Поскольку от писания пародий
Я скоро сам завою при луне
Иль застрелюсь при всем честном народе.
Весной о вечном хочется писать,
О той любви, которою, быть может,
Начнет Лукавый душу искушать,
Мол, вдруг она с тобой случится все же!
Совпало так, что именно вчера
Мой редкий гость, моя шальная Муза
Вдруг снова неожиданно зашла
С собрания Писателей Союза.
И заявила без обиняков,
Что эти ей старперы надоели,
Что хочет эротических стихов,
Лобзаний при луне и сцен в постели!
И сколько я руками не махал,
Не пробовал от Музы отцепиться,
Так ничего ей и не доказал:
Такая вот настырная девица.
Я рассердился: - на себя пеняй,
Коль скоро ты эротики хотела!
А ну-ка, раздевайся, вдохновляй!
Она сперва, конечно, обалдела,
Но долго колебаться не смогла,
Убийственным в меня метнула взглядом,
Поскольку что ответить не нашла,
И платье на пол с ней упало рядом…
И тут настала очередь моя.
Очароваться юной красотою.
И мысль мелькнула, что едва ли я
Сейчас способен совладать с собою.
Но, слава богу, все же совладал.
И даже подошел к ней близко очень,
За талию тихонько приобнял
И губ коснулся, как бы между прочим.
Потом провел рукой по волосам,
Дыханием своим обжег ей ушко,
И, постепенно обнажившись сам,
Ее небрежно повалил в подушки.
Тут наши губы слились горячо,
Тела соприкоснулись, плоть взыграла,
Она зубами впилась мне в плечо
И сразу часто-часто задышала.
Я в этот миг вошел в ее врата,
Что должен был назвать вратами рая,
Стон сладкий издала она тогда,
И в такт задвигались мы, от любви сгорая.
О, Боже! Вот он, наслажденья миг!
Верх счастья и предел желаний высший!
Одновременно нас оргазм застиг,
Я закричал, и крик ее услышал!
Потом в подушках, выбившись из сил,
Мы долго разговаривали с нею.
Не помню толком, что я говорил,
Наверно, нес сплошную охинею.
Наутро, собираясь уходить,
Она спросила, кофе допивая,
Понравилось ли мне ее любить,
И покраснела, скромница такая!
Я сразу на поставленный вопрос
Ответить утвердительно готов:
Понравилось. Любовь у нас всерьез
На почве эротических стихов!
