Впору заказывать портрет неизвестного с красным шарфом либо чёрным кашне. Писатель-невидимка теперь сам притягивает внимание вдумчивой аудитории, пожалуй, не меньшее, чем его произведение. Снега Килиманджаро манят ибо смертельны, образ современного Сервантеса не может не будировать общественный интерес. В чём и уникальный фокус: «Космополис архаики» сделал культовым издательский истеблишмент, запретный плод сладок, Есепкин во вретище мученика ещё при жизни причисляется к литературным святым, по крайней мере имя его в пантеоне русской литературной славы. Категорические императивы и символика величия Слова в минувшем России, Есепкин представляется лишь парадоксальным исключением. Звёзды гаснут, сияние видимо, алмазная Звезда автора «Космополиса архаики» освещает тёмный затворный некрополь некогда могучей русской словесности. Любопытно, сколь часто наши узколобые издатели тризнят «мальчиков кровавых в глазах». Аллюзионно по трагике судьба Есепкина схожа с судьбою царевича Димитрия, в Угличе, наверное, и сегодня бродят напыщенные куры, мёртвою кровью омывшие царственный миф, повернувший течение российской государственной истории. Когда царевича не зарезали, Годунов и Лжедмитрий сиренствуют – иже херувимы, пусть в аркадиях уронят слезу Пушкин с Мусоргским, пусть народ не рыдает и мать-схимница не терзается бессонными ночами в молениях о мальчике своём, когда его зарезали, а куры чрез века стали воробышками, навеяв конгениальную симфонию Курёхину, внове поплачем все мы. У Есепкина в знаковых шести полисах, один так вовсе «Царствия», убиенные, успенные цари с августейшими растерзанными семействами есть основные герои, базовость «Архаики» -- сотронная, царская. И ко снегу, к отбельному, туда, «где рдеют фрески выбеленных бурь». Снег на вершине русской литературы не тает, он вечен, внизу суетятся пигмеи, сочиняющие с быстротою сорочьего трещанья. Они обязаны попрать и не заметить Учителя, долженствует им разве на гвозди (молотки) указать при распятии. Естественно, мастеру не к кому было обращаться за помощью, да и смешно, в общем, даже представить подобное обращение. К кому? Малограмотность, бесталанность – не пороки. Пороки современников куда страшнее. Архаические триптихи отражают римские каверы понтифика, русские первосвятители до чудесного иносказателя христианской каноники не дошли. Парафраз не слышит церковь, миряне торгуются иудским серебром. После Солженицына и Бродского Есепкин, буде сущий, очевидный потенциальный Нобелевский лауреат, нужен ли он России нынешней? Вероятно, среди равных никогда места нет избранному. Даже оглашенные всенощной литургии не расслышали, слушать её не пошли. Есепкин молчит, культурный Питер и сановная Москва читают, культовая слава «Космополиса архаики» становится непомерной. Впрочем, в истории аналоги варварской дикости отыщутся всегда, поэт-мистик, ещё в «Перстне» и «Пире Алекто», по свидетельству Л. Осипова, предсказавший судьбу «Архаики», это знать обязан. Византия платит по-государственному, «откупное серебро» (Есепкин) для пророков не жалеет, а карманы им набивает чернь-элита, падкая, архетипажно – коллективное бессознательное – западающая на ложный блеск и эзотерически замкнутая в девятом круге Ада. Пока Есепкин её писал, портретировал, отражение гидры увеличивалось, та вывалилась из рамочности зеркальной и возжаждала новой праведной крови. Как смыть её потом всей чёрной кровью?
Виссарион КОРОЛЕНКО