горелое мясо клюют, сокликают миры,
железные птицы я в ваш рукотворный, нетленный,
устроенный клин брошу гнев, нарушая пиры.
И вспыхнет перо, запылают луга, как бумага,
леса, перелески свернутся под треск бересты,
по птичьи тогда закричите вы – после, не надо! –
остались несклёванны звёзды, луна и кресты.
Из бронзовых клювов торчат смердодышащих кости,
железные птицы – замолкните, я – властелин,
я волен прогнать вас, позвать, если надобно, в гости,
я волен убить вас, смешав - к вашей пище стрихнин.
Когда заалеют восходом беспечные дали,
а травы поднимутся во человеческий рост,
с заржавленных крыльев, что вы над полями вздымали,
скую я до неба один огнедышащий мост.
Железные птицы, и что вам в аду не сидится?
Там жилы свисают, там много мясистой трухи,
ужели вам ад стал коварной и душной темницей,
и рвётесь вы к свежей траве, к светлой глади реки?
Дымящих сердец возжелав, усмирив чистоплотность,
в кострах вы шныряете, пыли взбивая столбы,
из светлой реки я добуду любви первородность,
а вам обещаю – холмов усыпальных гробы.
Напрасно, напрасно бренчите вы, песнь нарушая,
трубили бы ангелы дальше, играли рога,
но вы распугали их всех, голоса разрушая,
вы так преуспели, что в зенцах родилась пурга.
15 мая 2010 г.
С-Петербург
