
Лишь капли отмеряют ход времён;
Привычной полудрёмы рваный сон
Меж \\"быль\\" и \\"небыль\\" городских весов.
На петербургском острове покой,
Звук поглощает дождевая вата;
Нева кругОм и крУгом виновата;
Волшебный город, именем святой.
Святое имя, знать, дано не зря, -
Слепым Господь вручил поводыря.
Картинка понравилась. Стихотворение (вернее, песня) – меньше. Ритм отсутствует как класс, просвет-рассвет (кеды-полукеды) не сильно контрастирует с другими, столь же незамысловатыми рифмами… Впрочем, рифмы – это не столь принципиально, но кто мне растолкует, например, вот это: «Нева кругОм и крУгом виновата; Волшебный город, именем святой»? Именем (кого?) святой – это как «именем революции»? Или город свят своим именем? Все это избыточно красиво, невнятно и неконкретно, и поэтому в шорт не проходит. Даже по блату (я сама с Васильевского).
3) Королевская осень.
Мария-Казимира
И польский король Ян
Здесь в Северной Пальмире
Гуляют по садам.
Дворцовая аллея,
Прекрасен Летний сад:
Король и королева
Гуляют в листопад.
Собеский Ян с женою,
Как осень со двора!
Их время переносит
В сегодня из вчера.
Какой-то итальянец,
Затерянный в веках…
Но снова сад их манит:
Ах, будет осень! Ах!
Два бюста на аллее;
Мария и король
Во мраморе белеют,
Стараясь вжиться в роль.
Ах, осень в саду Летнем!
Ах, снова листопад,
В Санкт-Петербурге с ветром
Лист за листом летят.
Неправда ли, как мило?
Не пропустив ни дня
Гуляет Казимира,
Гуляет король Ян.
Не понравились мне ни польский крольЯн, ни осень в садулЕтнем, ни тем более лист зА листом (это и вовсе непроизносимо). Ах, осень – вообще напомнила, что ах, уехал мой миленок... Выбрали легкий танцующий ритм – следуйте ему, а то со второй строки уже фокусы… Со смыслом тоже как-то… это просто зарисовочка такая ни про что, да? Но вот и настроения никакого не навевает… Правда, прочитавшееся сперва Не пропустив ни дня Гуляет корольня – рассмешило, но для Шорта этого недостаточно….
4) Есть город, который я вижу во сне ,
В нём всё мне до радостной боли знакомо :
Его нежный шум при застывшей луне ,
И старая лавочка , прямо у дома.
Тот город является родным для меня ,
Со всем его ритмом , немного убитым :
Там тихо стекает шальная река ,
И люди в печали,но с видом счастливым.
Он летом в пыли , согретый лучами ,
Зимой весь в сугробах,в бессмертных огнях,
Он может похвастаться замком , церквями ,
История вечна...мой город в веках .
Есть город, который я вижу во снах ,
И не страна , а тот город - мой дом ,
В тех снах я бываю в любимых местах ,
В той вечной весне,где слышится Даугавы стон....
Извините, но одной только строчки Тот город ЯВЛЯЕТСЯ родным для меня достаточно, чтоб не попасть в шорт. Даже если утрамбовать ее в ритм, изменив на «являлся». Это – речевой оборот из подстрочного перевода, а не из нормального русского языка. А что это за сугробы в вечных огнях? Нет, не шорт…
5) Днепропетровск
Знаешь, мама, пожалуй, я им безнадежно больна.
Он - красив и силён, хоть бывает дождлив и жалок.
Он – «между-землёй-и-небом-идет-война»,
И любит таких, как я, милых провинциалок.
Если он вдруг исчезнет из жизни моей, я умру
От тоски, без его сумасшедшего темпа и ритма;
Просто радуюсь, если сомненья мои поутру
Первым солнца лучом рассечёт, будто острою бритвой.
Он меня сотворил, словно Пигмалион Галатею,
Но оставил песчинкой на мощной гранитной ладони.
С ним я стала мудрее, сильнее, я много умею;
Он меня никогда не предаст, ни за что не прогонит.
Мам, поверь и пойми, я уже без него не могу,
Погрузилась в него или он в меня – это неважно…
На каком бы я ни находилась его берегу -
бережет меня монстр мой ласковй многоэтажный.
Стихотворение очень простое и человеческое. К тому же автор справился с непростым «битым» ритмом – он не раздражает, а создает ту самую повествовательно-разговорную интонацию. О недочетах – в другой раз, а пока – в шорт. 7 баллов.
6) Здравствуй, сумасшедший мой красавец!
Как же без меня ты жил неделю?
Если скажешь, что ты не скучал, то
Я тебе, конечно, не поверю.
Как твои автомобили? Party?
Люди? Лица? …девушки с обложек
В зашибенных модных летних платьях,
Обладательницы стройных длинных ножек?..
Что ты, я ни капли не ревную,
Я тебя, скорее, понимаю.
И меня ты встретил… не такую,
Это я с тобой теперь… такая.
Ну, неважно. Нынче я вернулась,
Мчу гулять к любимому фонтану.
К твоему дыханью прикоснулась –
Голова кружится, будто спьяну.
Дождь украсил для меня дорогу
Фонарями – стразами Swarovski.
Без тебя неделя – это много…
Кто не понял, стих - Днепропетровску)
Главные претензии тут – все-таки не к ритму (ну да, гуляет - Если скажешь, что ты не скучал, то – а по ритму должно быть Если скажешь, будто не скучал ты – впрочем, этот вариант такой же неуклюжий, как и авторский), и не к рифмам (красавец – скучал то, дальше – сплошь грамматические вернулась-прикоснулась, ножек-обложек и т.д.), и даже не к лексике (зашибенные платья – это круто!) Все это – лишь досадные мелочи. А главне – что стих ни про что... Ну, уезжала на неделю – вернулась и к фонтану пошла. Чувства перечислены – но они не донесены до читателя, как сказал бы Станиславский – не верю! Мимо.
7) Прощание с Петербургом
Он смотрел на меня окнами чёрными.
Он дышал на меня гранита холодом.
И домов закопчённых трубою подзорною
Изучал мою душу, пропахшую солодом.
Он рыдал надо мной порывами ветра,
И слёзы катились невской волною.
Лишь Эрмитаж с ухмылкой мэтра
Взирал на то, что зовётся толпою.
Он меня унижал нищетою и роскошью,
Он меня возносил - своего жителя,
Убеждал:"На Литейном тебе ничего не шьют."
Угрожал: мол, на Южном найду обитель я.
Он рыдал на прощанье ливнем не летним,
Он махал мне в догонку пулковским флагом.
А я, уткнувшись в последние сплетни,
Мял пальцами ворох газетной бумаги.
Не отпустил он меня на свободу,
В память вцепившись холодными пальцами,
Сплетая в сердце моём погоду
Мокрыми от сукровицы пяльцами.
А я то тут, то там - пернатый.
А он живёт без меня - всё в прошлом.
Теперь у нас разные координаты,
И прошлое стало со временем пошлым.
Красиво сказано, ага... так красиво, что не вдруг поймешь – что сказано. Сплетая в сердце моём погоду Мокрыми от сукровицы пяльцами. – это что за образ? Пяльцами ничего не сплетают, на них растягивают ткань и вышивают на ней крестиком. Ну ладно, не пяльцами – но как сплетают погоду? Да еще в сердце? А почему пяльцы мокры от сукровицы? Загадочные строки... Зато упоминание ни с того ни с сего Южного кладбища (а что, если на Волковом – это не так трагично?) – почему-то анекдот старый напомнило, спешу подельться: «Как живешь? – Да как сороковой трамвай! – Это как же? – А по Голодаю, по Голодаю и на Смоленское кладбище!» Газетку мял... тоже образ из той же эпохи «до туалетной бумаги»... впрочем, возможно, автор не это имел в виду. В общем, мимо.
8) Одесский вальс
Белой акацией улицы сонные
Чуть одурманены, завороженные…
Бьется в окно мое ветка несмелая –
Белая, белая, белая, белая…
Черное море в рассветной мистерии,
Словно красотка в цветной бижутерии,
Ляжет под ноги волною покорною –
Черное, Черное, Черное, Черное…
На Дерибасовской – пульса биение:
Шумное, яркое столпотворение…
Это Одесса – девчонка беспечная:
Верная, нежная, сильная, вечная…
Ну да, белой акации гроздья душистые... Мотив тот же? Впрочем, незамысловатый этот вальсик вполне вписывается в рамки жанра. Чуть подправить, убрать цветную бижутерию – и можно исполнять на танцплощадках... жалко, тех танцплощадок уж лет 40 как нет ... И тем не менее – в шорт. За чистоту жанра. 5 баллов.
9)
Московская оттепель цвета асфальт,
Солёные лужи и грязные брызги,
И крылья расправивший книжный развал,
И в сквере Тверском малышовые визги.
Январская оттепель... Старый Арбат...
Скрипичный оркестрик, играющий Монти,
И гениев кисти непризнанный ряд, -
Всё в гамме надежды, на солнечной ноте.
Девчонки в дублёнках распахнутых... Ух!
Смеясь белозубо, пломбир уплетают.
И тут же - печальные лица старух,
Стоящих у церкви усталою стаей.
Один сиротливый бумажный венок,
И шёпот бесстрастный о горькой утрате, -
Кого-то хоронят в погожий денёк,
И солнце на куполе блещет некстати...
Есть в этом стихотворении и настроение, и точность дталей, и печальная нотка в конце... Но как же надо не чувствовать родной язык, чтобы сказать «усталая СТАЯ старух у церкви»! Почему уж не свора – звучало хуже, да? Но в шорт попадает. 6 баллов.
10) Иерусалим
Этот город от истории давней
Сохраняет бело-желтые камни.
И молитвы здесь возносят упрямо,
Да не в храме, а у стенки от храма.
И заполнены его мостовые:
Маги, дервиши и, просто святые.
Каждый алчет крутизны или денег,
Каждый в мареве своих заблуждений.
Над толпою и стеной синь бездонна
И поют колокола: "Аба - донна..."
А над общей суетой-круговертью
Огляделся и плывет ангел смерти.
Веселое такое антирелигиозное стихо. ЗАПОЛНЕНЫ (?) мостовые – это звучит странно... Может, улицы заполнены? Мостовые можно заполнить только булыжниками. Было бы прикольненько, кабы не выплывший в последней строке ангел смерти: занесло автора на повороте, нельзя так резко в философию и глубокомысленность выруливать. Мимо.
11) Тель-Авив
С чашкой кофе под звуки румбы,
Наблюдая морской прилив,
Загорелый и белозубый
Смотрит в камеру Тель-Авив.
И танцуют на пляже пальмы,
Направляя ладони ввысь,
Развернулся канат причальный
И петлей над водой завис.
Бриз гоняет воздушных змеев
Многоцветные миражи,
Рукоплещут флажки на реях,
Паруса вдохновляя жить,
Катера на волнах прогретых
В такт покачивает слегка
И кружится моя планета,
Подставляя солнцу бока.
День плывет невозможно белый,
От жары нереально зыбкий.
Просто выйти на этот берег
И позвать золотую рыбку.
Ох, многовато банальностей... Словно не картинка нарисована, а аппликация детская из заранее вырезанных воспитательницй элементов: загорелый-белозубый город, ладони пальм, пальмы танцуют... Сравните: «...пальма пыльная плыла издалека, а за нею – кровь заката, словно к ране там прижата с растопыренными пальцами рука». Как говорится, почувствйте разницу... Есть тут один прекрасный образ: День плывет невозможно белый, От жары нереально зыбкий. Дествительно, горячий воздух дрожит и расплывается перед глазами... За это – в шорт. 5 баллов.
12)
Не принимая лучшей доли, я здесь бреду как в смертном сне.
Здесь под ногами много соли, а соль земли всегда в цене!
И если дождь прольётся ливнем по узким улочкам твоим
Как я умею быть счастливым, весёлым, смелым, молодым!..
Был ясноглаз хазарин чудный, кто эти выследил места,
Где Волга, путь кончая трудный, бежит, спокойна и проста.
Где прослезился мудрый Каспий, свои богатства затаив.
Где не видали жутких гарпий, лишь амазонок видел скиф.
Тут Русь звенела с колоколен и поднимала церкви ввысь,
Перед Христом молился воин, со знаменем в степях неслись…
Увы, теперь иное время на нас одело удела
И тянем мы обиды лемех, забыв про славные дела.
Ты помнишь Разина ли Степу и не запамятовал ли
Петра, разящего Европу, того, кто строил корабли...
А впрочем, память дело вкуса. И чье-то сердце оживит
Вкус астраханского арбуза и осетрины царский вид!
Как чудо-лотос – дар Востока – еще светлей и краше стань,
И для людей и ради бога, расти и здравствуй, Астрахань.
Как-то опять все несамостоятельно, такое впечатление, что вот вроде гладко и складно – но уже раз 100 было в других стихах... Начинаешь вчитываться – вплывают странности: Русь звенела (???) с колоколен и поднимала церкви ввысь – то есть сперва построили колокольни, а потом – со звоном – церкви возводили? Русь звенела – это как-то... хм... слово вот вспомнилось – м@$%звон... Зато с Разиным – запанибрата: мол, помним и Степу Разина и Петьку Первого, зачем-то разящего (???) Европу (вот уж чего не было так не было! он у Европы – учился, не зря же: «за учителй своих заздравный кубок лодымает»). Одело удЕла вместо надело удила – будем считать опечаткой. Но вот АстрахАнь я уже пережить не смогла. Мимо.
13)
Вот, росчерк молний - вензель бога
всевышним штампом в бланке неба.
Наряд на влажную уборку
вручён погоде. Та от гнева
зашлась в раскатах кашля грома,
пугая кошек, сны, прохожих…
И первой каплей - самой громкой -
вонзился в стёкла дождь. Похоже
на выстрел. Впрочем, дальше хуже -
идёт пальба со всех орудий,
бурлят-шипят воронки в лужах,
а тучи напирают грудью
на город, что в испуге стонет,
под страшным шквалом погребённый.
Он стар и дряхл, он слаб в ладонях,
но чист, как маленький ребёнок.
Ну не надо так оригинальничать! зашлась в раскатах кашля грома – нужны какие-то препинаки, а то и не сообразить, раскаты чего... или кашля – деепричастие такое необычное? А вот пугая кошек, сны, прохожих – классный ряд! Вообще картинка нарисована довольно точно, кабы чуть-чуть все это упростить-причесать! Ну как это – слаб в ладонях? Писала б пародию – от этой строчки бы и отталкивалась, примерно так:
Поэт в метафорах утонет:
«ладони листьев стелет клён»...
Поэт устал. Он слаб в ладонях.
В стихах он тоже не силён.
В общем, в шорт – условно. 5 баллов.
14)
МИНСК
Ползет по городу зима,
Трещит по швам земная твердь,
И кажется, что все дома
Готовы просто умереть,
Промерзнуть напрочь. Провода
Гудят от холода, и снег
Кружится в панике. Года
Свой спешный умеряют бег…
А люди, кутаясь в шарфы
Бегут, спускаются в метро
Не поднимая головы…
Весь мир окутан серебром…
Идти навстречу стае вьюг
Так страшно, в суматохе дней
Мой милый город–лучший друг
Заболевает все сильней.
Морозно. Хмурится проспект.
И даже на ресницах – лёд,
На протяженье сотен лет,
Поднаторев, из года в год
Заиндевелая луна
Пронзает улицы насквозь,
И торжествует сатана,
В мой Минск вбивая медный гвоздь.
Ну вот опять – Его Величество Штамп... Года свой спешный умеряют бег – по-моему, это уже где-то было... ну, раз эдак 200-250, не больше.
Слово «поднаторев» умилило своей очаровательной чужеродностью: вот надувал-надувал автор щеки в своем пафосе, но все-таки человеческое что-то прорвалось! Правда, откуда взялся сатана с медным гвоздем, я так и не поняла. Так что концовка все испортила: про что стихи-то?
Мимо.
15) Город, с которым я не знакома.
Архитектура чашечки кофе.
Спираль летящего вальса.
Шелест книжных страниц.
Это часть моей жизни
Возможно твой свет
не раскрасит моего платья,
и я не оставлю следов
на твоих мостовых,
но я люблю твои звуки и запахи,
и буду любить,
пока кровь течет в моих венах.
Вена.
Вечно волшебный город.
Первая строка немного смутила – архитектура Вены сродни кофейной чашке? Впрочем, вполне возможно, я там не бывала – судить не берусь. А в целом – вполне изящная миниатюра. Внутренний ритм у этого белого стиха есть, что ценно. В шорт. 5 баллов.
16) Алматинский Париж.
И мое дежавю,
И мое реноме
Или лично мое ощущенье в боку.
Я не знаю зачем
Повторяю: «мерде»,
И куда, мон ами,
От кого я бегу.
Бон суар, мон Пари,
И бонжур, Алматы,
И звенит в голове:
Парле ву казакша.
Монпарнас Алатоо.
Мерси. Антраша.
Маленькая поправочка: французское «дерьмо» произносится не мердЭ, а мерд. И это сразу выбивает из ритма.
Из этой задумки-заготовочки наверное можно сделать милое стихотворение… Когда сделаете – приходите, поговорим. Пока говорить не о чем.
17)
Из новых - старше всех на свете...
Двенадцать уж почти столетий
Провинциальный городок
Аполитичен, незаметен
Стоит, для всей Руси исток....
Но хвастаться сегодня нечем...
Повспоминаем-ка слегка...
Ведь были мы во все века,
Как символ вольницы достойной.
Где Долгорукого рука,
С самой Москвы первопрестольной
Была немного коротка
И где для Рюриков начало?
На княжество его позвало
Не Вече ли купцов, бояр?
И не его ль потом прогнало,
Что б стал Руси он государь?
Не зря в красивом монументе
Залито десять раз столетий..
Как памятник, поверишь, нет?
Красивейший из всех на свете...
России память тысяч лет.
Увы… плакатно-патриотично и при этом косноязычно, неловко утрамбованная в стихотворную форму глава из путеводителя… Двенадцать уж почти столетий – язык сломаешь, но заменить на простое Уже одиннадцать столетий на позволяет историческая щепетильность: не просто 11, а почти 12! Повспоминаем-ка слегка – заигрывает гид с пассажирами туристского автобуса, а они снисходительно улыбаются: что за провинциальная фигура речи! Но вот что означает В монументе ЗАлито десять РАЗ столетий – не поняла вовсе… В памятние отлито десять столетий? Ну значит так и надо говорить, без РАЗ, и без ЗАлито…
России память тысяч лет – если автор разберет эту строку по членам предложения, я ему буду бесконечно признательна. Может, смысл станет понятнее…
Короче, мимо.
18)
Где степь стекает в море, на солнечном раздолье,
Живёт одна принцесса - красива и умна.
Рождённая Россией, воспитана французом,
Красавица Одесса сведёт тебя с ума.
Когда бегут бульвары, разбитые на пары,
И белокурый вечер акацией залит,
Влюблённый, как Ромео, в прелестную Джульетту,
Бегу я к ней на встречу - весёлый Одессит.
Вот Оперный театр, от Ришелье куратор,
Фонтанами играет и сотнями огней.
Скульптуры, как живые, со стен глядят устало -
Они так много знают - оглохли от ролей.
С улыбкою на Дюка глядит девчонка с люка,
А тот не унывает, приветствует гостей.
С Потёмкинской вбегает толпа смешных туристов,
По нашему не «бают», но жаждут новостей.
Художники без «понта» с тебя напишут Бонда,
Фотографы, напротив, оставят всё как есть…
Но, как бы ни случилось, ты будешь центром мира,
И пару анекдотов придётся одолеть
Где небо вторит морю резной голубизною,
Живёт одна принцесса, красива и умна.
Рождённая для счастья, любимая судьбою,
Красавица Одесса сведёт тебя с ума.
Еще один путеводитель, но теперь уже в виде милой песенки. Кстати, у песни – свои законы: спойте глядит девчонка с люка – и все услышат девчонка-злюка! В целом довольно небрежно, и если петь до третьей стопки, все заметят и странного от Ришелье куратора, и категорическое отсутствие рифм в третьих строчках – ни внутренних нет, ни с первой не рифмуются, видать, «шибко быстро сочиняли». Баять – слово старорусское, я не ошибаюсь? Тогда – при чем тут Одесса, город относительно молодой, русско-украин-греко-еврейско-черт знает какой? Ах, в ритм хорошо влезало? А как РЕЗНАЯ голубизна неба – это как?
Нет, извините. На доработку.
19) ........ ДА ТЫ ШЁ?
---------------------------
Весёлый ветер тёплые приветы
Из города приморского принес.
Там на вопросы есть всегда ответы.
И даже - без вопроса на вопрос.
.......
Где наши ум и совесть? -- На привозе!
С кефалью кто в шаланде? -- Константин!
А истины зерно - оно...? -- В навозе!
А сколько городов, как наш? -- Один!
Кто всех имел в виду? -- Таки Одесса!
Вкуснее осетрины? -- То ж бычки!
Полезнее поэта? -- Поэтесса!
А с ней ......? -- Ложатся в рифму? Кабачки!
Нам бицепсы кто накачает? -- Гребля!
Развод на зелень видим? -- За версту!
А кто нас отдыхает? -- Кто... Да мебля!
Конкретнее? -- На Дерибасе стул!
С чего там стул? -- Он вдохновил таланты!
Таланты... стул? -- И таки хорошо!
У них пропало что-то? -- Бриллианты!
Нашли и сдали государству? ...........................................
......................................................... -- Да ты шё?
Таки где-то мы с этим стишом встречались… Не в конкурсе ли про тринадцатый стул? Ладно, сделаем вид, что обознались. Но рифма приветы-ответы все равно удручает своей кедо-полукедовостью.
Интимный вопрос к автору: рифмованный ответ на вопрос «кто нас отдыхает» только читателям на ум приходит – или так и было задумано? А если рядом дамы? Ну да, те самые поэтессы, с которыми ложаться в рифму (а на самом деле видимо в койку) – будем считать, что не мужички, а кабачки? Впрочем, этих рифмой к слову гребля не напугаешь.
Условно пропускаем этот разудалый текст в шорт – но на пьедестал он явно не попадет. 5 баллов.
20)
Поверь мне, я помню твои мостовые
Печальною памятью жухлой листвы.
Чужие монеты и сказки чужие
Ложились узором на струны канвы.
Но сказки иной - зеленей и чудесней -
Уже не забыть и вовеки не спеть.
Прошла пол-Ирландии с арфой и песней.
Возьми меня на руки, дай замереть…
Возьми меня, город, в свои привиденья,
Кружи нас – как листья – под лампой луны.
Друзья, помолитесь за рыжую Дженни,
За влажные плиты, витражные сны,
За горькое пиво и сладкое горе,
За арфу и песню, дорогу и дом.
Разбавь мои слезы, Ирландское море,
Кофейным туманом и виски со льдом.
Возьми меня, город, в свои часовые -
Растратив меня – растворившись во сне…
О Дублин, я верю в твои мостовые –
На них умирали
Подобные
Мне.
Последняя песня над морем влюбленным:
О, платина Эрина, медь Аваллона…
Понравилось и само стихотворение, и то, что получилось единое произведение: фото+текст. Это – особый жанр. И хотя условиями конкурса это не оговаривалось, но надо это отметить особо. Есть еще это единство стиха и фото в новгородском (Памятник 1000-литию Руси), Алматинском Париже, Московской оттепели, 12-ом стуле, есть попытка этого единства – в Грозе… ну, и все.
Теперь – замечания. 1) Ложились узором на струны канвы – у меня несколько дней ушло на то, чтобуы понять: подразумевалось - Ложились узором на канву струн (арфы). От перемены мест слагаемых сумма иногда меняется – это ж поэзия, а не арифметика! 2) Уже не забыть и вовеки не спеть.- ???? Может, имелось в виду пускай не забыть – НО уже не допеть?
Начиная с 3 строфы вырисовывается ясная картина, стих становится внятным и очень нежным и трогательным. Хотя последние 2 строки кажутся лишними.
Однозначно – в шорт. И даже на пьедестал. 8 баллов.
Остальным – по 3 балла за участие.